Основные темы лирики А. А. Фет  основные мотивы лирики а. а. фета

Всегда волновали проблемы страны, поэтому эти вопросы он поднимал в своей прозе, публицистических работах и мемуарах. В публицистике его гневные тирады обличали реальность существующего мира. Однако когда речь заходила о стихотворениях, о поэзии, то здесь все сразу менялось.

Особенности и своеобразие лирики Фета

По мнению поэта, лирика должна быть прекрасна и ее нельзя связывать с обыденностью жизни и проблемами. Лирика должна быть подобна музыке. Она должна воспевать красоту окружающего мира, возносить чувства прекрасного. Строки лирических стихотворений должны быть отдалены от политической грязи и грубости. Миссией поэзии должна быть служба красоте и всему прекрасному. В этом и заключалась особенность и своеобразие лирики Фета.

Темы и мотивы лирики Фета

Когда мы читаем стихотворения Фета, то ощущаем наслаждение от счастья и умиротворение. Фет стал поистине мастером лирического пейзажа, отражая в нем человеческие чувства и раскрывая основные темы и мотивы, волнующие писателя. В своих стихах писатель воспевал природу, любовь, человеческое счастье и вечность. При этом вся его поэзия романтична. Однако в лирике Фета романтика не небесная, она вполне земная и постижимая.

Давайте остановимся на основных лирических направлениях поэзии Фета по отдельности.

Любовная лирика Фета

Мне очень нравится поэзия Фета. С особенным удовольствием я читаю стихи любовной тематики, а их у писателя множество. В его стихах любовь изображена во всех ее ракурсах и в разных оттенках. Здесь мы видим счастливую любовь, но вместе с тем, автор показывает, что это прекрасное чувство может нести в себе не только радость, но и страдания с муками переживаний. Так оно в действительности и есть. Ведь любовь может быть ответной и безответной. Любовь может быть искренней, а может быть наигранной. Чувствами могут как играть, так и отвечать взаимностью.

Очень много работ Фет посвящает своей единственной музе, женщине которую он очень любил, Марии Лазич. Однако смерть возлюбленной, такая неожиданная и необъяснимая, приносит писателю боль. Несмотря на это, время шло, летели годы, а он все равно любил ту, которую отняла судьба. И только в стихотворениях Фета его возлюбленная оживала и лирический герой мог поговорить с любимой.

Цикл, посвященный Марии Лазич, можно назвать шедевром любовной лирики, где каждый раз оживал родной женский образ. И даже спустя сорок лет, он все помнил ту женщину, которую потерял, и посвящал ей стихотворения. Может поэтому его стихи о любви — это не только любование и восхищение красотой, но и трагедийные переживания.

Знакомясь с любовной тематикой Фета, мы понимаем, насколько необыкновенной может быть любовь, которая творит чудеса.

Природа в лирике Фета

Кроме любовной лирики, поэт посвящает свои стихи теме природы. Когда я читаю стихи, посвященные поэтом природе, то создается впечатление что я рассматриваю картину. Мы не просто видим красивый пейзаж, а слышим окружающие его звуки. Все оживает, ведь автор наделяет природу человеческими образами. Поэтому у Фета рыдает трава, просыпается лес, овдовела лазурь. Фет был истинным певцом природы, благодаря которому мы видим всю красоту окружающего мира с его красками, звуками и настроением.

Философская лирика Фета

Будучи певцом любви и певцом природы, Фет не мог пройти мимо философских размышлений, ведь вопросы бытия волновали абсолютно всех. Поэтому и у Афанасия Фета имеется философская лирика, которая в основном формировалась под влиянием философии Шопенгауэра. Именно над его трудами писатель работал с переводами. Философские статьи Шопенгауэра были интересны Фету и он старался их не только переосмыслить, но и использовал в своих стихотворениях. Так, анализируя философскую лирику, мы видим размышления поэта о вечности, о мудрости бытия. Затрагивает Фет и вопросы свободы творчества, размышляет о тщетности человеческой суеты, о бедности познания человеком окружающей действительности, о низости обыденной жизни. И это только небольшой список философских рассуждений, которые автор раскрывает в своих стихотворениях, что относятся к философской лирике Фета.

Человек в лирике Фета

Изучив творчество поэта, мы с уверенностью можем сказать, что в основе его работ лежит особенная философия, где автор желает передать читателям как незримые, так и зримые связи человека и природы. По этим причинам, затрагивая тему природы, поэт пытается передать и многие оттенки человеческих переживаний, передать состояние и эмоции лирического героя. Взять бы знаменитое безглагольное стихотворение

