Формы перцептивной защиты в психологии социального познания. Результаты поиска по \"перцептивная защита\" Перцептивная защита

Перцепция - восприятие, непосредственное отражение вещей в сознаний при посредстве органов чувств.

С контекстом тесно связано понятие перцептивной зашиты. Личность может выстроить защиту (блокировка или отказ узнавать) против раздражителя или событий в контексте, который ему в личном или моральном плане неприемлем или создает угрозу

Хотя имеются некоторые спорные моменты, большинство исследований подтверждают наличие механизма перцептивной зашиты. Исследователи описали, как включается перцептивная защита, когда люди сталкиваются с фактами не совместимыми с ранее сформированными представлениями. В этом исследование студентам колледжа в качестве характеристики заводского рабочего предлагалось слово «интел­лектуальный». Это противоречило представлению студентов о заводских рабочих, и они формировали защиту следующими путями.

1. Отрицание. Некоторые отрицали наличие интеллектуальности в среде фабричных рабочих.

2. Модификация и искажение. Они являлись одной из наиболее распространенных форм защиты. Схема защиты состояла в том, чтобы избежать конфликта восприятия через присоединение к слову «интеллектуальный» какой-либо другой характеристики, например: «Он интеллектуальный, но не обладает инициативой, чтобы подняться над своим окружением».

3. Изменение в восприятии. Характеристика «интеллектуальность» изменила у многих студентов восприятие рабочих. Изменения, однако, имели, как правило, весьма незначительный характер, а именно выражение «он хохмит» превратилось в «он остроумен».

4. Признание, но отказ измениться. Очень немногие из исследуемых студентов явно признали конфликт между своими представлениями о рабочем, и предъявленные им описанием интеллектуальности. Так, один из них сказал: «По-видимому,... большинство заводских рабочих, о которых я слышал, не отличаются высоким интеллектом ».

Эти исследования можно обобщить в три объяснения перцептивной защиты.

1. Эмоционально значимая информация обладает более высоким порогом воспри­ятия (т.е. мы не воспринимаем ее с готовностью), чем информация нейтрального или не беспокоящего характера. По этой причине события видятся по-разному тем, кто в них лично не вовлечен, и тем, кто в них участвует. Сигналы тревоги зачастую не замечают те, кого неприятности затронут в наибольшей степени.

2. Неприятная информация и раздражители могут вызнать появление замещающего восприятия, искаженного, чтобы препятствовать необходимости признать негативную информацию. Так, менеджер может полагать, что рабочие вполне удовлетворены, в то время как они раздражены. Позднее, когда начнется забастовка, менеджер никак неможет воспринять тот факт, что «счастливые» рабочие участвуют в ней добровольно. Он делает вывод, что они стал и жертвой неких агитаторов, и что дела на заводе в целом по-прежнему идут хорошо.

3. Важная для человека информация на самом деле порождает эмоции, но эти эмоции могут быть искажены и переадресованы. Когда человек чувствует, что «наверху его держат за «идиота», он находит облегчение и замену своим эмоциям в том, что пнет кота, или отыграется на подчиненном.

Такие результаты исследований помогают понять, почему у некоторых людей в организации, особенно у мастеров и рабочих, возникают своего рода «слепые пятна». Определенные события или ситуации они просто «не видят» или упорно неверно интерпретируют.

Первоначально феномен перцептивной защиты был открыт и описан Дж. Брунером и др. как способ, с помощью которого чело­век ограждает себя от восприятия угрожающих ему стимулов и стимулов, травмирующих его переживания. Такое «ограждение» не означает, что индивиду свойственно вообще обойти тот стимул, который несет ему угрозу/"Речь идет о другом. Во-первых, было установлено, что у человека существует иерархия порогов разли­чения разных стимулов, во-вторых, было доказано, что феномен перцептивной защиты важен для понимания мотивации перцеп­тивного процесса.

три важные характеристики перцеп­тивной защиты, описанные в общей психологии: 1) эмоциональ­но беспокоящие или пугающие стимулы имеют более высокий порядок распознавания, чем нейтральные; 2) в этом случае как бы «вытягиваются» замещающие когниции, которые предотвра­щают распознавание угрожающих сигналов; 3) часто защита выс­траивается, если даже сигнал нераспознан: индивид от него как [ бы «закрывается». Из этого Брунер и Постмен сформулировали принципы селективности восприятия, среди которых в нашем кон­тексте нужно упомянуть два: принцип защиты (стимулы, противо­речащие ожиданиям субъекта или несущие потенциально враж­дебную информацию, узнаются хуже и подвергаются большему искажению) и принцип настороженности (стимулы, угрожающие целостности индивида, могущие привести к серьезным наруше­ниям в психическом функционировании, распознаются быстрее прочих).

