Архитектурные здания 17 века. Коротко о периодах и стилях русской архитектуры. Нужна помощь по изучению какой-либы темы
17 век стал для России веком серьезных потрясений и больших перемен. Все это не могло не сказаться на развитии культуры. Менялось отношение к религии, укреплялись связи с Европой, в архитектуре зарождались новые стили. Именно в этот период замечен переход архитектуры от строгих форм средневековья к декоративности, от церковного к светскому. На фасадах зданий появляются резные наличники и каменная резка, разноцветные изразцы.
В начале 17 века продолжается начатое в 16 веке строительство шатровых композиций. Одним из ярких примеров той эпохи является Успенская Дивная церковь на территории Алексеевского монастыря в Угличе.
Успенская Дивная церковь на территории Алексеевского монастыря в Угличе
В более позднем строительстве шатер перестает быть конструктивным элементом и начинает выполнять больше декоративную функцию. Его можно заметить и на небольших церквях и на светских зданиях той эпохи. Последним храмом шатрового типа является московская церковь Рождения Богородицы в Путинках, относящаяся к середине 17 века. Дело в том, что как раз в этот период церковь во главе с патриархом Никоном признала многие старые церковные догмы ошибочными, и на строительство шатровых соборов и церквей был наложен запрет. Отныне они должны были быть непременно пятиглавыми и с маковками.
Кроме шатровых, в 17 веке строили и бесстолпные кубические соборы и церкви, называемые еще кораблями, а также круглые храмы.
Продолжается популяризация каменной застройки, начатая в 16 веке. В 17 веке такое строительство становится уже не только привилегией царей. Теперь каменные хоромы могли строить себе бояре и купечество. Немало жилых каменных домов было построено в 17 веке и в столице, и в провинции. А вот цари, как оказалось, наоборот, предпочитали деревянное зодчество. Несмотря на распространение использования камня, как основного строительного материала, 17 век можно по праву считать веком расцвета русского деревянного зодчества. Шедевром деревянного зодчества и архитектуры 17 века считался царский дворец в Коломенском. В те времена резиденция насчитывала 270 комнат и порядка 3000 окон. К сожалению, в середине 18 века его разобрали из-за ветхости по приказу императрицы Екатерины Второй. В наше время он воссоздан по записям и чертежам, позволяющий судить о красоте и величии архитектуры того времени, но в таком виде он уже не представляет той архитектурной ценности, как если бы это был оригинал.
К концу 17 века в русской соборной архитектуре появился новый стиль, названный нарышкинское или московское барокко. Свое название стиль получил по фамилии основного заказчика. Этому стилю соответствует сочетание белого и красного цветов в росписи фасадов зданий, этажность построек. Примеры строений в этом стиле – церкви и дворцы Сергиева Посада, церковь Покрова в Филях, колокольни, трапезная и надвратные церкви в Новодевичьем монастыре.
Церковь Покрова в Филях
Перемены в жизни страны, развитие торговых отношений с соседями, и некоторые другие факторы обеспечили предпосылки к тому, что российские города стали расширяться. На юге и востоке страны появлялись новые города. Появились первые попытки создания городских планов и упорядочения градостроительства.
В связи с расширением границ государства, прекращением набегов на Русь татар, центр страны уже не нуждался в такой защите, как в средние века. Многие крепости городов и стены монастырей центральной части страны переставали выполнять оборонные функции. Этот период в жизни страны совпал с появлением нового направления в архитектуре, ухода от строгих линий, перехода к украшательству. Именно поэтому в 17 веке многие кремлевские постройки и монастыри достраивались с особым колоритом. Теперь зодчие больше думали о внешнем облике, нарядности убранства, выразительности линий, чем об оборонительном качестве башен и построек.
Как жилые дома купцов и бояр, так и административные здания в 17 веке начинают строить двух- или трехэтажными. При каменном основании, верхний этаж мог быть деревянным, зачастую здание полностью выполнялось из древесины. Нижний этаж таких зданий обычно использовали для хозяйственных нужд.
В середине века, под покровительством патриарха Никона, в Москве начинают воссоздавать святые места Палестины. Проект выливается в постройку Ново-Иерусалимского монастыря на реке Истре. Монастырь дополнился традиционным комплексом деревянных сооружений, Воскресенским собором. Позднее, из-за опалы Никона, строительные работы были остановлены. Работавшие на строительстве мастера-белорусы, привнесли в русскую архитектуру применение керамики и изразцов для отделки фасадов. Впоследствии, монастырскому собору многие старались всячески подражать, старались превзойти его в нарядности.
Несмотря на то, что многие города имели свои особенности в архитектуре и градостроительстве, повсюду начала распространятся нарядная пышность и эффектная декоративность форм и оформления фасадов. Россия, выстоявшая в период смуты, как бы возрождалась, смотрела вперед с надеждой на будущее. В этот период стремление к украшательству вылилось в оформление башен Московского Кремля шатрами, а также в украшение белых стен Храма Василия Блаженного (Покровского собора) ярким и пестрым орнаментом. В 1635-1636 годы в кремле возводится трехэтажный Теремной дворец с явно выраженной ступенчатой конструкцией. Первоначально его стены были расписаны, как внутри, так и снаружи, верхний ярус дворца украшали изразцы. Собор на территории комплекса является типичным представителем стиля барокко, который в те времена как раз и начал свое распространение в русской архитектуре 17 века.
На тот момент вторым по значимости городом Руси был Ярославль. Изразцы активно использовались при украшении храмов Иоанна Предтечи в Толчкове, а также Иоанна Златоуста в Коровниках. Для данных строений характерно использование яркого узора, созданного с помощью поливных изразцов. Типичным памятником данному периоду зодчества в Ярославле считается церковь Ильи Пророка.
В период 17 века велось повсеместное строительство новых каменных храмов, монастырей и в Муроме. Были выстроены два монастыря – женский Троицкий и мужской Благовещенский. Вместо деревянных строений были возведены храмы из камня в женском Воскресенском монастыре, Георгиевская церковь, разрушенная в 30-х годах 20 века, а также пятиглавая Казанская или Николо-Можайская церковь и одноглавая Николо-Зарядская церковь. Николо-Зарядский храм также не сохранился, но в те годы являл собой один из лучших образцов русского зодчества второй половины 17 века. Последней в этом столетии в Муроме была построена каменная Покровская церковь, расположенная на территории Спасского мужского монастыря. Монастырское жилое здание, а именно настоятельный корпус Спасского монастыря – единственный образец в городе, позволяющий представить гражданскую архитектуру города в 17 веке. Неподалеку от Мурома в Борисоглебском монастыре вместо ветхих деревянных храмов в 17 веке возвели прекрасный ансамбль из каменных строений – церковь Рождества, Вознесенскую (Бориса и Глеба) и Никольскую церковь. Из них до наших дней сохранился лишь храм Рождества Христова.
Сохранилось множество храмовых построек того времени и в других провинциальных городах – в Угличе, Саратове, Великом Устюге, Рязани, Костроме, Суздале и других. Из крупных архитектурных ансамблей, относящихся к 17 веку, можно выделить здание Кремля в Ростове Великом.
Крутицкий теремок
До наших времен дошло большое количество и светских построек, позволяющих судить об архитектуре того времени. Это деревянные Кремлевские терема, Крутицкий теремок и дом Голицына в Москве, каменные Поганкины палаты в Пскове, как и многие здания той эпохи, указывающие на высокую степень прихотливости вкусов, царившую в архитектуре 17-го столетия.
Скульптура
По сравнению с архитектурой развитие русской скульптуры 18 столетия происходило более неравномерно. Достижения, которыми отмечена вторая половина 18 в., неизмеримо более значительны и многообразны. Относительно слабое развитие русской пластики в первой половине века обусловлено прежде всего тем, что здесь, в отличие от зодчества, не имелось столь значительных традиций и школ. Сказывалось немногостороннее, ограниченное запретами православной христианской церкви развитие древнерусской скульптуры.
Достижения русской пластики начала 18 в. почти целиком связаны со скульптурой декоративной. В первую очередь должно быть отмечено необычайно богатое скульптурное убранство Дубровицкой церкви (1690-1704), Меншиковой башни в Москве (1705-1707) и рельефы на стенах Летнего дворца Петра I в Петербурге (1714). Исполненный в 1722-1726 гг. знаменитый иконостас Петропавловского собора, созданный по проекту архитектора И. П. Зарудного резчиками И. Телегиным и Т. Ивановым, можно рассматривать, по существу, как итог развития этого вида искусства. Огромный резной иконостас Петропавловского собора поражает торжественным великолепием, виртуозностью обработки дерева, богатством и разнообразием декоративных мотивов.
В течение всего 18 в. продолжала успешно развиваться народная деревянная скульптура, особенно на севере России. Вопреки запретам синода для русских церквей севера продолжали создаваться произведения культовой скульптуры; многочисленные резчики по дереву и по камню, направляясь на строительство крупных городов, приносили с собой традиции и творческие приемы народного искусства.
Важнейшие государственные и культурные преобразования, происшедшие при Петре I, открыли перед русской скульптурой возможности развития ее вне сферы заказов церкви. Появляется большой интерес к круглой станковой скульптуре и к портретному бюсту. Одним из самых первых произведений новой русской пластики явилась статуя Нептуна, установленная в Петергофском парке. Отлитая из бронзы в 1715-1716 гг., она еще близка к стилю русской деревянной скульптуры 17-18 веков.
Не дожидаясь, когда постепенно сложатся кадры своих русских мастеров, Петр дал указания покупать за границей античные статуи и произведения современной скульптуры. При его активном содействии была приобретена, в частности, замечательная статуя, известная под названием «Венера Таврическая» (ныне в Эрмитаже); заказывались разнообразные статуи и скульптурные композиции для дворцов и парков Петербурга, Летнего сада; приглашались иноземные ваятели.
Джакомо Кваренги. Александровский дворец в Царском Селе (г. Пушкине). 1792-1796 гг. Колоннада.
Наиболее выдающимся из них был Карло Бартоломео Растрелли (1675-1744), приехавший в Россию в 1716 г. и оставшийся здесь до конца жизни. Он особенно известен как автор замечательного бюста Петра I, исполненного и отлитого из бронзы в 1723-1729 гг. (Эрмитаж).
Карло Бартоломео Растрелли. Статуя Анны Иоанновны с арапчонком. Фрагмент. Бронза. 1741 г. Ленинград, Русский музей.
Созданный Растрелли образ Петра I отличается реалистичностью в передаче портретных черт и вместе с тем необычайной торжественностью. Лицо Петра выражает неукротимую силу воли, решительность великого государственного деятеля. Еще при жизни Петра I Растрелли снял с его лица маску, которая послужила ему как для создания восковой одетой статуи, так называемой «Восковой персоны», так и для бюста. Растрелли был типичным западноевропейским мастером позднего барокко. Однако в условиях петровской России наибольшее развитие получили реалистические стороны его творчества. Из позднейших работ Растрелли широко известна статуя императрицы Анны Иоанновны с арапчонком (1741, бронза; Ленинград, Русский музей). В этом произведении поражает, с одной стороны, непредвзятая правдивость портретиста, с другой - пышная парадность решения и монументализация образа. Подавляющая своей торжественной тяжеловесностью, облаченнная в драгоценнейшие одеяния и мантию, фигура императрицы воспринимается еще более внушительной и грозной рядом с маленькой фигуркой мальчика-арапчонка, движения которого своей легкостью еще более оттеняют ее грузность и репрезентативность.