Творчество А. А. Фета - одна из самых ярких страниц в истории русской поэзии. Вместе с Ф. И. Тютчевым они придали лирике такую глубину и всеохватность, которой до них поэзия не знала. Философская насыщенность, непосредственное чувствование природы, гармоническое единение с ней - все это мы находим в стихах Фета.
Судьба Фета была необычна и во многом предопределила особенности его поэтического творчества. Сын мелкого немецкого чиновника, Фет был за взятку записан сыном орловского помещика Шеншина, который увез мать поэта от его отца. Но обман раскрылся, и Фет в течение многих лет испытывал на себе, что значит быть незаконнорожденным. Главное, что он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался «выслужить» дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой, стал жестоким и прижимистым сельским хозяином.
Революционерам и даже либералам Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету было уже 53 года, Александр II изложил благоприятную резолюцию на его прошение. Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорблением пожалование ему царем камер-юн- керского звания (придворный чин, обычно даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал себе камер-юнкерство уже в 70 лет.
Сотрудничал Фет и в «Современнике». Однако несмотря на то, что сотрудники «Современника» 50-х гг. оказали благотворное влияние на развитие творчества Фета, полного сближения поэта с их кругом не произошло. Даже у тех из них, кто лично более других был дружески к нему расположен, были существеннейшие пункты идейного и эстетического расхождения с ним. JI. Толстого - особенно позже, в период их дружеской близости - раздражало в Фете его безразличие к проблемам нравственности и религии. В конечном счете они не могли сойтись и в отношении к искусству, его задачам и целям, ибо Фет отрицал социально-этическое значение искусства, которое Толстому представлялось главным.
Фет отстаивал бессознательность и субъективность творчества. Вместе с тем Фет стремился не к разобщению, а к сближению людей посредством искусства. Не веря в исторический и социальный прогресс, он верил в природную способность людей к взаимному пониманию и видел в общении источник счастья и выражение полноты жизни. Именно из острой жажды полноты духовного общения у Фета возникает ощущение «недостаточности» словесного выражения, логической речи. В жадном стремлении Фета «дополнить» словесную речь другими языками сказались критика им разума и рационалистического начала сознания, с одной стороны, и любовь к физической природной жизни человека, ко всем ее появлениям - с другой. Фет ищет и находит помимо слов другие средства передачи мысли и чувства и наслаждается этими новыми путями, ведущими к сближению между людьми.
Известно, что Фет обожал музыку, буквально благоговел перед ней. Не случайно на его стихи было написано множество популярных романсов («О, долго буду я в мол- чаньи ночи тайной...», «Какое счастие! и ночь, и мы одни...», «Сияла ночь. Луной был полон сад...», «Давно в любви отрады мало...», «В дымке-невидимке...», «Я тебе ничего не скажу...», «На заре ты ее не буди...» и др.).
Тематически лирика Фета не слищком разнообразна: красота природы («Я пришел к тебе с приветом...», «Шепот. Робкое дыханье...», «Какая грусть! Конец аллеи...», «Это утро, радость эта...», «Жду я, тревогой объят...») и женская любовь («Нет, я не изменил...», «Моего тот безумства желал...», «Люби меня! Как только твой покорный...», «Еще люблю, еще томлюсь...») - вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах! Кроме того, сливаясь воедино, они рисуют поразительный, истинно фетовский образ России. В провинции, в глухих углах страны сформировался он: литературные успехи не дали Фету определенного места в обществе, по окончании университета он вынужден был скитаться по глухим провинциальным углам, вращаться в кругу армейских офицеров-однополчан и местных помещиков.
Россия Фета - это Россия патриархального деревенского уклада с ее суровыми, занесенными снегами равнинами, тройками, уносящимися вдаль, таинственными святочными вечерами, тоской ее деревянных городов. При этом Фет остро чувствует красоту мира и природы, причем выражает это в совершенных, классических, вечно прекрасных формах. За этим восприятием жизни стоит отход от традиционного отношения к красоте как идеалу, лежащему вне современной действительности. Фет остро воспринимает красоту действительности и рассматривает красоту как непременный атрибут жизни. Родная природа в ее непосредственной реальной жизни выступает в поэзии Фета как главная сфера проявления прекрасного. И «низкий быт», и скука длинных вечеров, и томительная тоска житейского однообразия, и мучительная дисгармония души русского Гамлета делаются в творчестве Фета предметом поэтического осмысления.
Отличие восприятия родного простора у Фета от того, которое выразили, например, в своих произведениях Лермонтов и (в «Мертвых душах») Гоголь, состоит в большей пространственной ограниченности его образов. Если Гоголь в лирических отступлениях «Мертвых душ» озирает как бы всю русскую равнину с вынесенной наверх, над нею, точки зрения, а Лермонтов видит обширную панораму родины глазами едущего по ее бесконечным дорогам и полям странника, то Фет воспринимает природу, непосредственно окружающую его оседлый быт, его дом. Он отмечает изменения мертвой зимней природы именно потому, что они происходят на хорошо известной ему в мельчайших подробностях местности. Например,
Как любят находить задумчивые взоры
Завеянные рвы, навеянные горы...
Иль средь нагих полей,
Где холм причудливый...
Изваян полночью, -
Круженье вихрей дальных...»
Поэт знает, где были рвы, занесенные снегом, отмечает, что ровное поле покрылось сугробами, что за ночь вырос холм, которого не было.
Поэт окружен особой сферой, «своим пространством», и именно это пространство является для него образом родины.
Этот круг лирических мотивов отражен, например, в стихотворении Фета «Печальная береза». Образ березы в стихотворениях многих поэтов символизирует русскую природу. «Чета белеющих берез» и в «Родине» Лермонтова предстает как воплощение России. Фет изображает одну березу, которую он ежедневно видит в окно своей комнаты. Малейшие изменения на этом обнаженном зимой, как бы омертвевшем на морозе дереве для поэта служат воплощением красоты и своеобразной жизни природы родного края.
Дом поэта составляет центр пространства, природы, которые изображаются в его пейзажной лирике. Поэтому в стихах его часты упоминания о том, что поэт созерцает природу в окно. Своеобразие поэтического восприятия природы, присущее Фету, передано, например, в его стихотворении «Деревня». Поэт любит деревню как мир, окружающий милую ему девушку, являющийся ее «сферой». Поэт любит природу и людей, окружающих девушку, звуки и игру света вокруг нее, ароматы и движение воздуха ее леса, ее луга, ее дома. Он любит кошку, которая резвится у ее ног, и работу в ее руках. Ведь все это - она. Недаром стихотворение носит собирательное название «Деревня», т. е. мир, составляющий живое и органическое единство. Девушка - душа этого единства, но она неотделима от него, от своей семьи, своего дома, деревни. Поэтому поэт говорит о деревне как о приюте всей семьи («Люблю я приют ваш печальный...»).
Внутри этого поэтического круга для поэта нет более важных предметов или менее важных. Все они равно поэту милы. Сам поэт становится его частью, и у него открывается новое отношение к самому себе. Он начинает любить себя как часть этого мира, любить свои собственные рассказы, которые отныне делаются принадлежностью нравственной атмосферы, окружающей девушку. Воспринимая родину как пространственное единство, Фет воспринимает ее и во временной протяженности. Это не только «деревня», но и «вечер деревни глухой», и часы от «благовеста» до восхода месяца, и «речи замедленный ход», и «смолкающие пташки». То есть это те явления, которые окружают его в пространстве и времени. Фет не просто любит окружающий его мир, он словно растворяется в нем. Если для Пушкина любовь была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. Эту мысль он утверждает в своих стихах с удивительной силой.
Итак, лирика Фета поднимает краеугольные, важнейшие вопросы бытия. Она говорит о человеке и о его связи с природой. Вера в беспредельность жизни природы и в возможность гармонического слияния с нею человека пронизывает многие стихотворения Фета. Являясь их философской основой, она придает им светлое, умиротворяющее звучание. Фет по-новому отобразил в своей поэзии тему родины, с одной стороны, ограничив ее, но с другой - углубив, сделав неизмеримо богаче.
А. А. Фет был одним из родоначальников русского импрессионизма, появившегося как стиль в Европе в конце XIX в. Он привнес в русскую поэзию совершенно новое чувствование мира, новый взгляд на вещи, оказав огромное влияние на всю последующую русскую литературу.