Перцептивная защита может быть определена в рамках психо- j логии социального познания как изменение порога осознания соци- I алъно значимого материала; Она проявляет себя в достаточно нео­жиданных формах. Примером этого является обозначенный Г. Ол-портом «принцип последней попытки» - стремление человека в сложных для него обстоятельствах «цепляться» до последнего за какую-то привычную истину, отгораживая ее от идущих извне каких-либо угроз.

Другим специфическим проявлением феномена перцептивной защиты в процессе социального познания является открытый М. Лернером феномен «веры в справедливый мир» . Его суть заключается в том, что человек не хочет верить в то, что лично с ним без его вины может случиться что-то «плохое», ибо мир «спра­ведлив». Жить в убежденности, что без вины ты никогда не будешь наказан, естественно легче. И это ощущение психологического комфорта заставляет отгораживаться от той информации, которая грозит этот комфорт разрушить.

Подобная логика рассуждения дополняется феноменом, который назван «эффект заднего ума», когда человек после ознакомления с результатом какого-либо со­бытия радостно заявляет: «Я так и знал!» Это способствует укреп­лению уверенности в своей собственной правоте.

На основании такой наивной веры складывается тенденция " приписывать злодеяния жертвам, а различные положительные (ус­пешные) действия - «позитивным» персонажам.

Значимость веры в справедливый мир, как разновидность пер­цептивной защиты, играет большую>роль в выборе стратегии по­ведения. Тем большее значение имеет разрушение этой веры. Важ­ным следствием его является открытый М. Селигменом феномен «выученной беспомощности» [см. 98]. Первоначально этот феномен был выявлен на экспериментах с животными (лошади на скачках, постоянно наказываемые и за плохие, и за относительно хорошие результаты, утрачивали всякую мотивацию улучшать свои дости­жения). Позже было установлено, что «выученная беспомощность» может быть свойственна и людям. Она возникает тогда, когда че- ; ловек осознает, что он не в состоянии ни прогнозировать, ни кон­тролировать результат своих действий. Получаемая извне инфор­мация оказывается недостаточной для того, чтобы добиться ре­зультата, зависящего от нас. А если что-то непредсказуемо, то независимо от наших усилий может произойти и что-то нежела­тельное. Возникает ситуация, описанная Л. Кэрроллом в сказке

«Алиса в стране чудес»: за что бы Алиса ни бралась, все оказыва­ется «не таким», как ожидалось. Человек, оказавшийся в такой ситуации, усваивает «беспомощность»: он начинает вести себя как жертва - пассивно и неэнергично. Неверие в свои силы, молчали­вое согласие с тем, что ничего нельзя предпринять, - также раз­новидность утраты веры в справедливый мир.

Наступление такого состояния тесно связано с рядом уже рас­смотренных познавательных процессов. Оказалось, что «выучен­ная беспомощность» определенным образом зависит от атрибу­тивного стиля личности. Из трех атрибутивных стилей: пессимис­тического, оптимистического и нереалистично оптимистического - первый чаще всего приводит к тому, что человек обращается к внешнему локусу контроля (становится экстерналом). Это ведет к отказу,от желания что-то изменить и вообще к отсутствию веры в принципиальную возможность изменить что-либо. В данной ситуа­ции человек привыкает к беспомощности: определенный стиль работы с социальнбиГинформацией, разрушение защиты от нега­тивной информации порождают особый тип поведения.

Распространенность веры в справедливый мир и тяжелые пе­реживания последствия ее разрушения - явления того же порядка. Понятно, что мечта о стабильности социального мира отнюдь не всегда подкрепляется реальностью. И тогда могут возникнуть два варианта значения указанных факторов в социальном познании: или еще больший отрыв «картины» реального мира от его образа, сконструированного в голове, или, напротив, стремление достичь желаемой стабильности и в реальном мире. Но это уже вопрос о связи познания и действия, детерминантом решения которого не может быть лишь совокупность чисто психологических факторов

Тенденциозность в восприятии информации касается не всего ее потока, а лишь того, что эмоционально связано с личностью, поэтому появилось большое количество работ по восприятию этого рода информации, прежде всего эмоционально окрашенных слов. Предъявляемый испытуемым в те­чение опыта материал называется стимулом. Когда-то у римлян это слово обозначало палку, которой направляли ослов. Поскольку эксперименталь­ное подтверждение эмоциональной значимости слов до сих пор представ­ляет собой одну из самых больших методических трудностей, основная часть исследователей использовала два типа стимулов, эмоциональность которых казалась очевидной: табу-слова и конфликтогенные слова.