Высокая одаренность Растрелли проявлялась не только в портретных работах, но и в монументально-декоративной пластике. Он участвовал, в частности, в создании декоративной скульптуры Петергофа, трудился над конным монументом Петра I (1723-1729), который был установлен перед Михайловским замком лишь в 1800 г.
В конном монументе Петра I Растрелли по-своему претворил многочисленные решения конных статуй, начиная от античного «Марка Аврелия» и до типично барочного берлинского памятника великому курфюрсту Андреаса Шлютера. Особенность решения Растрелли чувствуется в сдержанно-суровом стиле монумента, в подчеркнутой без излишней пышности значительности образа самого Петра, а также в великолепно найденной пространственной ориентировке памятника.
Если первая половина 18 в. отмечена сравнительно не столь широким развитием русской скульптуры, то вторая половина этого столетия - время подъема искусства ваяния. Не случайно вторую половину 18 в. и первую треть 19 в. называют «золотым веком» русской скульптуры. Блестящая плеяда мастеров в лице Шубина, Козловского, Мартоса и других выдвигается в ряд крупнейших представителей мировой скульптуры. Особенно выдающиеся успехи были достигнуты в области скульптурного портрета, монументальной и монументально-декоративной пластики. Последнее было неразрывно связано с подъемом русской архитектуры, усадебного и городского строительства.
Неоценимую роль в развитии русской пластики сыграло образование Петербургской Академии художеств.
Вторая половина 18 в. в европейском искусстве - время высокого развития искусства портрета. В области скульптуры крупнейшими мастерами психологического портрета-бюста были Гудон и Ф. И. Шубин.
Федот Иванович Шубин (1740-1805) родился в семье крестьянина близ Хол-могор, на берегу Белого моря. Способности к скульптуре проявились у него вначале в резьбе по кости - широко развитом на севере народном ремесле. Подобно своему великому земляку - М. В. Ломоносову, Шубин юношей отправился в Петербург (1759), где его способности к скульптуре обратили на себя внимание Ломоносова. В 1761 г. при содействии Ломоносова и Шувалова Шубину удалось определиться в Академию художеств. После ее окончания (1766) Шубин получил право на поездку за границу, где жил в основном в Париже и Риме. Во Франции Шубин знакомится с Ж. Пигалем и пользуется его советами.
Ф. И. Шубин. Портрет А. М. Голицына. Фрагмент. Мрамор. 1775 г. Москва, Третьяковская галлерея.
Возвратившись в 1773 г. в Петербург, Шубин в том же году создает гипсовый бюст А. М. Голицына (мраморный экземпляр, находящийся в Третьяковской галлерее, выполнен в 1775 г.; см.илл.). Бюст А. М. Голицына сразу же прославил имя молодого мастера. В портрете воссоздан типичный образ представителя высшей аристократии екатерининского времени. В легкой скользящей на губах улыбке, в энергичном повороте головы, в умном, хотя и довольно холодном выражении лица Голицына чувствуется светская изысканность и вместе с тем внутренняя пресыщенность избалованного судьбой человека.
К 1774 г. за исполненный бюст Екатерины II Шубина избирают в Академию. Его буквально засыпают заказами. Начинается один из наиболее плодотворных периодов творчества мастера.
Ф. И. Шубин. Портрет М. Р. Паниной. Мрамор. Середина 1770-х гг. Москва, Третьяковская галлерея.
К 1770-м гг. относится один из лучших женских портретов Шубина - бюст М. Р. Паниной (мрамор; Третьяковская галлерея), который довольно близок к бюсту А. М. Голицына: перед нами также образ человека аристократически изысканного и вместе с тем устало-пресыщенного. Однако Панина трактована Шубиным с несколько большим сочувствием: выражение несколько наигранного скептицизма, заметного в лице Голицына, сменяется в портрете Паниной оттенком лирической задумчивости и даже грусти.
Шубин умел раскрывать образ человека не в одном, а в нескольких аспектах, многогранно, что позволяло глубже проникнуть в существо модели и понять психологию портретируемого. Он умел остро и метко запечатлеть выражение лица человека, передать мимику, взгляд, поворот и посадку головы. Нельзя не обратить внимание на то, какие разнообразные оттенки выражения лица раскрывает мастер с разных точек зрения, сколь мастерски дает он почувствовать добродушие или холодную жестокость, чопорность или простоватость, внутреннюю содержательность или же самодовольную пустоту человека.
Вторая половина 18 в. была временем блистательных побед русской армии и флота. В нескольких бюстах Шубина увековечены виднейшие полководцы его времени. Бюст 3. Г. Чернышева (мрамор, 1774; Третьяковская галлерея) отмечен большой реалистичностью и непритязательной простотой образа. Не стремясь к эффектности решения бюста, отказавшись от использования драпировок, Шубин все внимание зрителя сосредоточил на лице героя - мужественно-открытом, с крупными немного грубоватыми чертами, не лишенными, однако, одухотворенности и внутреннего благородства. По-иному решен портрет П. А. Румянцева-Задунайского (мрамор, 1778; Русский музей). Правда, и здесь Шубин не прибегает к идеализации лица героя. Однако общее решение бюста дано несравненно более внушительно: горделиво поднятая голова фельдмаршала, устремленный вверх взгляд, бросающаяся в глаза широкая лента и великолепно переданная драпировка придают портрету черты торжественной пышности.
Шубин недаром считался в Академии опытнейшим специалистом по обработке мрамора - техника его изумительно свободна. «Его бюсты живы; тело в них есть совершенное тело...», - писал в 1826 г. один из первых русских художественных критиков В. И. Григорович. Умея превосходно передать живой трепет и теплоту человеческого лица, Шубин столь же мастерски и убедительно изображал аксессуары: парики, легкие или тяжелые ткани одежд, тонкое кружево, мягкий мех, драгоценности и ордена портретируемых. Однако всегда главным для него оставались человеческие лица, образы и характеры.
Ф. И. Шубин. Портрет Павла I. Мрамор. Ок. 1797 г. Ленинград, Русский музей.
С годами Шубин глубже, а подчас и суровее дает психологическую характеристику образов, например, в мраморном бюсте известного дипломата А. А. Безбородко (большинством исследователей это произведение относится к 1797 г.; Русский музей) и особенно петербургского полицмейстера Е. М. Чулкова (мрамор, 1792; Русский музей), в образе которого Шубин воссоздал грубого, внутренне ограниченного человека. Самая поразительная в этом отношении работа Шубина - бюст Павла I (мрамор в Русском музее; илл., бронзовые отливы в Русском музее и Третьяковской галлерее), созданный в конце 1790-х гг. В нем смелая правдивость граничит уже с гротеском. Проникнутым большой человеческой теплотой воспринимается бюст М. В. Ломоносова (дошел до нас в гипсе - Русский музей, мраморе - Москва, Академия наук, а также в бронзовом отливе, который датирован 1793 г., - Камеронова галлерея).
Будучи в основном портретистом, Шубин работал и в других областях скульптуры, создавал аллегорические статуи, монументально-декоративные рельефы, предназначенные для архитектурных сооружений (в основном - для интерьера), а также для загородных парков. Наиболее известны его статуи и рельефы для Мраморного дворца в Петербурге, а также бронзовая статуя Пандоры, установленная в ансамбле Большого каскада фонтанов в Петергофе (1801).
Этьен Морис Фальконе. Памятник Петру I в Ленинграде. Бронза. 1766- 1782 гг.
Во второй половине 18 в. в России работал один из видных французских мастеров, высоко ценимый Дидро,-Этьен Морис Фальконе (1716-1791), который жил в Петербурге с 1766 по 1778 г.1. Целью приезда Фальконе в Россию было создание памятника Петру I, над которым он и работал в течение двенадцати лет. Результатом многолетнего труда явился один из наиболее прославленных монументов мира. Если Растрелли в упоминавшемся выше памятнике Петру I представил своего героя как императора - грозного и властного, то Фальконе делает основной упор на воссоздание образа Петра как величайшего преобразователя своего времени, дерзновенного и смелого государственного деятеля.
Эта мысль лежит в основе замысла Фальконе, который в одном из своих писем писал: «.. .я ограничусь статуей героя и изображу его не в качестве великого полководца и победителя, хотя, конечно, он был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя...» Глубокое осознание скульптором исторического значения Петра I во многом предопределило и замысел и удачное решение монумента.
Петр представлен в момент стремительного взлета на скалу - естественную глыбу камня, обтесанную наподобие поднявшейся огромной морской волны. Останавливая на всем скаку коня, он простирает вперед правую руку. В зависимости от точки зрения на памятник простертая рука Петра воплощает то жесткую непреклонность, то мудрое повеление, то, наконец, спокойное умиротворение. Замечательная целостность и пластическое совершенство достигнуты скульптором в фигуре всадника и его могучего коня. Оба они неразрывно слиты в единое целое, отвечают определенному ритму, общей динамике композиции. Под ногами скачущего коня извивается попранная им змея, олицетворяющая силы зла и коварства.
Свежесть и оригинальность замысла памятника, выразительность и содержательность образа (в создании портретного образа Петра Фальконе помогала его ученица М.-А. Колло), крепкая органическая связь конной фигуры и постамента, учет видимости и прекрасное понимание пространственной постановки памятника на обширной площади - все эти достоинства делают создание Фальконе подлинным шедевром монументальной скульптуры.
После отъезда Фальконе из России окончанием работ (1782) по сооружению монумента Петра I руководил Федор Гордеевич Гордеев (1744-1810).
Ф. Г. Гордеев. Надгробие Н. М. Голицыной. Мрамор. 1780 г. Москва, Музей архитектуры.
В 1780 году Гордеев создал надгробие Н. М. Голицыной (мрамор; Москва, Музей архитектуры Академии строительства и архитектуры СССР). Этот небольшой барельеф оказался этапным произведением в русской мемориальной скульптуре - от рельефа Гордеева, так же как и от первых надгробий Мартоса, развивается тип русской классической мемориальной скульптуры конца 18 - начала 19 в. (работы Козловского, Демут-Малиновского, Пименова, Витали). От работ Мартоса надгробия Гордеева отличаются меньшей связью с принципами классицизма, пышностью и «велеречивостью» композиций, не столь четкой и выразительной компоновкой фигур. Как скульптор-монументалист, Гордеев преимущественно уделял внимание скульптурному рельефу, из которых наибольшей известностью пользуются рельефы Останкинского дворца в Москве, а также рельефы портиков Казанского собора в Петербурге. В них Гордеев придерживался значительно большей строгости стиля, чем в надгробиях.
Ярким и полнокровным предстает перед нами творчество Михаила Ивановича Козловского (1753-1802), который, так же как Шубин и Мартос (Творчество И. П. Мартоса рассматривается в пятом томе настоящего издания.), является замечательным мастером русской скульптуры.
М. И. Козловский. Поликрат. Гипс. 1790 г. Ленинград, Русский музей.
В творчестве Козловского довольно отчетливо намечаются две линии: с одной стороны - это такие его работы, как «Пастушок с зайцем» (известная под названием «Аполлон», 1789; Русский музей и Третьяковская галлерея), «Спящий Амур» (мрамор, 1792; Русский музей), «Амур со стрелой» (мрамор, 1797; Третьяковская галлерея). В них проявляются элегичность и изысканность пластической формы. Другая линия - произведения героико-драматического плана («Поликрат», гипс, 1790,илл. , и другие).