В лучшие свои минуты (он) выхо -

дит из пределов, указанных поэзии,

и смело делает шаг в нашу область.

ПИ. Чайковский об А.А. Фете

О Фете спорят по сей день. Оценка его стихов удивительно противоречива. Одни восторженно называют его «соглядатаем природы». Другие снисходительно причисляют к поэтам, проповедующим «чистое искусство», потому что его поэзия не была связана с общественной жизнью. Говорят, Писарев его стихами предлагал оклеивать стены вместо обоев. Тем не менее романсы на стихи Фета, по признанию Салтыкова-Щедрина, распевала «чуть не вся Россия». Их и сегодня поют: «На заре ты ее не буди...», «О, долго буду я...».

Содержание фетовекой лирики легко выразить тремя словами: природа - любовь - творчество, и даже еще конкретнее; воспользуюсь мыслью одного современного литературоведа: «Природа, прочувствованная влюбленным сердцем, где природа - и сам пейзаж, и природа души человеческой». Так уж получается, любое его стихотворение о природе одновременно и о любви, и о творчестве.

Лирика Фета - в качестве примера возьму стихотворение «Я повторял: “Когда я буду...”» - отличается особой ритмикой, музыкальностью. Так уж был устроен поэт, что мир он видел сквозь музыку, сквозь мелодии сердца. И в этой мелодичности, в этих музыкальных интонациях приобретали особую силу живописные образы и афористичная мысль лирика. Музыкальности Фет добивался множеством способов. В данном случае он использует прием резкой смены ритма:

Я повторял: «Когда я буду

Богат, богат!

К твоим серьгам по изумруду -

Какой наряд!»

Лирика Фета - это поэзия человека, всматривающегося в себя. Поэзия человека, всматривающегося в мир природы исключительно вокруг себя - и не далее. Он нигде не придумывает, он просто делится со мной, читателем, своими чувствами, ощущениями, впечатлениями, мыслями, переживаниями, душевными движениями, можно сказать, исповедуется.

Тобой любуясь ежедневно,

Я ждал, - но ты -

Всю зиму ты встречала гневно

Мои мечты.

И только этот вечер майский

Я так живу,

Как будто сон овеял райский

Нас наяву.

Да, его не напрасно причисляли к поэтам, проповедующим «чистое искусство», т. е. не связанное с общественной жизнью и борьбой, с живыми интересами современности, он таковым и был. И вообще, он избегал в лирике даже прямой автобиографичности, характерной для других поэтов. А если судить о тематике его стихотворений, то, повторю, пространство своей лирики он умудрился разместить в границах обычного треугольника: природа - любовь - творчество.

Впрочем, если быть точным, то лирика Фета, признают литературоведы, не поддается тематической и жанровой классификации. Хотя сам автор и называл свои стихотворения то элегиями, то думами, то мелодиями, то посланиями, то посвящениями, то вообще стихотворениями на случай. Такая уж была это лирика: манерой и стилем она была4 невнятно-беглой и ускользающе-неопределенной. Но нельзя сказать, что она была ни о чем.