Под табу-словами понимаются те слова, которые не принято произно­сить в данном социуме. Один из первых авторов, использовавших табу-слова в эксперименте, И.М. Макгиннес, в 1949 г. показал, что для них средние по­роги тахистоскопического узнавания выше, чем для нейтральных слов. Если каждое предъявление табу-слова сопровождать измерением амплитуды КГР, то обнаруживается, что она в среднем больше для табу-слов, чем для нейт­ральных слов. При узнавании табу-слов испытуемые чаще ошибаются, при­нимая их за бессмыслицу или слова, имеющие семантическую или формаль­ную связь с табу-словом. Автор считал, что эмоциональный контекст, в ко­торый с детства включены запретные слова, вырабатывает условную реак­цию повышения порога их восприятия в последующей жизни.

Повышение порога узнавания табу-слов при их тахистоскопическом предъявлении показано неоднократно (Lazarus е. а., 1951; Cowen, Beier, 1954; Dixon, 1958) и привело к формированию представления о существовании специального механизма, препятствующего их восприятию, этот механизм был назван перцептивной защитой. Она включала три принципа селектив­ности восприятия (Bruner, Postman, 1947). Принцип резонанса предполагает, что стимулы, соответствующие потребностям или ценностям личности, вос­принимаются точнее и эффективнее, чем несоответствующие. Принцип пер­цептивной защиты непосредственно гласит, что стимулы, противоречащие ожиданиям человека, узнаются хуже и подвергаются наибольшему искаже­нию. Принцип сенсибилизации означает, что стимулы, угрожающие целост­ности индивида, узнаются быстрее и точнее прочих.

Перцептивная защита и перцептивная сенсибилизация объясняются из­менением состояния периферического аппарата той или иной сенсорной системы под влиянием перцептивных гипотез, сформулированных мозгом на основании предшествующего опыта. Таким образом, если предшеству­ющий опыт предполагал наиболее частое подтверждение какой-то гипоте­зы, то при каждом следующем акте перцепции мозг предожидал нового ее подтверждения. Изменение восприятия зависит также от уровня активации центральных познавательных и мотивационных процессов (Bruner, 1951). И перцептивная защита, и перцептивная сенсибилизация могут быть объяс­нены в рамках теории психологической защиты, ранее сформулированной классическим психоанализом (Eriksen, Lazarus, 1952; Minard, Mooney, 1969). Согласно этой концепции, защитные механизмы меняют восприятие чело­веком той информации, которая не соответствует его представлениям о себе. В рамках теории, созданной Д.Н. Узнадзе (1966), понятие защиты аналогич­но перестройке системы установок.

Гипотезу перцептивной защиты поставил под сомнение анализ экспери­ментов с табу-словами, проведенный другими исследователями. Получен­ный эффект может быть объяснен не только перцептивной защитой, но и некорректной постановкой эксперимента - известно, что табу-слова име­ют иную частотность по сравнению с нейтральными словами, а следователь­но, результат вполне может быть объяснен этим обстоятельством. Трудность возникала и в том, что большинство частотных словарей давали неадекват­ную встречаемость для табу-слов, поскольку словари составляются преиму­щественно на основе анализа литературных произведений, где существует цензура, отсутствующая в разговорной речи.

В эксперименты включили дополнительные процедуры. Например, иссле­дователи сами определяли частотность табу-слов по литературе, популярной среди студентов, и предъявляли им эти слова. Точность узнавания нейтральных * слов в этом случае составила 43,1 %, табу-слов - 41,4 %. Хотя это и подтверж­дало предположение, что вероятность корректного узнавания табу-слов не оп­ределяется частотностью (Sandwith, Evans, 1977), преимущество в узнавании для нейтральных слов при этом было менее очевидным (всего лишь 17 %).