В самом конце 18 в., когда начались большие работы по реконструкции ансамбля петергофских фонтанов и замене обветшавших свинцовых статуй новыми, М. И. Козловскому было дано наиболее ответственное и почетное поручение: изваять центральную скульптурную композицию Большого каскада в Петергофе - фигуру Самсона, разрывающего пасть льву.
Установленная еще в первой половине 18 в., статуя Самсона была непосредственно посвящена победам Петра I над шведскими войсками. Заново исполненный «Самсон» Козловского, в принципе повторяя старую композицию, решен уже в более возвышенно-героизированном и образно значительном плане. Титаническое сложение Самсона, сильный пространственный разворот его фигуры, рассчитанный на рассмотрение с разных точек зрения, напряженность схватки и в то же время ясность ее исхода - все это было передано Козловским с подлинным мастерством композиционного решения. Темпераментная, исключительно энергичная лепка, свойственная мастеру, как нельзя более подходила для данного произведения.
«Самсон» Козловского - одно из примечатедьнейших произведений парковой монументально-декоративной скульптуры. Поднимаясь на двадцатиметровую высоту, струя воды, бившая из пасти льва, падала вниз, то относимая в сторону, то разбивавшаяся тысячами брызг о золоченую поверхность бронзовой фигуры. «Самсон» еще издалека приковывал к себе внимание зрителей, являясь важным ориентиром и центральной точкой композиции Большого каскада (Этот ценнейший памятник был увезен гитлеровцами во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. После войны «Самсон» был заново воссоздан по сохранившимся фотографиям и документальным материалам ленинградским скульптором В. Симоновым.).
Как работу, непосредственно предваряющую создание памятника А. В. Суворову, следует рассматривать «Геркулеса на коне» (бронза, 1799; Русский музей). В образе Геркулеса - обнаженного молодого всадника, под ногами которого изображены скалы, поток и змея (символ побежденного врага), Козловский воплотил идею бессмертного перехода А. В. Суворова через Альпы.
М. И. Козловский. Бдение Александра Македонского. Эскиз. Терракота. 1780-е гг. Ленинград, Русский музей.
М. И. Козловский. Памятник А. В. Суворову в Ленинграде. Бронза. 1799- 1801 гг.
Наиболее выдающимся творением Козловского явился памятник-монумент великому русскому полководцу А. В. Суворову в Петербурге (1799-1801). Работая над этим монументом, скульптор ставил своей задачей создать не портретную статую, а обобщающий образ всемирно прославленного полководца. Первоначально Козловский предполагал представить Суворова в образе Марса или Геркулеса. Однако в окончательном решении мы видим все же не бога или античного героя. Полная движения и энергии, стремительная и легкая фигура воина в латах устремлена вперед с той неукротимой быстротой и бесстрашием, которыми отличались героические дела и подвиги русских армий, руководимых Суворовым. Скульптору удалось создать вдохновенный памятник немеркнущей военной славы русского народа.
Как и почти все произведения Козловского, статуя Суворова отличается великолепно найденным пространственным построением. Стремясь полнее характеризовать полководца, Козловский придал его фигуре одновременно собранность и динамичность; размеренная сила поступи героя сочетается со смелостью и решительностью взмаха правой руки, держащей меч. Фигура полководца вместе с тем не лишена свойственной скульптуре 18 в. грациозности и легкости движений. Статуя превосходно связана с высоким гранитным постаментом в виде цилиндра. Бронзовая барельефная композиция, изображающая с соответствующими атрибутами гениев Славы и Мира, выполнена скульптором Ф. Г. Гордеевым. Первоначально памятник А. В. Суворову был поставлен в глубине Марсова поля, ближе к Михайловскому замку. В 1818-1819 гг. памятник Суворову был перемещен и занял место близ Мраморного дворца.
М. И. Козловский. Надгробие П. И. Мелиссино. Бронза. 1800 г. Ленинград, Некрополь бывш. Александро-Невской лавры.
Козловский работал также в области мемориальной скульптуры (надгробия П. И. Мелиссино, бронза, 1800 и С. А. Строгановой, мрамор, 1801-1802).
В конце 18 в. быстро выдвигается ряд крупных скульпторов, творческая деятельность которых продолжалась также и в течение почти всей первой трети 19 столетия. К числу этих мастеров относятся Ф. Ф. Щедрин и И. П. Прокофьев.
Феодосии Федорович Щедрин (1751-1825), брат живописца Семена Щедрина и отец известного пейзажиста Сильвестра Щедрина, был принят в Академию в 1764 г. одновременно с Козловским и Мартосом. С ними же после окончания обучения он был отправлен в Италию и Францию (1773).
К числу ранних произведений Ф. Щедрина относятся небольшие статуэтки «Марсий» (1776) и «Спящий Эндимион» (1779), исполненные им в Париже (имеющиеся в Русском музее и Третьяковской галлерее бронзовые отливки сделаны в начале 20 в. по сохранившимся подлинным моделям Ф. Щедрина). Как по своему содержанию, так и по характеру исполнения это совершенно различные работы. Фигура мятущегося в смертных муках Марсия исполнена с большим драматизмом. Предельное напряжение тела, выступающие бугры мускулов, динамичность всей композиции передают тему страдания человека и его страстный порыв к освобождению. Напротив, фигура погруженного в сон -Эндимиона дышит идиллическим спокойствием и безмятежностью. Тело юноши вылеплено сравнительно обобщенно, с незначительной светотеневой проработкой, очертания фигуры плавны и мелодичны. Развитие творчества Ф. Щедрина в целом вполне совпадало с развитием всей русской скульптуры второй половины 18 - начала 19 века. Это можно проследить на примере таких работ мастера, как статуя «Венера» (1792; Русский музей), аллегорическая фигура «Нева» для петергофских фонтанов (бронза, 1804) и, наконец, монументальные группы кариатид для Адмиралтейства в Петербурге (1812). Если первое из названных произведений Щедрина, его мраморная статуя Венеры, и по изысканной грации движений и по утонченности образа - типичная работа скульптора 18 в., то в более позднем произведении, созданном в самом начале 19 в.,- в статуе Невы - мы видим несомненно большую простоту в решении и трактовке образа, четкость и строгость в моделировке фигуры и в ее пропорциях.
Интересным, своеобразным мастером был Иван Прокофьевич Прокофьев (1758-1828). После окончания Академии художеств (1778) И. П. Прокофьев был направлен в Париж, где прожил до 1784 года. За представленные в Парижскую Академию художеств работы он получил несколько наград, в частности золотую медаль за рельеф «Воскрешение мертвеца, брошенного на кости пророка Елисея» (1783). За год до этого, в 1782 г., Прокофьев исполнил статую «Морфей» (терракота; Русский музей). Прокофьев дает фигуру Морфея в небольшом масштабе. В этой ранней вещи скульптора отчетливо выступают его реалистические устремления, простой, не столь изысканный стиль (по сравнению, например, с ранним Козловским). Чувствуется, что в «Морфее» Прокофьев больше стремился воссоздать реальный образ уснувшего человека, нежели мифологический образ.
В год возвращения в Петербург И. П. Прокофьев в очень короткий срок исполняет одно из своих лучших произведений в круглой скульптуре - композицию «Актеон» (бронза, 1784; Русский музей и Третьяковская галлерея). Фигура стремительно бегущего юноши, преследуемого собаками, исполнена скульптором с великолепной динамикой и необычайной легкостью пространственного решения.
Прокофьев был превосходные мастеров рисунка и композиции. И не случайно он так много внимания уделял скульптурному рельефу - в этой области творчества знание композиции и рисунок приобретают особенное значение. В 1785 - 1786 гг. Прокофьев создает обширный цикл рельефов (гипс), предназначенных для парадной лестницы Академии художеств. Рельефы Прокофьева для здания Академии художеств - это целая система тематических произведений, в которых проводятся идеи воспитательного значения «наук и изящных искусств». Таковы аллегорические композиции «Живопись и скульптура», «Рисование», «Кифаред и три знатнейших художества», «Милосердие» и другие. По характеру исполнения это типичные произведения раннего русского классицизма. Стремление к спокойной ясности и гармонии сочетается в них с мягкой, лирической трактовкой образов. Героизация человека еще не приобретает того общественно-гражданского пафоса и строгости, как это было в период зрелого классицизма первой трети 19 века.
Создавая свои рельефы, скульптор тонко учитывал особенности их местоположения, различный формат, условия видимости. Как правило, Прокофьев предпочитал низкий рельеф, однако в тех случаях, когда необходимо было создать монументальную композицию со значительным удалением от зрителя, он смело использовал горельефный способ изображения, резко усиливая светотеневые контрасты. Таков его колоссальный рельеф «Медный змий», помещенный над проездом колоннады Казанского собора (пудожский камень, 1806-1807).
Наряду с ведущими мастерами русской скульптуры конца 18 - начала 19 в. Прокофьев участвовал в создании произведений для ансамбля фонтанов Петергофа (статуи Алкида, Волхова, группа тритонов). Обращался он и к портретной скульптуре; в частности, ему принадлежат два не лишенных достоинств терракотовых бюста А. Ф. и А. Е. Лабзиных (Русский музей). Исполненные в самом начале 1800-х гг., оба они все же по своим традициям ближе к произведениям Шубина, нежели к портретам русского классицизма первой трети 19 столетия.
Список использованной литературы
Том 2. Искусство средних веков. Книга первая
История русского искусства - Том 1 - Русское искусство X-XVII веков.
Лифшиц Л.И.
Русская живопись 17 века Брюсова В.Г.
Википедия
Ресурсы интернет
С. И. Козленко, В. В. Тороп ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до конца XVII века
В.И. Буганов, П.Н. Зырянов История России конец 17-19 век. 2 часть.
В. И. Ленин называл XVII век новым периодом русской истории, характеризующимся «действительно фактическим слиянием всех… областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было… усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок». Сложение всеросийского рынка разрушало патриархальную изолированность областей, способствовало укреплению экономического и культурного единства страны. Теснее становится связь России с Западной Европой. Происходят крупные перемены в хозяйственной сфере: появляются промышленные предприятия - железоделательные заводы, мануфактуры. Эти явления развиваются в условиях феодального строя.
XVII столетие ознаменовалось крупнейшим событием: в едином государстве воссоединились русский и украинский народы. Это имело огромное прогрессивное значение для политического, экономического и культурного развития русского и украинского народов, укрепления между ними разносторонних связей.
Все XVII столетие проходит под знаком нарастающей активности угнетенных масс. Городские восстания 1648 года в Москве, 1650 года в Пскове, Новгороде, «медный бунт» в Москве в 1662 году и, наконец, Крестьянская война под предводительством Степана Разина 1667-1671 годов расшатывают устои власти, вызывая с ее стороны жестокие репрессии. Заколебалось и положение церкви. Реформы патриарха Никона в области культа вызвали широкое движение протеста (раскол), причем под знаменем защиты «старой веры» собирались и антифеодальные силы. Раскол распространялся прежде всего в среде крестьянства и посадского населения, для них это было средством борьбы с феодальным гнетом, освящавшимся официальной церковью.