Поэт отличался строгой взыскательностью и высокой культурой. Он многое знал и много умел в технике стиха, но все свое мастерство поэта отдал практически одному жанру - лирической миниатюре, где главными для него стали правда чувств и психологии, точность наблюдений, реалистичность отражения души человека, живущего среди природы и меняющегося вместе с ней. Единственная борьба, какую отразила его лирика, это сложная, противоречивая борьба природы и человека, но даже здесь борьба его интересовала ничуть не меньше их взаимосвязи.

Что же касается борьбы в сфере общественной жизни, то поза поэта-оратора, поэтический лозунг, призыв в стихах, стремление дать ответ на столь любимые многими вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» - все то, что владело умами революционных демократов, от Фета было далеко. Он хотел остаться в сердцах читателей и остался «соглядатаем природы». Поэтому и писал о человеке под небом полдня, зимним утром, майским вечером, под звездами, у моря, в ненастье, на проселочной дороге, на пчельнике, на ветру, под ливнем, в бурю, в степи вечером, в лесу, в пору ледохода, разглядывающем сквозную паутину, слушающем в саду соловьиные трели... Он предпочитал строкам о гражданской свободе строчки о качающейся травинке, о дрожащем листке, о нахохлившемся воробье, который, «в песке купаясь, трепещет», о разноцветной тычинке колокольчика под окном... А потому в его «Деревне» нет ни крестьян, ни покосившихся изб, в изображении Фета она больше походит на усадьбу на полотне художника-экспрессиониста. Да, не Пушкин он, и даже не Тютчев.

Экспрессионистская манера Фета (не зря его поэзию сравнивали с живописью) даже пейзаж, какой он создавал словами, делала субъективным, окрашенным восприятием человека. Там, где другие верно находили один-единственный тон, он, лирик Божьей милостью, улавливал бесчисленное количество полутонов. К нему прямо относятся слова многих художников: «Я так вижу». Но именно это видение мира рождало волшебные строки:

В моей руке - какое чудо! -

Твоя рука,

И на траве два изумруда -

Два светляка.

В живописи пленэр (вольный воздух) обновил пейзаж. Фет дал пленер - открытое небо, свет и воздух - русской поэзии.

Как поэт Фет не любит слов: они слишком точны и не могут передать во всей полноте и многообразии оттенки человеческих чувств и эмоций.

Фетовскую лирику можно было бы назвать романтической. Но с одним важным уточнением: в отличие от романтиков, идеальный мир для Фета - это не небесный мир, недостижимый в земном существовании «дальний край родной». В представлении об идеале все же отчетливо доминируют приметы земного бытия. Так, в стихотворении «О нет, не стану звать утраченную радость...» (1857) лирическое «я», стремясь избавить себя от «тоскливой жизни цепи», иное бытие представляет как «тихий земной идеал». «Земной идеал» для лирического «я» - тихая прелесть природы и «друзей лелеющий союз»:

Пускай с души больной, борьбою утомленной,
Без грохота спадет тоскливой жизни цепь,
И пусть очнусь вдали, где к речке безыменной
От голубых холмов бежит немая степь.

Где с дикой яблонью убором спорит слива,
Где тучка чуть ползет, воздушна и светла,
Где дремлет над водой поникнувшая ива
И вечером, жужжа, к улью летит пчела.

Быть может... Вечно вдаль с надеждой смотрят очи! -
Там ждет меня друзей лелеющий союз,
С сердцами чистыми, как месяц полуночи,
С душою чуткою, как песни вещих муз <...>

Мир, где герой обретает спасение от «тоскливой жизни цепи», наполнен все же приметами именно земной жизни - это расцветшие весенние деревья, светлые облака, жужжание пчел, растущая над рекой ива - бесконечная земная даль и небесное пространство. Анафора, использованная во второй строфе, еще более подчеркивает единство земного и небесного миров, и составляющих идеал, к которому стремится лирическое «я».

Очень ярко внутреннее противоречие в восприятии земной жизни отразилось в стихотворении 1866 г. «Блеском вечерним овеяны горы»:

Блеском вечерним овеяны горы.
Сырость и мгла набегают в долину.
С тайной мольбою подъемлю я взоры:
- «Скоро ли холод и сумрак покину?»

Настроение, переживание, выразившееся в этом стихотворении, - острая тоска по иному, высшему миру, которую внушает видение величественных гор, позволяет вспомнить одно из известнейших стихотворений А.С. Пушкина «Монастырь на Казбеке». Но отчетливо различны идеалы поэтов. Если для пушкинского лирического героя идеал - «заоблачная келья», в образе которой соединяются мечты об одиноком служении, о разрыве с земным миром и о восхождении к миру небесному, совершенному, то идеал фетовского героя - это тоже мир, далекий от «холода и сумрака» долины, но не требующий разрыва с миром людей. Это человеческая жизнь, но гармонически слитая с небесным миром и потому более прекрасная, совершенная:

Вижу на том я уступе румяном -
двинуты кровель уютные гнезды;
Вон засветились под старым каштаном
Милые окна, как верные звезды.