К тому же включение защитных механизмов уже на уровне перцепции многие исследователи считают сомнительным, поскольку это противоречит

представлению об адаптивной функции эмоций (Dewey, 1894; Panksepp, 1982; Wolf, 1985), возникновение которых в норме связано с большей эф­фективностью реакций на стимулы, вызывающие эмоции. Согласно же ги­потезе перцептивной защиты, возникающие в таком случае эмоции препят­ствуют адекватному восприятию стимула.

Экспериментальные данные также не всегда соответствуют этой гипоте­зе. Эффект сенсибилизации не подтверждают Р. Дж. Жерриг и Дж.Х. Бауер (Gerrig, Bower, 1982). Другие исследователи указывают, что табу-слова за­поминаются лучше, чем огорчающие слова, но хуже, чем нейтральные (Manning, Goldstein, 1976).

Дж. Штраб (Strube, 1982), анализируя табу-картины, также не смог под­твердить гипотезу перцептивной защиты. Он предъявлял испытуемым не­дозволенные картины и не обнаружил корреляции между временем рассмат­ривания и уровнем их непристойности.

Против гипотезы перцептивной защиты свидетельствуют результаты эк­спериментов, в которых узнавание зависит от условий тестирования. В од­ном из них были сопоставлены четыре процедуры воспроизведения табу-слов, предъявленных тахистоскопически: устное, произнесение по буквам вслух, письменное и написание по буквам. Максимальное различие в эф­фективности запоминания табу-слов и нейтральных было при устном вос­произведении, причем оно сильнее у женщин. Если же им разрешалось не говорить непристойное с их точки зрения слово, а произносить его по бук­вам, то порог узнавания снижался (Nothman, 1962). Следовательно, в дан­ном случае результат определяется не худшим узнаванием слов, а трудно­стью для участвующих в эксперименте женщин произносить эти слова.

Многие исследователи указывают на то, что результаты экспериментов предопределяются характером инструкции, а не свойствами узнавания (Hochberg, Peterson, 1987). Испытуемые часто просто не ожидают услышать табу-слова, поскольку те являются социально неприемлемыми, и утвержда­ют, что не могут слышать или видеть их в экспериментальной обстановке (Lacy e. а., 1953; Wiener, 1955). При этом уже подчеркивалась существенная зависимость восприятия от ожиданий человека (Paquet, Merive 1988).

Но не все эксперименты столь однозначны. Некоторые авторы (Manning, Goldstein, 1976) считают, что есть иные, нежели подавление, защитные пси­хологические механизмы, хотя сенсибилизация и подавление могут быть первичной перцептивной защитой.

Вся совокупность данных свидетельствует о том, что изменение порогов узнавания табу-слов связано не с перцептивными механизмами, а осуществ­ляется на каком-то этапе их переработки после оценки их субъективной зна­чимости для организма.

Другой тип эмоциональных слов - конфликтогенные слова. Под ними по­нимаются слова, связанные с конфликтогенной ситуацией у конкретного че­ловека. Выгода использования этих слов обусловлена объективностью их выявления: они имеют большую амплитуду кожно-гальванических реакций, удлиненные латентные периоды реакций и т. д. (Юнг, 1936). Однако предъявлять в эксперименте их можно только людям, имеющим психоло-

гические проблемы (больным неврозами, психопатам или лицам, находя­щимся в состоянии глубокого психоэмоционального стресса), что ограни­чивает возможность объяснять результаты экспериментов.

Перцептивная защита состоит в повышении порога восприятия для поступающих извне сигналов, эмоциональный заряд которого труднопереносим; это способ избегания тревоги, которая могла бы возникнуть, если бы мы осознавали, что в нас присутствует какая-то мысль или поступок, которые могли бы привести к наказанию, чувству вины или ощущению собственной неполноценности. Эффективная защита помогает избежать тревоги, искажая или отменяя осознание основного конфликта.
Порог восприятия тесно связан с уровнем активности мозга. У бодрствующего и внимательного индивидуума он может быть пониженным, чтобы облегчить поступление и расшифровку сигналов. Но он может быть повышенным во время засыпания при некоторых других состояниях сознания, когда поток информации фильтруется и восприятие ослаблено.
Мозг даже у полностью бодрствующего человека способен в любую минуту изменить порог: все зависит от того, важна ли для него получаемая информация или нет. Так происходит, когда извне поступают сообщения, эмоциональный заряд которых трудно переносим. Чтобы узнать обычное короткое слово, в среднем достаточно десятой доли секунды, но для слова-табу нужно бывает удвоить, а иногда и утроить это время.