Включившиеся в политическую борьбу средние слои проявляют огромную тягу к просвещению. В литературе ощутим интерес к реальной жизни, к миру живых чувств и деятельности простых людей; возникают бытовые повести. Из народной среды выходят сатирические произведения, направленные против церкви и несправедливостей существующего строя. В русской литературе этого времени впервые оформляется мысль о суверенных правах народа, о том, что сам народ, а не царь и бояре, является подлинным хранителем ценностей и независимости своей страны. Вековые путы церковно-схоластического
мировоззрения постепенно разрываются. В живописи пробивается струя реализма и свободной трактовки церковных сюжетов. В архитектуре сильнее внедряются народные вкусы, порой уводящие зодчего далеко от традиционных, освященных древностью образцов. Приобретает небывалый размах гражданское строительство, конкурируя с культовым, являвшимся доселе главной линией развития архитектурного искусства. Вместе с тем церковная и гражданская архитектура утрачивает резкую противоположность. Идет быстрый процесс «обмирщения» всей русской культуры.
В борьбе с натиском новых общественных явлений и распространением светских элементов в искусстве царская власть и церковь не ограничивались репрессиями, но стремились выдвинуть систему «охранительной» идеологии. В области живописи усиливался контроль за мастерами-иконниками, укреплялась роль «подлинников» - руководств ортодоксальной иконографии. В области архитектуры церковь выступила с прямым запретом шатровых храмов как отступающих от «церковного чина» и предписывала «освященное пятиглавие», то есть стремилась повернуть развитие вспять к традиционным канонам.
В этой обстановке обостренной борьбы искусство полно противоречивых тенденций, столкновений старого и нового. Ростки нового пробиваются даже в старые сферы церковного строительства и церковной живописи. Новые тенденции, при всей их половинчатости и ограниченности, побеждают.
XVII веком заканчивается история древнерусского искусства, связанного с церковью и ее определяющим влиянием. Вызревают условия для рождения искусства нового времени - искусства светского, основанного на жизнен¬ных наблюдениях и точных знаниях.
Деревянное зодчество, как и в предшествующее время, было наиболее распространенным на Руси. Для XVII века мы располагаем уже значительным числом подлинных памятников, позволяющих судить о многообразии и совершенстве произведений, созданных русскими плотниками. Они рубили не только крестьянские жилые и хозяйственные постройки, но и избы для горожан, хоромы для богатого купечества и феодальной знати. Однако их искусство и теперь могло проявить себя во всю ширь прежде всего в крупных постройках, возводимых по заказу царского двора, и в сооружении храмов, на создание которых собирались большие «мирские» средства, обеспечивавшие возможность строительства крупных и технически сложных сооружений.
Выдающимся произведением светского деревянного зодчества являлся известный нам по рисункам и модели дворец в селе Коломенском (1667-1668, ил. 90), построенный плотничьим старостой Семеном Петровым и плотником-стрельцом Иваном Михайловым, частично перестроенный в 1681 году Саввой Дементьевым. Коломенский дворец представлял сложное сочетание больших и малых срубов-клетей, свободно расположенных или сгруппированных вокруг внутренних дворцов, в зависимости от потребностей дворцового обихода. Главная группа помещений, обращенная к церкви Вознесения, отводилась под царские хоромы. Здесь особенно эффектными были столовая изба, крытая кубоватой кровлей (четырехскатная кровля с «пучинами», напоминающая луковицу), и многооконный терем, связывающий столовую избу с государевыми хоромами. Далее располагались хоромы царевича и царицы. Подклеты занимали служебные помещения, поэтому жилые покои второго этажа связывались между собой и с придворными храмами переходами. Ансамбль дворца фактически не имел определенного главного фасада - с любой точки зрения открывались новые перспективы прихотливо сгруппированных объемов. Живописность композиции подчеркивалась разнообразием форм покрытий, включающих и шатровые вышки. Декоративное богатство дворца усиливалось обилием раскрашенной орнаментальной резьбы, позолотой деталей и раскраской кровель. По словам иностранца Рейтенфельса, дворец походил на «только что вынутую из футляра драгоценность». В архитектуре здания решительно преобладает тяга к сложной, несколько измельченной живописной композиции и богатству наружного и внутреннего убранства. Эти же черты, как мы увидим в дальнейшем, характерны и для каменного зодчества XVII века.
В деревянном культовом зодчестве при небольшом числе основных типов храма создаются исключительно разнообразные по композиции произведения. Выразительность церквей и их доминирующее положение в поселении и пейзаже достигались большой высотой (до 40-50 м) и сложным силуэтом венчающей части.
Так называемые клетские храмы, широко распространенные по всей России, представляют собой прямоугольный сруб-клеть, покрытый двускатной кровлей, на которой возвышается маковка с крестом. Благодаря большому подъему клинчатой кровли некоторые из них весьма эффектны по силуэту (например, церковь села Спас-Вежи, 1628, ныне перевезена в Костромской музей деревянного зодчества). Иногда двускатной кровле придавали выпуклую килевидную в сечении форму, получая своеобразный тип покрытия - бочку.
Излюбленным типом деревянного культового здания был, как и ранее, шатровый храм, обладавший наиболее выразительным силуэтом. Основные варианты шатровых церквей - шатровый восьмерик с прирубами («восьмерик от земли»), создающий образ храма-башни; восьмерик на крестообразном в плане основании, а также восьмерик на четверике, где прямоугольное в плане здание выше переходит в восьмиугольный сруб-восьмерик, перекрытый шатром. Иногда шатер увенчивает не восьмерик, а сруб, имеющий шесть или, реже, десять сторон. Среди наиболее значительных примеров деревянных шатровых храмов можно отметить церкви в селах Панилово (1600, Архангельская область, ил. 91), Варзуга (1674, Мурманская область), Согинцы (1696, Ленинградская область), Пучуга (1698?, Архангельская область). Известны и многошатровые храмы, являющиеся комбинацией столпов - восьмигранного и нескольких восьмериков на четверике (Троицкая церковь в погосте Ненокса, 1727, Архангельская область, ил. 92).
Стремление к динамичному силуэту храма привело к образованию особого типа высотной композиции - ярусным храмам, представлявшим нарастание уменьшающихся четвериков или восьмериков. Такова, например, церковь Ширкова погоста (1697, Калининская область), где высота здания, равная почти 45 метрам, подчеркнута сокращением четвериков и остротой «клинчатых» восьмискатных кровель. Ярусная композиция, в которой на нижнем четверике возвышаются три восьмерика, представлена церковью Вознесения в Торжке (1653).
В поисках сложного и богатого силуэта зодчие со второй половины XVII века использовали и принцип многоглавия. Ранний пример - церковь в Чухчерьме (1657, Архангельская область) - довольно простой вариант этого типа. Позднейший памятник - Преображенская церковь в Кижах (1714, ил. 93) - на основе сложного сочетания найденных ранее приемов дает поразительный по красоте и своеобразию тип двадцатидвухглавого храма.
Рубленые храмы свидетельствуют о выдающемся архитектурном таланте народных мастеров, умевших создать подлинные шедевры, достичь впечатления монументальности даже при сравнительно небольших размерах здания. Деревянные храмы обычно великолепно связаны с ландшафтом и имеют огромное значение для создания архитектурного ансамбля в сельских поселениях.
Сохранились и некоторые деревянные оборонительные сооружения XVII века - башни Якутского острога (1683), башни Братского острога, надвратная башня Николо-Карельского монастыря (перевезена в музей села Коломенского, ныне Москва).
Монументальное строительство не сразу возобновилось после иноземной интервенции начала XVII века и связанной с ней разрухи. Только с 20-х годов встречаются единичные постройки и сведения о них. Однако в дальнейшем архитектурно-строительная деятельность быстро возрастала, и во второй половине XVII века ее размах приобрел неожиданные до этого масштабы. Если в XVI веке она была гораздо интенсивнее, чем в предшествующие столетия, то XVII век в этом отношении многократно превосходит XVI.
В отличие от периода феодальной раздробленности общерусские архитектурные связи столь сильны, что можно говорить о наличии на Руси единой архитектуры, несмотря на существующие во многих городах и районах местные особенности. Эти черты теперь - не результат замкнутости того или иного района, как то было раньше. Речь идет о преобладании в определенной местности художественных вкусов тех или иных социальных слоев - посадского купечества, дворянства и т. д. Многочисленные кадры строителей существовали теперь не только в Москве или крупных городах, но и во многих сравнительно мелких городках, а иногда и в боярских усадьбах. Это придавало многообразие русской архитектуре XVII века, создавало ее местные варианты. Архитектура XVII века может быть условно разделена на три этапа. Первый, короткий (20-е - частично 30-е годы), - период сложения нового стиля на базе традиций предшествующей поры. Второй (40-е-80-е годы) - эпоха бурного расцвета строительства, окончательного становления и развития стиля, предпосылки которого слагались в первом периоде. Наконец, третий (90-е годы XVII века) - время ломки архитектурных традиций и установления новых форм, знаменующих собой переход к зодчеству нового времени.
В 20-е-30-е годы XVII века общий характер архитектуры еще мало отличался от зодчества конца XVI века. Повторялись те же типы сооружений, да и стилистическая их характеристика изменилась мало. И все же в этих постройках можно проследить появление новых тенденций.
Так, в небольшой церкви Покрова в Рубцове (1619-1626) членение фасадов лопатками придает постройке характер обычного четырехстолпного здания, тогда как в действительности это бесстолпный храм, перекрытый сомкнутые сводом. Снаружи церковь завершается тремя ярусами кокошников, а венчает эту пирамидальную композицию небольшая главка на световом барабане. Здание стоит на подклете и окружено с трех сторон двухъярусной галереей, а к восточной ее части симметрично пристроены два боковых придела. Внешняя обработка здесь почти не зависит от конструкции - явление очень существенное для дальнейшего развития русского зодчества XVII века.
Продолжается и строительство шатровых храмов. Так, в духе XVI века возведена церковь в усадьбе князя Д. Пожарского Медведково (1623, ныне Москва). Новое в ней - подчеркивающие стройность шатра измельченные кокошники. Еще заметнее новое понимание архитектурных форм проявилось в церкви Зосимы и Савватия в Троице-Сергиевом монастыре (1637), где сам шатер декорирован гораздо богаче, чем это обычно делали в XVI веке. В Успенской «Дивной» церкви в Угличе (1628, ил. 97) центральному шатру вторят два боковых. Они несколько ниже основного и подчинены ему, но все же строгое единство шатровой композиции здесь уже нарушено. Не сохранившуюся церковь Алексеевского монастыря в Москве (1625-1634) венчали два равновысоких шатра, что уже полностью противоречило пониманию шатра как основной композиционной оси здания.
В 20-х годах XVII века были проведены работы по восстановлению стен и башен Московского Кремля, пострадавших во время интервенции. Тогда над суровым массивом Спасской башни поднялась многоярусная шатровая вышка, имевшая в основании аркаду, в которой стояли статуи. Башня приобрела характер торжественного парадного въезда в царскую резиденцию со стороны Красной площади. В течение 60 лет она выделялась среди прочих башен Кремля своим нарядным декоративным верхом.