Красота мира для Фета заключалась и в скрытой мелодии, которой, по мнению поэта, обладают все совершенные предметы и явления. Способность слышать и передавать мелодии мира, музыку, которой пронизано существование каждого явления, каждой вещи, каждого предмета можно назвать одной из особенностей мировидения автора «Вечерних огней». Эта особенность поэзии Фета была отмечена еще его современниками. «Фет в лучшие свои минуты, - писал П.И. Чайковский, - выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область... Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом».

Известно, с каким сочувствием этот отзыв был принят Фетом, признававшимся, что его «всегда из определенной области слов тянуло в неопределенную область музыки», в которую он уходил, насколько хватало его сил. Еще ранее в одной из статей, посвященных Ф.И. Тютчеву, он писал: «Слова: поэзия язык богов - не пустая гипербола, а выражает ясное понимание сущности дела. Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны». «Ища воссоздать гармоническую правду, душа художника, - по словам Фета, - сама приходит в соответственный музыкальный строй». Поэтому слово «пою» для выражения процесса творчества ему казалось наиболее точным.

Исследователи пишут об «исключительной восприимчивости автора «Вечерних огней» к впечатлениям музыкального ряда». Но дело не только в мелодичности стихов Фета, а в способности поэта слышать мелодии мира, явно недоступные уху простого смертного, не поэта. В статье, посвященной лирике Ф.И. Тютчева, сам Фет отметил «гармоническое пение» как свойство красоты, и способность только избранного поэта слышать эту красоту мира. «Красота разлита по всему мирозданию, - утверждал он. - Но для художника недостаточно бессознательно находиться под влиянием красоты или даже млеть в ее лучах. Пока глаз его не видит ее ясных, хотя и тонко звучащих форм, там, где мы ее не видим или только смутно ощущаем, - он еще не поэт…». Одно из фетовских стихотворений - «Весна и ночь покрыли дол…» - отчетливо передает, как возникает эта связь между музыкой мира и душой поэта:

Весна и ночь покрыли дол,
Душа бежит во мрак бессонный,
И внятно слышен ей глагол
Стихийной жизни, отрешенной.

И неземное бытие
Свой разговор ведет с душою
И веет прямо на нее
Своею вечною струею.

Как бы доказывая пушкинскую мысль об истинном поэте-пророке как обладателе особого зрения и особого слуха, фетовский лирический субъект видит скрытое от глаз непосвященных существование вещей, слышит то, что недоступно слуху обычного человека. У Фета можно встретить поразительные образы, которые у другого поэта, вероятно, казались бы парадоксом, может быть, неудачей, но они весьма органичны в поэтическом мире Фета: «шепот сердца»,«и я слышу, как сердце цветет», «сердца звучный пыл сиянье льет кругом», «язык ночных лучей», «тревожный ропот тени ночи летней». Герой слышит «цветов обмирающий зов» («Чуя внушенный другими ответ...», 1890), «рыданье трав», «яркое молчанье» мерцающих звезд («Сегодня все звезды так пышно...»). Способностью слышать обладают сердце и рука лирического субъекта («Люди спят, - мой друг, пойдем в тенистый сад...»), мелодией или речью обладает - ласка («Отзвучала последняя нежная ласка...», «Чуждые огласки...»). Мир воспринимается с помощью скрытой от всех, но явственно слышимой лирическим «я» мелодии. «Хор светил» или «звездный хор» - эти образы не раз встречаются в фетовских произведениях, указывая на тайную музыку, которой пронизана жизнь Вселенной («Я долго стоял неподвижно...», 1843; «На стоге сена ночью южной...», 1857; «Вчера расстались мы с тобой...», 1864).

Человеческие чувства, переживания остаются в памяти тоже мелодией («Какие-то носятся звуки / И льнут к моему изголовью. / Полны они томной разлуки, / Дрожат небывалой любовью»). Интересно, что сам Фет, объясняя тютчевские строки «поют деревья», - писал так: «Не станем, подобно классическим комментаторам, объяснять это выражение тем, что тут поют спящие на деревьях птицы, - это слишком рассудочно; нет! Нам приятнее понимать, что деревья поют своими мелодическими весенними формами, поют стройностью, как небесные сферы».

Спустя много лет, в известной статье «Памяти Врубеля» (1910) Блок даст свое определение гения и отличительной чертой гениального художника признает именно способность слышать - но не звуки земного бытия, а таинственные слова, доносящиеся из иных миров. Этим талантом в полной мере был наделен А.А. Фет. Но, как никто из поэтов, он обладал способностью слышать «гармонический тон» и всех земных явлений, и именно эту скрытую мелодию вещей передавать в своей лирике.

Еще одну особенность мировосприятия Фета можно выразить с помощью утверждения самого поэта в письме С.В. Энгельгардт: «Жаль, что новое поколение, - писал он, - ищет поэзию в действительности, когда поэзия есть только запах вещей, а не самые вещи». Именно благоухание мира тонко почувствовал и передал Фет в своей поэзии. Но и здесь сказалась одна особенность, которую первым отметил А.К. Толстой, написавший, что в стихотворениях Фета «пахнет душистым горошком и клевером», «запах переходит в цвет перламутра, в сияние светляка, а лунный свет или луч утренней зари переливается в звук». В этих словах верно схвачена способность поэта живописать тайную жизнь природы, ее вечную изменчивость, не признавая привычных для обыденного сознания четких границ между цветом и звуком, запахом и цветом. Так, например, в поэзии Фета «сияет мороз» («Ночь светла, мороз сияет»), звуки обладают у него способностью «гореть» («Словно все и горит и звенит заодно») или сиять («сердца звучный пыл сиянье льет кругом»). В стихотворении, посвященном Шопену («Шопену», 1882), мелодия не замолкает, а именно угасает.