Знания о работе мозга позволяют выдвинуть на этот счет ряд гипотез. Одна из них касается первого уровня памяти - сенсорной памяти. Механизм, благодаря которому сигналы очень недолго сохраняются на уровне рецепторов, пока не будет решено, переводить их отсюда в кратковременную память или нет. Это решение зависит от высшего, когнитивного уровня, где и может действовать цензура, о которой говорил Фрейд.
Все сигналы, не допущенные в сознание цензурой, очевидно, обрабатываются какой-то более примитивной системой на предсознательном уровне. Они, возможно, составляют резерв-источник спонтанно возникающих образов и свободных ассоциаций - и таким образом в свою очередь играют роль в активации организма. Это может проявляться, например, в сновидениях, в молниеносных вспышках интуиции или, в условиях сенсорной изоляции.

· Феномен перцептивной защиты не является слишком сильным и всеобщим; у разных людей он проявляется с различной силой.

· При предъявлении стимулов, каса­ющихся эмоционально значимых сфер, у испытуемых обнаруживается тен­денция либо к акцентированию, либо к искажению восприятия.

· Перцептивная за­щита свойственна людям, характеризующимся общей тенденцией к использованию механизмов вытеснения и от­рицания

Эксперименты

Мак-Гиннис (McGinnies E.) провел эксперимент, направленный на проверку положения о том, что люди «отталкивают» от себя неприятные события, буквально стараются закрывать глаза на то, что не хотят видеть. Он выбрал группу социально табуированных слов (нецензурных) и группу нейтральных слов, приемлемых для предъявления на тахистоскопе группе испытуемых – студентов колледжа (мужчины и женщины). Мак-Гиннис выбрал табуированные слова, поскольку они отражают психосексуальные проблемы, о которых не принято упоминать в приличном обществе.

Испытуемые должны были распознавать слова как можно быстрее, и как только они опознавали, сообщить Мак-Гиннису, что они видели на тахистоскопе. Также Мак-Гиннис одновременно с началом предъявления стимулов-слов измерял кожно-гальваническую реакцию испытуемых. Эта реакция по существу - показатель электрической проводимости кожи, причем она возрастает с усилением потоотделения, что обычно рассматривается как проявление эмоционального возбуждения или тревоги.

Мак-Гиннис получил поразительные результаты. Для правильного распознавания табуированных слов не просто требовалась более длительное время предъявления на тахистоскопе, помимо этого, при предъявлении табуированных слов на период, слишком короткий для возможности зрительного распознавания испытуемых, наблюдалось усиление потоотделения. При предъявлении нейтральных слов подобного усиления потоотделения не было до сознательного распознавания слова. В ходе эксперимента Мак-Гиннис установил три основных факта:
для распознавания слов табу требуется более длительная экспозиция;
КГР при этих словах была большей;
испытуемые считали, что распознавали слова табу так же быстро, как и другие слова.

Таким образом, оказалось, что эмоционально значимые слова труднее распознавать, чем нейтральные, причем эти затруднения могут субъектом и не осознаваться. Эти данные были признаны Мак-Гиннисом экспериментальным подтверждением феномена перцептивной защиты. Он посчитал, что большее время распознавания табуированных слов – это проявление перцептивной защиты, а усиленное потоотделение, сопровождающее попытки прочитать слово еще до его распознавания, – это не только проявление активного характера процесса защиты, но и бессознательное проявление тревоги, вызываемое этими словами. Открытия, связанные с усилением потоотделения, позволили МакГиннису говорить о том, что организм как-то реагирует на табуированные слова и что эта зарождающаяся эмоциональная реакция – часть процесса исключения из осознания.

Возражения против результатов Мак-Гиннеса представили Хауэс и Соломон. Прежде всего они обратили внимание на то, что, согласно теории восприя­тия, время распознавания слова зависит от частоты его употребления в языке. Слова-табу появляются в печати, несомненно, реже (либо вовсе не появляются), тогда как нейтральные слова встречаются часто, и это различие будет влиять на легкость (время) распознавания слов. Такое представление получило экспериментальное под­тверждение: для контрольного эксперимента Постман и его сотрудники выбрали одинаково часто употребляемые слова табу и нейтральные слова (на основе частотного словаря английского языка). В этом случае оказалось, что время распоз­навания слов-табу не отличалось от времени распознава­ния нейтральных слов.