Здесь же, в Московском Кремле, началось строительство Теремного дворца (1635-1636), зодчие - Антип Константинов, Важен Огурцов, Трефил Шарутин и Ларион Ушаков. Возведенный на высоком подклете, сохранившемся от дворца XVI века, он имел ступенчатый, ярусный объем, верхнюю террасу-гульбище и чердак с золоченой кровлей. В нижних этажах помещались службы, кладовые и другие хозяйственные по¬мещения. Небольшие одинаковые по размерам трехоконные комнаты жилых этажей напоминали примыкающие одна к другой клети деревянных хором. Верхний этаж на уровне площадки гульбища занимал просторный зал. По фасадам шли ряды нарядных окон с резными белокаменными наличниками; широкие карнизы из цветных изразцов завершали два верхних этажа. В интерьерах дверные порталы и подоконники покрывала тонкая орнаментальная резьба, стены и своды - роспись. Печи были облицованы цветными изразцами. Богатая мебель, цветные ковры и сукна довершали убранство помещений. Подлинное внутреннее оформление палат не сохранилось, но оно было удачно восстановлено в 30-х-40-х годах XIX века. В живописной красочности и нарядности Теремного дворца, в планировке его жилых покоев явно сказывается связь с деревянным хоромным строением. По существу, это было первое каменное жилое здание на Руси, поскольку для жилья предпочитали деревянные постройки, бывшие при тогдашней системе отопления и вентиляции теплее и гигиеничнее каменных.
Новые архитектурные тенденции привели во второй четверти столетия к сложению своеобразного и яркого стиля. Во многих отношениях он был прямо противоположен архитектуре XVI века. Памятники той поры почти всегда архитектоничны, просты по организации и строго симметричны. Теперь возобладала сложная, живописная, большей частью асимметричная группировка масс. В отличие от XVI века,в XVII архитектурные формы часто уже не отражают конструкцию. Вместо крупных, немногочисленных деталей, как правило, оставлявших стену обнаженной, теперь обильно применяют гораздо более мелкие элементы, так что часто почти вся стена покрыта декором. Цветовое решение построек XVI века обычно очень лаконично - это естественный цвет кирпича или камня или сочетание этих двух цветов. В XVII веке распространяется полихромия фасадов: яркая раскраска деталей, цветные поливные изразцы, придающие постройкам праздничную нарядность.
Существенно изменилась система фресковой росписи интерьеров. Ранее она всегда подчинялась членениям здания и размещалась так, чтобы подчеркнуть архитектурные формы. В XVII веке сравнительно небольшие живописные сцены располагают одну за другой горизонтальными рядами; их последовательность дает возможность как бы читать содержание библейских или евангельских сюжетов, которые они иллюстрируют. Росписи приобретают ковровый характер, сплошь и равномерно покрывая стены.
Глубокие изменения переживает шатровое зодчество. Вместо одного монументального шатра, венчающего постройку, зодчие украшают церкви двумя или даже тремя одинаковыми по высоте шатрами. Это, по существу, полное отрицание основного принципа шатровых храмов XVI века - их единства и полного подчинения всей композиции вертикали шатра. Исчезает и конструктивный смысл шатра как перекрытия: в таких «двойнях» и «тройнях» шатры очень невелики и представляют собой глухие чисто декоративные надстройки, поставленные на сомкнутый свод. Одним из наиболее ярких примеров является богатая по декоративному оформлению церковь Рождества Богородицы в Путинках в Москве (1649-1652, ил. 100). Ее основной объем увенчан тремя шатрами, шатром завершается и боковой придел, и еще один шатер несет колокольня. Таким образом, в целом комплекс храма завершается живописной группой из пяти небольших шатров.
Церковь в Путинках - один из последних памятников шатрового зодчества. В середине XVII века строительство таких церквей было запрещено. Начиная с этого времени в патриарших грамотах на постройку церкви почти всегда имеется стандартная фраза: «А чтобы верх на той церкви был не шатровый». Точная причина запрета не выяснена; по-видимому, шатры казались формой недостаточно каноничной для храма. А при той жестокой борьбе, которую вела русская церковь в XVII веке против светских элементов и тенденций, властно вторгавшихся в культуру и искусство, этого было вполне достаточно, чтобы запретить их применение для завершения церковных зданий. Однако шатры оставались одной из наиболее излюбленных архитектурных форм; поэтому их продолжали очень широко применять, но не в качестве завершения церкви, а для венчания колокольни. Высокая, стройная столпообразная колокольня, завершенная шатром, - одна из самых распространенных тем русской архитектуры второй половины XVII века. В сельских же поселениях, особенно в северорусских районах, куда не достигал патриарший контроль, продолжали строить деревянные шатровые церкви.
Во второй половине XVII века в русской архитектуре можно выделить несколько больших групп памятников, связанных с наиболее крупными очагами строительства. Для московской группы, например, характерны сложные композиции, центром которых является бесстолпная церковь, перекрытая сомкнутым сводом. Снаружи она обычно декорирована несколькими ярусами кокошников и увенчана пятиглавием. Однако световой барабан имеет только центральная глава, четыре боковых чисто декоративны. К такой церкви обычно примыкают один или два придела, трапезная, крыльцо, шатровая колокольня. В целом образуется очень живописная и большей частью асимметричная композиция. Характерным и довольно ранним примером может служить церковь Троицы в Никитниках (1631-1634), построенная по заказу крупнейшего московского богача - купца Никитникова. Обращенный к улице южный фасад храма здесь убран с особой пышностью - карнизы делят его как бы на три этажа, сближая храм с дворцовым зданием. В наличниках окон использованы мотивы кремлевского Теремного дворца, а завершает стены широкий карниз из лекального кирпича и изразцов. В церкви сохранилась прекрасная фресковая роспись, исполненная в 1652-1653 годах (ил. 110).
Не менее характерны московские церкви Успения в Гончарах (1654), Николы в Пыжах (1657-1670) и Николы в Хамовниках (1679). Все эти храмы очень индивидуальны; они заметно отличаются друг от друга как композиционной схемой, так и деталями. И вместе с тем в них присутствуют и общие черты, роднящие их между собой и отражающие стилистические особенности памятников русской архитектуры второй половины XVII века в специфически московском варианте.
Несколько иной характер имеют памятники других крупных городов: Ярославля, Костромы, Мурома, Суздаля. Так, ярославские зодчие развивают и обогащают сложившуюся в XVI веке (собор Авраамиева монастыря в Ростове) композицию, в которой основу составляет четырехстолпная пятиглавая церковь, перекрытая сводами по традиционной крестово-купольной схеме. Церковь обычно окружена широкой закрытой галереей; к ней примыкают крыльца, приделы, колокольня. Такова построенная на средства купцов Скрипиных церковь Ильи Пророка (1647-1650, ил. 99). Поднятый на подклетном этаже пятиглавый кубический храм с папертью с северной и западной сторон и высокими крыльцами сочетается в живописной и свободной асимметрии с двумя приделами. У западного фасада по концам паперти расположены шатровая колокольня и третий придел в виде небольшого самостоятельного храмика, завершенного высоким шатром. Богатое убранство галереи и приделов контрастирует со строгими формами храма.
В других памятниках Ярославля эта композиция приобретает еще более торжественный характер. В церкви Иоанна Златоуста в Коровниках (1649-1654) пятиглавый куб сочетается с симметричными шатровыми приделами у восточных углов. Поодаль от храма, контрастируя с его сдержанностью, вздымается стройный восьмигранный столп шатровой колокольни высотой 38 метров (80-е годы). Выходящее в сторону Волги центральное окно алтаря охвачено красочным пятном большого изразцового наличника прихотливой криволинейной формы (ил. 96). Еще более насыщен декоративными элементами Воскресенский собор в Романове-Борисоглебске (ныне город Тутаев) близ Ярославля (1652-1670).
96. Церковь Иоанна Златоуста вКоровниках. 1649-1654. Апси>ды. Ярославль
Как композиция, так и внешнее убранство ярославских храмов отличаются светлым, оптимистическим настроением. Эту мажорность образа неизмеримо повышали яркая фресковая роспись, покрывавшая, подобно ковру, стены, столбы и своды, и насыщенность богато освещенного интерьера разнообразными произведениями прикладного искусства.
В целом церковная архитектура XVII века далеко отходила от абстрактности и строгости культового здания, в ней все сильнее выражалась народная любовь к красоте, яркости реального мира, его разнообразию. Зодчие проявляли все большую творческую свободу, вводя в культовую архитектуру разнообразные приемы композиции и убранства, отражая нарастающую тенденцию обмирщения русской культуры и ослабления авторитета церкви и религиозной идеологии. Естественно, что церковь пыталась бороться с такими тенденциями в развитии зодчества, причем дело не ограничивалось только мерами запрета шатровых храмов и декретированием ортодоксальных форм собора с «освященным пятиглавием». Патриарх Никон сделал попытку показать в своем обширном строительстве образцы подлинно «православной» архитектуры. Он построил ряд крупных монастырей, самими своими названиями (Иерский, Крестный, Ново¬Иерусалимский) говорящих о стремлении подражать архитектуре «святой земли» и «святой горы» - Афона и вернуть культовое зодчество к традиционным «освященным» формам, к монументальной простоте зодчества XV-XVI веков. Однако эти намерения повернуть архитектурное развитие вспять не могли не потерпеть неудачи.
Грандиозность строительных замыслов Никона отвечала его политической концепции о главенстве духовной власти над светской, что впоследствии стоило ему патриаршего престола. Крупнейшим памятником никоновского строительства является Воскресенский собор Ново-Иерусалимского монастыря в Истре (1656-1666, закончен после смерти Никона в 1678-1685, Московская область). Собор этот должен был повторить храм Воскресения в Иерусалиме, чертеж и модель которого специально привезли в Москву. Основную часть сложного комплекса тесно связанных между собой сооружений составляла огромная полуротонда, переходящая на уровне второго этажа в цилиндр, увенчанный достроенным позже шатром. К ротонде примыкали главный храм, завершенный мощной главой, и семиярусная столпообразная колокольня. Зодчими этого ансамбля были, как полагают московские мастера Аверкий Мокеев, Иван Белозери другие. Нарочитая идея прямого повторения иерусалимского романо-готического образца выразилась лишь в общей плановой схеме сооружения. В целом же композиция проникнута той же живописностью, которая характерна для русского зодчества XVII века. Ротонда послужила основанием для грандиозного шатра. Никон мог завершить свою церковь шатром, который он запрещал строить другим. В обработке фасадов и особенно интерьера с невиданным размахом были применены цветные изразцы, из которых вооружались целые иконостасы; майоликовой была и часовня «гроба». В композиции же монастырского ансамбля с его стенами и бытовыми сооружениями вовсе не было ничего готического.
Опыт строительства Ново-Иерусалимского монастыря, осуществлявшегося по единому художественному замыслу и проникнутого определенной ясно осознанной идеей, сыграл большую роль в развитии русского архитектурного ансамбля. Строительство Никона явилось также толчком для совершенствования строительной техники и художественного мастерства.
Другим крупным ансамблем, в котором сказалась близкая никоновской властная церковно-политическая тенденция, был митрополичий дом в Ростове Великом, обычно называемый Ростовским кремлем (1670-1683, ил. 101). Его внушительные стены и башни имитировали формы феодальных крепостей, а над парными башнями ворот господствовали высокие пятиглавые храмы, подчеркивавшие главенство «духовного меча». В кремле свободно разместились просторные митрополичьи палаты и домовая церковь Спаса на Сенях. Расположенный на низменном и ровном берегу озера Неро, ансамбль имеет широкую, как бы распластанную композицию без резко выраженных вертикалей. Идейный замысел ансамбля, несомненно, принадлежал его заказчику - ростовскому митрополиту Ионе Сысоевичу, но силой художественного гения зодчего, по-видимому, Петра Досаева, - этот замысел приобрел черты сказочной декоративности и редкой живописной красоты.