Стало уже традиционным представление об импрессионистической манере Фета рисовать мир природных явлений. Это верное суждение: Фет стремится передать жизнь природы в ее вечной изменчивости, он не останавливает «прекрасное мгновение», а показывает, что в жизни природы нет даже мгновенной остановки. И это внутреннее движение, «животрепещущие колебания», присущие, по словам самого Фета, всем предметам, явлениям бытия, также оказываются проявлением красоты мира. И потому в своей поэзии Фет, по точному наблюдению Д.Д. Благого, «<...>даже неподвижные предметы, в соответствии со своим представлением об их «сокровенной сущности», приводит в движение: заставляет колебаться, качаться, дрожать, трепетать».

Своеобразие пейзажной лирики Фета отчетливо передает стихотворение 1855 г. «Вечер». Уже первая строфа властно включает человека в таинственную и грозную жизнь природы, в ее динамику:

Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.

Отсутствие подлежащих в описании природных явлений позволяет передать таинственность природной жизни; доминирование глаголов - усиливает ощущение ее изменчивости. Ассонанс (о-у-ю), аллитерация (п-р-з) отчетливо воссоздают многоголосие мира: рокотание далекого грома, отзвуки на него в притихших в ожидании грозы лугах и рощи. Еще более усиливается ощущение стремительно меняющейся, исполненной движения жизни природы во второй строфе:

Далеко, в полумраке, луками
Убегает на запад река;
Погорев золотыми каймами,
Разлетелись, как дым, облака.

Мир как бы увиден лирическим «я» с высоты, его глаз охватывает беспредельные просторы родного края, душа устремляется вслед за этим стремительным движением реки и облаков. Фет поразительно может передать не только видимую красоту мира, но и движение воздуха, его колебания, позволяет и читателю ощутить тепло или холод предгрозового вечера:

На пригорке то сыро, то жарко -
Вздохи дня есть в дыханьи ночном...
Но зарница уж теплится ярко
Голубым и зеленым огнем.

Пожалуй, можно было бы сказать, что темой фетовских стихотворений о природе становится именно изменчивость, таинственная жизнь природы в вечном движении. Но в то же время в этой изменчивости всех природных явлений поэт стремится увидеть некое единство, гармонию. Эта мысль о единстве бытия определяет столь частое появление в лирике Фета образа зеркала или мотива отражения: земля и небо отражают друг друга, повторяют друг друга. Д.Д. Благой очень точно подметил «пристрастие Фета и к воспроизведению, наряду с прямым изображением предмета, его отраженного, мобильного «двойника»: звездное небо, отражающееся в ночном зеркале моря <...>, «повторяющие» себя пейзажи, «опрокинутые» в зыбкие воды ручья, реки, залива». Этот устойчивый в поэзии Фета мотив отражения можно объяснить идеей всеединства бытия, которую Фет и декларативно утверждал в своих стихотворениях: «И как в росинке чуть заметной / Весь солнца лик ты узнаешь, / Так слитно в глубине заветной / Все мирозданье ты найдешь».

Впоследствии, анализируя фетовские «Вечерние огни», известный русский философ Вл. Соловьев так определит фетовскую концепцию мира: «<...> Не только каждое нераздельно пребывает во всем, но и все нераздельно присутствует в каждом <...>. Истинное поэтическое созерцание <...> видит абсолютное в индивидуальном явлении, не только сохраняя, но и бесконечно усиливая его индивидуальность».

Это сознание единства природного мира определяет и всеохватность фетовских пейзажей: поэт как бы стремится одним взглядом охватить безграничность пространства в один миг мировой жизни: землю - реку, поля, луга, леса, горы, и небо и показать стройную гармонию в этой беспредельной жизни. Взгляд лирического «я» мгновенно перебегает от земного мира к небесному, от близи к бесконечно уходящей в беспредельность дали. Своеобразие фетовского пейзажа отчетливо видно в стихотворении «Вечер», с запечатленным здесь неостановимым движением природных явлений, которому противостоит только временный покой человеческой жизни:

Жди ясного на завтра дня.
Стрижи мелькают и звенят.
Пурпурной полосой огня
Прозрачный озарен закат.

В заливе дремлют корабли, -
Едва трепещут вымпела.
Далеко небеса ушли -
И к ним морская даль ушла.

Так робко набегает тень,
Так тайно свет уходит прочь,
Что ты не скажешь: минул день,
Не говоришь: настала ночь.

Фетовские пейзажи как бы увидены с вершины горы или с птичьего полета, в них поразительно сливается видение какой-нибудь незначительной детали земного пейзажа со стремительно убегающей вдаль рекой или безграничной степью, или морской далью и еще более безграничным небесным пространством. Но малое и великое, близкое и дальнее соединяются в единое целое, в гармонически прекрасную жизнь вселенной. Эта гармония проявляется в способности одного явления отзываться на другое явление, как бы зеркально повторять его движение, его звучание, его устремление. Эти движения часто незаметны взгляду (вечер веет, степь дышит), но включаются в общее неостановимое движение вдаль и ввысь:

Теплый вечер тихо веет,
Жизнью свежей дышит степь,
И курганов зеленеет
Убегающая цепь.