Основываясь на этих данных, исследователи не могли решить спор окончательно. Мак-Гиннис повторил свой эксперимент, подобрав на этот раз слова с одинаковой частотой употребления и использовав в качестве испы­туемых, помимо нормальных людей, еще и психически больных. В этом эксперименте Мак-Гиннис снова обнару­жил различия во времени распознавания слов. Они отчет­ливо проявились у больных; у нормальных же испыту­емых они были значительно меньше по сравнению с предыдущим исследованием.

Будучи разновидностью психологической защиты, перцептивная защита выступает одним из проявлений взаимодействия субъекта с окружением и является способом оградить личность от травмирующих переживаний, защитить от восприятия угрожающего стимула. В социальной психологии, в период разработки Дж. Брунером идей «Нового взгляда», понятие перцептивной защиты было включено в проблематику социальной перцепции, в частности в проблематику восприятия человека человеком. Хотя экспериментальные данные, полученные в общей психологии относительно подсознательных попыток субъекта восприятия «обойти» стимул, представляющий угрозу, были подвергнуты критерии, идея сохранилась в модифицированной форме: как признание роли мотивации в процессах социальной перцепции. Иными словами, в социальной психологии перцептивная защита может быть рассмотрена как попытка игнорировать при восприятии какие-то черты другого человека и тем самым как бы выстроить преграду его воздействию. Такая преграда может быть выстроена и в отношении всей группы. В частности, механизмом перцептивной защиты может служить и другой феномен, описанный в социальной психологии - так называемая вера в справедливый мир . Открытый М. Лернером, этот феномен состоит в том, что человеку свойственно верить в наличие соответствия между тем, что он делает, и тем, какие награды или наказания за этим следует. Это и представляется справедливым. Соответственно человеку трудно верить в несправедливость, т.е. в то, что с ним может случиться что-то неприятное без всякой «вины» с его стороны. Встреча с несправедливостью включает механизм перцептивной защиты: человек отгораживается от информации, разрушающей веру в «справедливый мир». Восприятие другого человека как бы встраивается в эту веру: всякий, несущий ей угрозу, или не воспринимается вообще, или воспринимается избирательно (субъект восприятия видит в нем лишь черты, подтверждающие стабильность и «правильность» окружающего мира и закрывается от восприятия других черт). Ситуация в группе может складываться либо благоприятно, либо неблагоприятно для веры в «справедливый мир», и в рамках каждой из тех альтернатив по-разному будут формироваться ожидания от восприятия членов группы. Возникшая таким способом своеобразная форма перцептивной защиты также влияет на характер общения и взаимодействия в группе.

Эффект «ожиданий»

Он реализуется в «имплицитных теориях личности », т.е. обыденных представлениях, более или менее определенно существующих у каждого человека, относительно связей между теми или иными качествами личности, относительно ее структуры, а иногда и относительно мотивов поведения. Хотя в научной психологии, несмотря на обилие выявленных качеств личности, какие-либо жесткие связи между ними не установлены, в обыденном сознании, на уровне здравого смысла, часто неосознанно эти связи фиксируются. Рассуждение строится по следующей модели: если оценивающий убежден, что черта Х всегда встречается вместе с чертой У, то наблюдая у отдельного человека черту Х, оценивающий автоматически приписывает ему и черту У (хотя в данном конкретном случае она может и отсутствовать). Такое произвольное сцепление черт получило название «иллюзорных корреляций». Рождаются ничем не обоснованные представления об обязательном сцеплении тех или иных качеств («все педантичные люди подозрительны», «все веселые люди легкомысленны» и т.п.). Хотя совокупность таких представлений об универсальной, стабильной структуре личности лишь в кавычках может быть названа «теориями», их практическое значение от этого не уменьшается. Особую роль все это приобретает в ситуации общения людей в группе. Здесь сталкиваются «имплицитные теории личности», существующие у разных членов группы, не согласующиеся, а порой и противоречащие друг другу, что может оказать значительное на всю систему взаимоотношений и прежде всего на процессы общения. Восприятие личностью партнера по общению, основанное на ложном ожидании, может привести к ощущению дискомфорта, что за ним последует полный отказ от общения. Многократно повторенная аналогичная ошибка будет формировать устойчивое свойство - закрытость в общении, т.е. возникает определенное «коммуникативное качество» личности. Обусловленность его общей ситуацией в группе должна быть специально исследована.