В XVII веке в основном заканчивается формирование крупных городских и монастырских ансамблей древнерусского зодчества, являющихся подлинной гордостью нашего народа. Они складывались на протяжении столетий и включали постройки разных эпох и назначения, сохраняя, однако, поразительную целостность и единство. Строя новое здание среди древних, зодчие согласовывали его со старым, не умаляя последнего и не нарушая ансамбля.
Они с большим тактом связывали отдельные здания и весь ансамбль с окружающей природой, используя как законы созвучия, так и контраста. В зависимости от рельефа и характера местности избирали масштаб зданий, расположение стен и башен; лучшие постройки либо группировали на выгодных точках рельефа, образуя «главный фасад» ансамбля, либо строили с расчетом обозрения с различных точек. Поэтому большинство русских ансамблей органически связано с окружающим ландшафтом. В то же время их композиция всегда пленяет живописной свободой и вместе с тем такова, будто каждый из них строил один великий зодчий, живший несколько столетий.
В монастырских ансамблях, развивающихся в XVII веке, характерно появление центральной вертикали - высокой колокольни, которая приобретает значение композиционной оси, согласованной с башнями ограды и монастырским собором. Выдающимся примером такого ансамбля является, например, Иосифов-Волоколамский монастырь (1676- 1688, колокольня и собор закончены в конце XVII века, колокольня не сохранилась). Даже в тех случаях, когда монастырские ограды строили, как боевые крепости, их стены и башни приобретали богатую декоративную отделку. Таковы Спасо-Евфимиев монастырь в Суздале и «Великие государевы крепости» Троице-Сергиев и Кирилло-Белозерский монастыри. Суровые башни Московского Кремля в 80-х годах XVII века получают легкие и стройные шатровые завершения. Это придало московской крепости характер парадной царской резиденции и одновременно прекрасно связало Кремль с живописной группой столпов храма Василия Блаженного.
Во второй половине XVII века резко возрастает число каменных гражданских построек. Бояре, богатые купцы и дворяне все чаще строят в городах и в своих усадьбах каменные жилые палаты. Наиболее характерен тип, повторяющий планировку деревянных хором, состоящих из двух квадратных в плане помещений с продолговатыми сенями между ними. Нижний этаж занимали хозяйственные и складские помещения. Фасады украшали плоские лопатки или колонки, кирпичные карнизы и горизонтальная тяга, проходящая по между-этажной линии. Окна обрамляли богатые наличники. Большое внимание уделялось также убранству крыльца. Таковы, например, дома Серииых в Гороховце и Коробовых в Калуге.
Довольно много жилых домов от той поры дошло до нас в Пскове. Здесь архитектура даже в XVII веке еще сохраняла остатки своего самобытного характера. Псковские дома заметно отличаются от домов других районов России отсутствием декоративных элементов и внешней суровостью. Впрочем, первоначально облик таких домов был гораздо менее суровым, поскольку над их каменными этажами существовали тогда деревянные этажи, где размещались жилые комнаты. Наиболее крупный из сохранившихся жилых комплексов Пскова - Поганкины палаты (до 1645).
Каменные хоромы знати образовывали сложные ансамбли, во многом напоминавшие по композиции и декоративности деревянный царский дворец в Коломенском. Таковы, например, палаты думного дьяка Аверкия Кириллова в Москве (1657) с пышными крыльцами и торжественными переходами к столь же богато украшенной церкви Николы.
К гражданской архитектуре принадлежат и монастырские здания нецерковного обихода - трапезные, кельи, хозяйственные постройки. В корпусах келий зачастую ясно прослеживается зависимость их планировки от деревянного зодчества - они как бы составлены из ряда отдельных клетей-изб. Так, в Солотчинском монастыре под Рязанью они состоят из ряда комнат с сенями при каждой из них; это членение отражается и на фасаде здания.
Во второй половине XVII века развитие промышленности и торговли потребовало сооружения специальных обширных торговых зданий, промышленных предприятий. В 1661 - 1665 годах строится московский Гостиный двор в Китай — городе, окруженный каменной стеной с угловыми башнями. В его квадратном плане проявляется стремление к регулярности и геометричности композиции. Гостиный двор в Архангельске, обслуживавший потребности растущей внешней торговли, был более обширен и сложен по композиции. Построенный в 1668-1684 годах по чертежам, присланным из Москвы, под наблюдением видного зодчего Дмитрия Старцева, он был вытянут вдоль берега Северной Двины почти на 400 метров; его высокие каменные стены образовывали в плане неправильный многоугольник с боевыми башнями на углах и проездных воротах. Внутри размещались двухэтажные каменные ряды, включавшие более двухсот торговых помещений. Часть сооружений этого Гостиного двора сохранилась до настоящего времени. В 1658-1661 годах под наблюдением зодчих А. Королькова и Д. Охлебинина перестраивается государев Хамовный (полотняный) двор в Москве. Его каменная ограда с круглыми башнями на углах и украшенными тремя декоративными башенками воротами ограничивала прямоугольную территорию двора. Расположенный в глубине двухэтажный производственный корпус с сенями в центре и мастерскими палатами по сторонам напоминал по планировке жилые хоромы. В каждой палате размещалось около пятидесяти ткацких станков.
Широкий размах строительства захватил и окраины России, при этом провинциальные зодчие иногда создавали очень оригинальные произведения, в которых народная любовь к красочному узорочью проявилась с поразительной силой. Таков, например, Троицкий собор в Соликамске (1684-1697), весь насыщенный декоративными элементами, со сложными крыльцами, удивительными по изобретательности и разнообразию деталей. Там же в Соликамске чрезвычайно интересен Воеводский дом (1688) с богато оформленными наличниками окон.
Тенденция развития и усложнения системы декоративного убранства привела в 80-е годы XVII века к появлению таких зданий, как, например, церковь Иоанна Предтечи в Толчкове в Ярославле (1671-1687, ил. 95), церковь Троицы в Останкине под Москвой (ныне в черте Москвы, 1678-1693, зодчий Павел Потехин, ил. 98). Фасады этих храмов насыщены декоративными элементами до предела, а в останкинской церкви уже явно ощущаются перегруженность сооружения мелкими деталями, дробность архитектурных форм.
В 90-х годах XVII столетия в русской архитектуре происходят существенные изменения. Появляется новое направление, которое часто называют «нарышкинским стилем» или «московским барокко». И то и другое название не объясняет сущности явления. Связь ряда построек нового стиля с заказами семьи Нарышкиных является совершенно случайной. Присваивать же новому архитектурному направлению название «барокко» также неправильно, поскольку сходство московской архитектуры конца XVII века с западноевропейским стилем барокко чисто внешнее.
В научной литературе неоднократно поднимался вопрос о происхождении данного стилистического направления. Наличие большого количества классических архитектурных деталей как будто бы свидетельствует о влиянии западноевропейской архитектуры. Однако с этими западноевропейскими формами в России знакомились большей частью либо по архитектурным книгам и гравюрам, завозимым из-за границы (главным образом из Голландии), либо эти формы проникали вместе с белорусскими и украинскими мастерами. Следует отметить, что роль классических архитектурных форм в сложении нового стиля русского зодчества в основном ограничивалась отдельными декоративными элементами, очень мало затрагивая общие композиционные принципы зданий. Таким образом, несомненно, что русская архитектура конца XVII века по происхождению не связана с западноевропейским барокко; она вполне самобытна.
Наиболее полно и ярко новое архитектурное направление проявилось в строительстве небольших церквей в подмосковных усадьбах знати, близкой к царскому двору. Это ярусные постройки. Нижний ярус обычно квадратный, реже прямоугольный в плане, на нем стоит восьмерик, а выше - второй, более узкий восьмерик. Завершается вся композиция барабаном с главой. К центральному объему обычно примыкают более низкие полукруглые в плане помещения. Очень часто все здание расположено на подклете и имеет вокруг открытую галерею. Строгая логичность построения масс характеризует не только наружный облик храмов, но и их интерьер. Центральный внутренний объем объединяет две нижние части постройки - ее четверик и восьмерик. В верхнем, маленьком восьмерике, над сводом, перекрывающим центральный объем, расположен «звон»; отдельной колокольни нет. Постройки имеют, таким образом, характер «церкви под колоколы», и высотность их построения логически оправдана. Строгая симметрия с явно выраженной центричностью - существенная особенность всех храмов этого направления. Очень своеобразно их декоративное убранство. По сравнению с памятниками предшествующей поры, перегруженными тяжеловесной и пестрой декорацией, они легки и изящны; на красном фоне гладких кирпичных стен четко и ясно рисуются белые колонки, оформляющие грани объемов. Весь декор сосредоточен на обрамлении окон и дверей: они, как правило, имеют по сторонам небольшие колонки, стоящие на кронштейнах и поддерживающие вычурный разорванный фронтончик. Вместо тяжелых кокошников над карнизами проходят полосы резных декоративных элементов, которые часто метко называют «петушиными гребешками». На углах зданий, как правило, размещены колонки классического типа, причем каждый ярус имеет самостоятельную колонку, снабженную снизу пьедесталом, а сверху антаблементом (одна из частей ордера). Довольно часто применяются овальные или восьмиугольные окна, резные раковины и другие детали, свидетельствующие об отголосках декора Архангельского собора Мо¬сковского Кремля.
Ярусная композиция усадебных храмов конца XVII века, безусловно, русского происхождения. В несколько менее развитом виде она применялась уже во второй половине XVII века в надвратных сооружениях, которые в свою очередь, видимо, ведут происхождение от форм деревянного зодчества.
Наиболее ярким памятником данного течения является церковь Покрова в Филях (1693-1694, ил, 102). Ее изумительно тонко прорисованные детали в сочетании с безукоризненными пропорциями придают ей легкий, как бы ажурный и утонченно элегантный характер, а ярусная композиция создает почти тот же эффект вертикального движения, который был выражен в шатровых и столпообразных храмах. Не менее прекрасны другие памятники этого направления - церкви в Троицком-Лыкове (1698-1704) и в Уборах (1693-1697, зодчий Яков Григорьевич Бухвостов).
Новые архитектурные формы нашли применение не только в ярусных усадебных храмах. Так, одним из наиболее значительных памятников этого стиля, несомненно, была не сохранившаяся церковь Успения на Покровке (1696-1699, зодчий Петр Потапов), представлявшая собой массивный объем на высоком подклете, увенчанный несколькими главами. Перед храмом на том же подклете отдельно стояла колокольня. Как благородные пропорции храма, так и изумительная прорисовка его деталей свидетельствовали о блестящем таланте зодчего. Другой великолепный пример - высокая пятиглавая церковь Воскресения в Кадашах в Москве (1687-1713, с последним периодом строительства храма связано имя зодчего Сергея Турчанинова). Те же формы порой применяли и при строительстве больших пятиглавых городских соборов с внутренними столбами. Так, Успенский собор в Рязани (1693-1699, зодчий Бухвостов) сохраняет общую схему Успенского собора Московского Кремля, но поставлен на невысокий подклет-галерею, расчленен тонкими колонками, украшен тремя ярусами больших нарядных окон и первоначально был завершен резным декоративным карнизом.
Широко применялись новые формы при строительстве полугражданских монастырских сооружений - надвратных церквей и трапезных (надвратные церкви Троице-Сергиева, Новодевичьего и Донского монастырей, трапезные Новодевичьего и Троице-Сергиева монастырей, трапезная Солотчинского монастыря близ Рязани и другие). Появляются и ярусные колокольни, каковы, например, надвратная колокольня Высокопетровского монастыря (1694) и шестиярусная семидесятидвухметровая колокольня Новодевичьего монастыря в Москве (1690), играющая роль главной вертикали прекрасного архитектурного ансамбля (ил. 104). Во всех этих памятниках ясно читаются основные принципы нового стиля - симметричность и регулярность построения, применение поэтажного ордера, концентрация декоративных элементов в карнизах и в обрамлении проемов.