И далеко меж курганов
Темно-серою змеей
До бледнеющих туманов
Пролегает путь родной.

К безотчетному веселью
Подымаясь в небеса,
Сыплет с неба трель за трелью
Вешних птичек голоса.

Очень точно своеобразие фетовских пейзажей можно передать его же строчками: «Как будто из действительности чудной / Уносишься в воздушную безбрежность». Стремление живописать постоянно изменяющуюся и в то же время единую в своих устремлениях жизнь природы определяет и обилие анафор в фетовских стихотворениях, как бы соединяющих общим настроением все многочисленные проявления природной и человеческой жизни.

Но весь бесконечный, безграничный мир, как солнце в капле росы, отражается в человеческой душе, бережно хранится ею. Созвучие мира и души - постоянная тема фетовской лирики. Душа, как зеркало, отражает мгновенную изменчивость мира и сама меняется, подчиняясь внутренней жизни мира. Именно поэтому в одном из стихотворений Фет и называет душу «мгновенной»:

Тихонько движется мой конь
По вешним заводям лугов,
И в этих заводях огонь
Весенних светит облаков,

И освежительный туман
Встает с оттаявших полей...
Заря, и счастье, и обман -
Как сладки вы душе моей!

Как нежно содрогнулась грудь
Над этой тенью золотой!
Как к этим призракам прильнуть
Хочу мгновенною душой!

Можно отметить еще одну особенность фетовских пейзажей - их очеловеченность. В одном из своих стихотворений поэт напишет: «То, что вечно, - человечно». В статье, посвященной стихотворениям Ф.И. Тютчева, Фет отождествлял антропоморфизм и красоту. «Там, - писал он, - где обыкновенный глаз и не подозревает красоты, - художник ее видит, <...> кладет на нее чисто человеческое клеймо <...>. В этом смысле всякое искусство - антропоморфизм <...>. Воплощая идеал, человек неминуемо воплощает человека». «Очеловеченность» сказывается прежде всего в том, что природа, как и человек, наделяются поэтом «чувством». В своих воспоминаниях Фет утверждал: «Недаром Фауст, объясняя Маргарите сущность мироздания, говорит: «Чувство - все». Это чувство, - писал Фет, - присуще неодушевленным предметам. Серебро чернеет, чувствуя приближение серы; магнит чувствует близость железа и т.д.». Именно признание в природных явлениях способности чувствовать определяет своеобразие фетовских эпитетов и метафор (кроткая, непорочная ночь; печальная береза; пылкие, томные, веселые, грустные и нескромные лица цветов; лицо ночи, лицо природы, лики зарниц, беспутный побег колючего снега, воздух робеет, веселье дубов, счастье плакучей ивы, молятся звезды, сердце цветка).

Выражением полноты чувств становятся у Фета «дрожь», «трепет», «вздох» и «слезы» - слова, неизменно появляющиеся при описании природы или человеческих переживаний. Дрожат луна («Мой сад»), звезды («Ночь тиха. По тверди зыбкой»). Дрожь и трепет - передают у Фета полноту чувств, полноту жизни. И именно на «дрожь», «трепет», «дыхание» мира отзывается чуткая душа человека, отвечая тем же «трепетом» и «дрожью». Об этом созвучии души и мира писал Фет в стихотворении «Другу»:

Пойми, что сердце только чует
Невыразимое ничем,
То, что в явленьи незаметно
Дрожит, гармонией дыша,
И в тайнике своем заветном
Хранит бессмертная душа.

Неспособность «трепетать» и «дрожать», т.е. сильно чувствовать, для Фета становится доказательством безжизненности. И потому среди немногих отрицательных для Фета явлений природы - надменные сосны, которые «не знают трепета, не шепчут, не вздыхают» («Сосны»).

Но дрожь и трепет - не столько физическое движение, сколько, пользуясь выражением самого Фета, «гармонический тон предметов», т.е. уловленное в физическом движении, в формах внутреннее звучание, скрытый звук, мелодия. Это соединение «дрожания» и «звучания» мира передается во многих стихотворениях, например, «На стоге сена ночью южной»:

На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.

Интересно, что в статье «Два письма о значении древних языков в нашем воспитании» Фет задавался вопросом, как познать сущность вещей, скажем, одной из дюжины рюмок. Исследование формы, объема, веса, плотности, прозрачности, - утверждал он, - увы! оставляют «тайну непроницаемой, безмолвной, как смерть». «Но вот, - пишет он далее, - наша рюмка задрожала всей своей нераздельной сущностью, задрожала так, как только ей одной свойственно дрожать, вследствие совокупности всех исследованных и неисследованных нами качеств. Она вся в этом гармоническом звуке; и стоит только запеть и свободным пением воспроизвести этот звук, для того чтобы рюмка мгновенно задрожала и ответила нам тем же звуком. Вы несомненно воспроизвели ее отдельный звук: все остальные подобные ей рюмки молчат. Одна она трепещет и поет. Такова сила свободного творчества». И далее Фет формулирует свое понимание сути художественного творчества: «Человеку-художнику дано всецельно овладевать самой сокровенной сущностью предметов, их трепетной гармонией, их поющей правдой».