Одна из характерных особенностей памятников конца XVII века - их двуцветность: красная кирпичная стена контрастирует с белокаменными резными деталями. Однако в эту же пору встречаются и такие постройки, в которых в духе традиций второй половины XVII века широко используются цветные изразцы. Так, лицевая стена надвратного Теремка Крутицкого митрополичьего подворья (1694) целиком облицована изразцами, хотя в остальном здесь применены типичные формы 90-х годов. Следует отметить, что производство изразцов в России во второй половине XVII века достигло исключительного совершенства (об этом смотри главу третью пятого раздела).
В обстановке ожесточенной, обострившейся в конце XVII века идеологической борьбы и неравномерности экономического и культурного развития различных районов России при широком размахе строительства одновременно существовало и развивалось несколько вариантов зодчества, довольно существенно отличавшихся друг от друга. Ведущим было то направление, которое представляли памятники Москвы и Подмосковья, особенно созданные по заказам лиц, близких к царскому двору. Однако и здесь имелись существенные различия: строили церкви, в которых можно видеть решительное отрицание старых традиций, но одновременно возводили и храмы гораздо более консервативного характера.
Церковь Знамения в Дубровицах (1690-1704, ил. 103) в вотчине воспитателя Петра I Б. А. Голицына, имея плановую схему, близкую церкви Покрова в Филях, однако, далеко отходила от принципов древнерусского зодчества. Ее низкая лестничная платформа имеет причудливую многолопастную форму; полукружия крестообразного низа получили барочную тройную кривую, а двухъярусный восьмерик завершается вместо церковной главы ажурной вызолоченной короной. Пышное резное убранство, использующее мотивы барокко и включающее круглые скульптуры, замена внутренней росписи резьбой также, как бы демонстративно, противоречат вековым традициям русской старины. Все это, несомненно, роднит Дубровицкую церковь с западноевропейским барокко. Эту дерзкую по своей новизне постройку справедливо сопоставляли с петровскими затеями, вроде «всешутейшего собора». Дубровицкая церковь как бы символизирует конец старозаветной художественной культуры Москвы.
Однако а эту пору возводились и такие постройки, которые внешне не столь решительно рвали с устоявшимися традициями, хотя по существу были от них столь же далеки. Таковы, например, небольшие центрические церкви с восьмилепестковым планом, образцами которых могут служить церкви Петра митрополита в Высокопетровском монастыре (1690) и Спаса в подмосковном селе Волынском (1699-1703). Слитность и динамичность интерьера в этих храмах, несомненно, роднят их с западноевропейским барокко.
Очень своеобразную группу памятников конца XVII века составляют храмы, построенные по заказу богатейших купцов и промышленников Строгановых. Близость между ними дает основание полагать, что их строил один зодчий. Наиболее яркая среди них Рождественская церковь в Нижнем Новгороде (до 1718, ил. 105). По плану и объемной композиции данные памятники более традиционны, чем, например, восьмилепестковые или даже ярусные храмы Подмосковья. Однако великолепная скульптурная резьба наличников окон и применение чистых форм классического ордера свидетельствуют как о блестящем таланте их автора, так и о том, что он хорошо знал западноевропейскую архитектуру.
Разнообразные и порой очень неожиданные варианты архитектурных решений можно наблюдать в окраинных районах, куда московское влияние доходило постепенно. Местные мастера часто воспринимали новые архитектурные формы лишь как декоративные элементы, переосмысляя их к тому же в духе привычного узорочья. В результате возводились постройки, в которых «модные» московские формы применены в таком переработанном виде, что их с трудом можно узнать. При этом данные формы бытуют в течение длительного времени, кое-где удерживаясь до середины XVIII века. Таковы, например, некоторые памятники Урала и Зауралья - Троицкий собор в Верхотурье (1703-1704), постройки Далматова монастыря (церковь - 1713 года, стены и башни-середина XVIII века).
Впрочем, в некоторых районах России формы московского зодчества конца XVII века вообще не получили распространения. Так, в Суздале на рубеже XVII и XVIII веков строили небольшие «кубические» храмы, фасады которых завершались горизонтальным карнизом; под ним, как дань традиции, шла полоса кокошников. Рядом с храмом всегда ставили колокольню, увенчанную шатром, порой довольно вычурной вогнутой формы. Ни ордера, ни других типичных форм и деталей русского зодчества конца XVII века здесь не применяли.
Активное неприятие новых архитектурных форм можно видеть и в некоторых памятниках в самой столице. Так, под Москвой были построены две шатровые церкви, почти целиком выдержанные в духе архитектуры XVI века - Никольская (Петра и Павла) в селе Петровском (между 1680 и 1691) и Знаменская в селе Аннино (1690). Оба этих храма построены по заказу боярина И. М. Милославского и отражают явную оппозицию официальной церкви, запрещавшей шатровое строительство.
В русском зодчестве конца XVII века в значительно большей степени, чем в архитектуре предшествующей поры, чувствуется светская струя; процесс обмирщения русской культуры идет все более быстрыми темпами. Это сказывается даже в строительстве культовых сооружений, но особенно отчетливо проявляется в широко развернувшемся гражданском строительстве, прежде всего жилых домов. Каменные жилые здания становятся теперь достаточно обычным явлением; их строят не только в Москве, но и во многих провинциальных городах. Дома эти, как правило, сохраняют старую плановую схему, восходящую к планировке деревянного жилья. В то же время в них зачастую видно стремление создать парадные, подчеркнуто симметричные композиции, а в отдельных случаях появляется уже и новый тип дома, представляющий собой нерасчлененный блок, что было новшеством в русском жилом строительстве. Стремление к симметрии сказалось, например, в палатах В. В. Голицына в Москве в Охотном ряду (около 1689). Еще более четко это проявилось в палатах Волкова: эти палаты были построены несколько раньше как несимметричное здание, но при перестройке в конце XVII века здание сделали симметричным, подчеркнув симметрию расположенным над карнизом фигурным декоративным фронтончиком. В некоторых случаях, как, например, в палатах Троекурова, наружная отделка здания достигает исключительного великолепия. Характер отделки и архитектурные детали жилых домов, естественно, совпадают с применявшимися в строительстве церквей.
Одной из наиболее важных и сложных задач, вставших перед русскими зодчими в конце XVII века, была разработка совершенно нового типа сооружений - гражданских общественных зданий. Вплоть до конца века в русском зодчестве формировались и разрабатывались архитектурные образы культовых построек, крепостных сооружений, жилищ. Теперь с началом строительства монументальных сооружений административного назначения зодчие начинают поиск соответствующего им архитектурного образа. Очень ярким примером было ныне не существующее здание Земского приказа на Красной площади (конец 90-х годов XVII века, ил. 106). Оно явно не имело ни культового, ни оборонного характера; с первого же взгляда было видно, что это гражданская постройка. В то же время подчеркнутый вход, колонны большого ордера, объединяющие два нижних этажа, и башенка, поднимающаяся над фасадом, придавали постройке строгость и торжественность, отличавшую ее от жилых домов. Те же черты - использование мотивов жилой архитектуры, но а более монументальных формах, свидетельствующих об общественном назначении постройки, характеризуют и здание Монетного двора (1697).
Выдающимся памятником гражданской архитектуры были также Сретенские ворота Земляного города в Москве, обычно называвшиеся Сухаревой башней (зодчий Михаил Чоглоков). Это здание, с самого начала не имевшее никакого оборонного назначения, построено в 1692-1695 годах как помещение для гарнизона, а затем в 1698-1701 годах перестроено по распоряжению Петра I для размещения «математической и навигацкой школы». Ярусное членение здания подчеркнуто мощными карнизами; торжественная лестница вводила на гульбище над первым этажом. Над центром здания возвышался стройный восьмерик башни с часами, увенчанной шатром с государственным гербом на шпиле, что придавало постройке очень торжестенный характер с некоторым «военным» оттенком.
В конце XVI) века впервые появились и инженерные сооружения, которые создавались зодчими как произведения архитектуры с учетом их роли в формировании городского ансамбля. Таким был, например, Каменный (Всехсвятский) мост в Москве (1687-1692). Со стороны Замоскворечья он заканчивался «палатой», над которой возносились две шатровые башни.
Таким образом, развитие русской архитектуры на рубеже XVII и XVIII веков характеризуется значительным усилением светских элементов. Церковное строительство уже не является единственной сферой художественного творчества. Рядом с ним широко развивается каменная жилищная архитектура, сооружаются постройки принципиально нового характера - здания общественного назначения, промышленные сооружения, гостиные дворы. Светские, «мирские» тенденции проникают даже в культовое зодчество. В напряженной борьбе старых традиций и новых тенденций создаются разнообразные типы зданий, вырабатываются новые художественные взгляды, во многом связанные с народным творчеством и его эстетическими идеалами. Это последнее обстоятельство определяет ярко выраженный национальный характер архитектуры XVII века, ее оптимистический дух и широту замыслов. Вместе с тем в архитектуре конца XVII века вызревают элементы, которые разовьются и станут характерными для архитектуры следующего столетия: черты регулярности и симметрии, творческое использование приемов западноевропейской архитектуры, развитие архитектурного ансамбля.
Русские зодчие создали предпосылки для успешного развития архитектуры в новых условиях. И тем не менее в начале XVIII века в русской архитектуре происходит перелом. Этот перелом был связан с коренной ломкой устоев культуры и быта в эпоху петровских реформ. Указ Петра I о запрете монументального строительства во всех городах России в связи с переносом столицы в «Санктпитербурх» (1714), вызов из-за границы большого числа архитекторов и передача им всех наиболее важных строительных заказов, сложение новой системы архитектурного образования по западноевропейскому образцу, появление заграничных, а затем и переводных архитектурных книг - таков далеко не полный перечень причин, вызвавших резкие и существенные изменения в развитии русской архитектуры. Русская архитектура XVIII века развивается уже в теснейшей связи с архитектурой других европейских стран.
Однако устойчивые традиции русского зодчества, сложившиеся в процессе его многовекового развития, не исчезли, они не могли быть полностью оборваны. И если русская архитектура XVIII века сохраняет отчетливо выраженный национальный колорит, то это объясняется прежде всего наличием в России глубоких архитектурно-художественных традиций - традиций древнерусской архитектуры.
Средняя школа № 12
РЕФЕРАТ
Русская архитектура XVII века
г. Оренбург
Введение.
XVII век явился веком потрясений и огромных изменений в России. Это век смуты, восстаний, появления самозванца, вторжения иноземцев, но вместе с тем век прославлен необыкновенной стойкостью и способностью русского народа к возрождению. Многочисленные потрясения России в начале XVII в., ее вступление в эпоху Нового времени сказалось и на культуре, главной особенностью которой стал отход от церковной каноничности. Во всех областях культуры шла борьба между старыми церковными и новыми светскими формами, которые постепенно побеждали, что привело к дальнейшему усилению реалистических тенденций в искусстве.