Но свидетельством полноты бытия природы становится для поэта способность не только трепетать и дрожать, а и дышать и плакать. В стихотворениях Фета дышат ветер («Солнце нижет лучами в отвес...»), ночь («Встает мой день, как труженик убогий...»), заря («Сегодня все звезды так пышно...»), лес («Солнце нижет лучами в отвес...»), морской залив («Морской залив»), весна («На распутье»), вздыхают волна («Какая ночь! Как воздух чист...»), мороз («Сентябрьская роза»), полдень («Соловей и роза»), ночное селенье («Это утро, радость эта...»), небо («Пришла, - и тает все вокруг...»). В его поэзии рыдают травы («В лунном сиянии...»), плачут березы и ивы («Сосны», «Ивы и березы»), дрожит в слезах сирень («Не спрашивай, над чем задумываюсь я...»), «блистают» слезами восторга, плачут розы («Знаю, зачем ты, ребенок больной...», «Полно спать: тебе две розы...»), «росою счастья плачет ночь» (Не упрекай, что я смущаюсь...»), плачут солнце («Вот и летние дни убавляются...»), небо («Дождливое лето»), «трепещут слезы во взоре звезд» («Молятся звезды, мерцают и рдеют...»).

После Пушкина в России был еще один «радостный» поэт – это Афанасий Афанасьевич Фет. В его поэзии нет мотивов гражданской, вольнолюбивой лирики, он не ставил социальных вопросов. Его творчество – мир красоты и счастья. Стихотворения Фета пронизаны мощными потоками энергии счастья и восторга, наполнены восхищением красотой мира и природы. Главным мотивом его лирики была красота. Именно ее он воспевал во всем. В отличие от большинства русских поэтов второй половины XIX века с их протестами и обличениями существующих порядков, Фет считал поэзию «храмом искусства», а себя – жрецом в нем. Позже такой точки зрения придерживались поэты-символисты на рубеже XIX–XX веков. Они считали Фета своим гениальным учителем.

Природа, любовь и музыкальное искусство в лирике Фета слиты воедино. Поэт отражает мир чувств, настроений во всем их бесконечном разнообразии. Каждое стихотворение Фета создано как оригинальная мелодия. Композиторы сразу почувствовали это и создали на стихи Фета множество романсов. Таково стихотворение «Фантазия»:

Мы одни; из сада в стекла окон

Светит месяц… тусклы наши свечи;

Твой душистый, твой послушный локон,

Развиваясь, падает на плечи.

Фет гениально умел изобразить миг, момент чувства, переходы от одного настроения к другому. За это критики-современники называли его стихотворения «бессюжетными». Исследователи XX века уже называли творчество Фета импрессионизмом в русской поэзии за умение автора передавать малейшие оттенки чувств. Лучше всего поэту удавался жанр лирической миниатюры:

В этом зеркале под ивой

Уловил мой взгляд ревнивый

Сердцу милые черты…

Мягче взор твой горделивый…

Я дрожу, глядя, счастливый,

Как в воде дрожишь и ты.

Любовная лирика Фета – это океан солнца, счастья и радости. Он боготворит женщину, хочет исполнить любое ее желание, заботлив и нежен по отношению к ней:

На заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит;

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышет на ямках ланит.

Чувство любви у Фета лишено разрушительной страсти, как у Тютчева. Поэт любуется возлюбленной, наполняющей своим существованием мир красоты и покоя. Лирический герой добр и внимателен, он настоящий защитник от всего злого для любимой. Он основателен, надежен и спокойно счастлив, его любви ничто не угрожает:

Рассказать, что с той же страстью,

Как вчера, пришел я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова.

Природа у Фета живая и мыслящая: «утро дышит», «лес проснулся», «играла луна» и т. д. Используя прием олицетворения, поэт добивается потрясающего эффекта общения, единения человека с природой:

Сад весь в цвету,

Вечер в огне,

Так освежительно радостно мне!

Вот и стою,

Вот и иду.

Словно таинственной речи я жду.

Шедевром лирики Фета является стихотворение «Шепот, робкое дыханье…». Картина пейзажа включает в себя сцену свидания влюбленных. Общение людей и жизнь природы переданы в динамике, хотя в стихотворении нет ни одного глагола. Природа отражает пылкие чувства влюбленных:

Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица,

В дымных точках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

Следуя своей художественной манере, поэт не показывает развитие отношений молодых людей, а изображает минуты высшего восторга, самые значимые для них.

Пейзажные стихотворения Фета обычно полны жизни, звуков и запахов, но иногда ему удается создать величественную картину вечерней природы:

Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне,

Травы степные унизаны влагой вечерней,

Речи отрывистей, сердце опять суеверней,

Длинные тени вдали потонули в ложбине.

В своей лирике поэт стремился изображать не предметы, а чувства, которые они вызывают. Его новаторство – в умении передать ежесекундную изменчивость мира. Именно поэтому привычные образы превращаются у поэта во что-то новое и необычное, удивляющее читателей. Фет, как никто другой, сумел описать мир прекрасных человеческих чувств, его стихотворения стали классикой русской лирики XIX века.