Русская наука в XVII в. испытывала подъем. Все большее значение приобретали естественные и точные дисциплины. Укреплялись связи с Западной Европой, откуда привозили книги по астрономии, медицине, географии. В литературе большое внимание уделялось человеку, его судьбе, передаче его сложного внутреннего мира. Произошли изменения и в области архитектуры. Начали зарождаться новые стили. Постараемся подробнее рассмотреть изменения в русской архитектуре XVII века.
Архитектура страны.
В XVII в. переход к товарному хозяйству, развитие внутренней и внешней торговли, усиление центральной власти и расширение границ страны привели к росту старых городов и возникновению новых на юге и востоке, к постройке гостиных дворов и административных зданий, каменных жилых домов бояр и купцов. Развитие старых городов шло в рамках уже сложившейся планировки, а в новых городах-крепостях пытались внести регулярность в планировку улиц и форму кварталов. В связи с развитием артиллерии, города окружались земляными валами с бастионами. На юге и в Сибири строились и деревянные стены с земляной засыпкой, имевшие башни с навесным боем и низкими шатровыми крышами. Каменные стены среднерусских монастырей в то же время теряли свои старые оборонительные устройства, становились более нарядными. Планы монастырей стали регулярнее. Укрупнение масштабов Москвы вызвало надстройку ряда кремлевских сооружений. При этом больше думали выразительности силуэта и нарядности убранства, чем об улучшении оборонительных качеств укреплений. Сложный силуэт и богатую белокаменную резьбу карнизов, крылец и фигурных наличников получил теремной дворец, построенный в Кремле. Возрастает число каменных жилых зданий. B XVII в. они обычно строились по трехчастной схеме (с сенями посередине), имели подсобные помещения в нижнем этаже и наружное крыльцо. Третий этаж в деревянных зданиях часто был каркасным, а в каменных – с деревянным потолком вместо сводов. Порой верхние этажи каменных домов были деревянными. В Пскове дома XVII в. почти лишены декоративного убранства, и лишь в редких случаях окна обрамлялись наличниками. Среднерусские кирпичные дома, часто асимметричные, с разными по высоте и форме крышами, имели карнизы, междуэтажные пояса, рельефные наличники окон из профильного кирпича и украшались раскраской и изразцовыми вставками. Иногда применялась крестообразная схема плана, соединение под прямым углом трехчастных зданий, внутренние лестницы вместо наружных.
Дворцы в XVII в. эволюционировали от живописной разбросанности к компактности и симметрии. Это видно из сравнения деревянного дворца в селе Коломенском с Лефортовским дворцом в Москве. Дворцы церковных владык включали церковь, а иногда, состоя из ряда зданий, окружались стеной с башнями и имели вид кремля или монастыря. Монастырские кельи
часто состояли из трехчастных секций, образующих длинные корпуса. Административные здания XVII в. походили на жилые дома. Гостиный двор в Архангельске, имевший 2-этажные корпуса с жильем наверху и складами внизу, был в то же время и крепостью с башнями, господствовавшей над окружающей застройкой. Расширение культурных связей России с Западом содействовало появлению на фасадах домов и дворцов ордерных форм и поливных изразцов, в распространении которых известную роль сыграли белорусские керамисты, работавшие у патриарха Никона на постройке Ново-Иерусалимского монастыря в Истре. Убранству патриаршего собора стали подражать и даже стремились превзойти его нарядностью. В конце XVII в. ордерные формы выполнялись в белом камне.
В церквах на протяжении XVII в. происходила та же эволюция от сложных и асимметричных композиций к ясным и уравновешенным, от живописного кирпичного «узорочья» фасадов к четко размещенному на них ордерному убранству. Для первой половины XVII в. типичны бесстолпные с сомкнутым сводом «узорочные» церкви с трапезной, приделами и колокольней. Они имеют пять глав, главки над приделами, шатры над крыльцами и колокольней, ярусы кокошников и навеянные жилой архитектурой карнизы, наличники, филированные пояски. Своим дробным декором, живописным силуэтом и сложностью объема эти церкви напоминают многосрубные богатые хоромы, отражая проникновение в церковное зодчество светского начала и утрачивая монументальную ясность композиции.
Архитектура Москвы.
Архитектура Москвы, наследуя черты зодчества наиболее развитых феодальных княжеств, обретает и свой самобытный стиль, в котором переплетаются традиции зодчества домонгольской Руси, и градостроительные достижения Новгорода и Пскова, а также находят отражение идеи объединения и освобождения земель, централизации государства и образования единой нации. Архитектура Московского государства отличалась сравнительным постоянством основных типов строительства, характерных для феодального уклада. Это-жилые дома и хозяйственные постройки, церкви и звонницы, палаты и монастырские здания, крепостные сооружения, однако структура зданий и сооружений, их стилевой характер развивались вместе с изменением жизненных реалий, социальных и идеологических условий, оборонительных требований. Изменялись конструкции и строительные материалы, а вместе с ними - архитектоника зданий и сооружений. Наряду с каменными огромное значение имели деревянные постройки, которые на Руси всегда оставались основным видом массового строительств, оказывая влияние на развитие каменных зданий к сооружений.
Общий подъем национальной культуры, вызванный укреплением русского национального государства, получил выражение и в развитии архитектуры. Ко второй половине XVII в. относится сооружение ряда замечательных памятников архитектуры: царского дворца в Коломенском, грандиозного и оригинального комплекса архитектурных сооружений так называемого Нового Иерусалима в подмосковном Воскресенском монастыре, церквей Грузинской Божьей Матери в Москве и Покрова в Филях, многих интереснейших
произведений гражданской и церковной архитектуры в Звенигороде, Ярославле, Вологде и других городах. Характерными чертами, присущими различным по назначению и художественной форме произведениям архитектуры, являлись нарядная пышность, эффективная декоративность, красочность и богатство отделки, хорошо передающие общий жизнеутверждающий характер быстро развивавшегося русского национального искусства XVII в.
Свойственное русской архитектуре XVII в. стремление к пышности и нарядности получает яркое выражение в украшении монументальных кремлевских башен шатрами, имеющими чисто декоративное значение, а также в украшении белых стен Покровского собора на Красной площади (храм Василия Блаженного) пестрым и ярким орнаментальным узором (2). Архитекторами Ба-женом Огурцовым, Антипом Константиновым, Трефилом Шарути-ным и Ларионом Ушаковым был построен в 1635-1636 годах Теремной дворец Московского Кремля. Его трехэтажный объем носит явно выявленный ступенчатый характер. Со всех сторон дворец окружает гульбище. Два пояса разноцветных поливных изразцов венчают верхний ярус здания. Первоначально стены дворца, интерьер которого особенно уютен, были расписаны (9).
Для второй половины века типичным становится небольшой храм - пятиглавый и бесстолпный, с трапезной, приделами, галереей, колокольней и крыльцами с шатрами. Таковы церкви Троицы в Никитниках и Рождества Богородицы в Путниках (Москва), соборы Ростовского кремля.
В эти годы в Ярославле, который особенно расцветает и богатеет, широко ведется храмовое строительство. Для храмов Иоанна Златоуста в Коровниках и Иоанна Предтечи в Толчкове характерно введение яркого узора из поливных изразцов. Разнообразные по форме изразцы составляют орнаменты, рельефом часто изображены фантастические животные или растения. В колорите преобладает сочетание желтого с зелеными и синими тонами. Яркие цветные изразцы придают зданиям подчеркнуто нарядный характер. Типичный памятник ярославского зодчества - церковь Ильи Пророка в Ярославле - представляет обширный, хорошо освещенный внутри четырехстопный храм, окруженный крытыми галереями.
XVII в. был периодом расцвета деревянной архитектуры. К наиболее значительным светским постройкам принадлежал несохранившийся дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском. Дворец состоял из семи хором и представлял собой сложное по композиции здание, сочетавшее большое количество срубов-клетей, примыкавших друг к другу и соединенных переходами.
ИСТРА.
Одним из интереснейших историко-архитектурных памятников Подмосковья является бывший Воскресенский Новоиерусалимский монастырь. Он расположен в живописной местности на высоком холме, который с трех сторон огибает река Истра. В некоторых местах возвышенность была искусственно подсыпана, а своей восточной частью она примыкала к городу, который разросся рядом с монастырем и ранее назывался Воскресенском. В 1939 году он был переименован в город Истра по названию протекающей здесь реки.
Основателем монастыря был честолюбивый патриарх Никон, один из крупнейших деятелей Руси XVII века. В целях демонстрации величия и могущества церкви, ее приоритета над светской властью он задумал создать под Москвой дивный монастырь – свою новую резиденцию, который превзошел бы и затмил своим величием царские усадьбы. Воскресенский монастырь – колоссальный по тем временам архитектурный ансамбль – должен был стать новым центром православия. Согласно исследованиям Г. В. Алферовой, проект собора принадлежал самому Никону.
Строительные работы начались в 1658 году, и этот год считается годом основания Воскресенского монастыря. Архитектурным прообразом Воскресенского собора послужила, по идее Никона, христианская святыня – храм гроба господня в Иерусалиме, построенный в XII веке и поражавший всех паломников своей необычной формой и размером. Поэтому свой монастырь Никон назвал Новый Иерусалим.
Задуманное Никоном строительство обеспечивалось огромными материальными богатствами, которые этот крупнейший церковный феодал сосредоточил в своих владениях. К строительству были привлечены лучшие зодчие того времени, огромное число крепостных крестьян, мастеровых. Новый Иерусалим стал крупным центром художественных ремесел. На месте было организовано производство кирпича и рельефных многоцветных (ценинных) изразцов. Керамическими мастерскими руководил «всяких рукодельных хитростей премудрый ремесленный изыскатель» белорус Петр Заборский. С ним работал талантливый мастер изготовления многоцветных изразцов Степан Полубес. Строительными работами руководил русский зодчий «каменных дел мастер» Аверкий Мокеев, плотницкими – мастер Иван Яковлев. При постройке собора были использованы все новшества русской архитектуры XVII века.
Однако Никону не суждено было увидеть окончательно завершенным свой замысел. Великолепие собора, о котором ходили легенды, стало раздражать царя, а идеи патриарха и его убеждения в том, что «священство выше царства», показались государю и его приближенным опасными. На церковном соборе 1666 года Никона обвинили в ереси, его лишили сана патриарха и сослали в Ферапонтов монастырь.
Низложение и ссылка Никона прервали развернутые им строительные работы. Собор был закончен лишь в 1685 году по указу царя Федора Алексеевича. Но затянувшееся строительство не изменило первоначального проекта.
Собор представлял собой весьма сложное сооружение. По образу храма в Иерусалиме он состоял из трех основных объемов, расположенных но оси восток – запад: подземной церкви Константина и Елены, главы которой как бы вырастают из-под земли, крестовокупольногр храма Воскресения, завершенного могучей главой на крестовом основании, колоссальной ротонды храма, перекрытой огромным каменным шатром, возведенным над часовней гроба господня. Это был самый грандиозный каменный шатер в истории русского зодчества, имевший диаметр у основания 20 метров при высоте 18 метров. Так при строительстве этого собора были нарушены традиции и каноны русской культовой архитектуры: вместо обычного четырехстолпного пятиглавого храма главная часть собора выполнена в виде перекрытой куполом колоссальной ротонды. Собор – образец русского барокко, которое получило дальнейшее развитие в конце XVII – первой половине XVIII века.
Повторяя план, топографию и размеры храма в Иерусалиме, строители Воскресенского собора возвели памятник глубоко национальный. Многоглавие, ярусность, невиданное изобилие многоцветного изразцового декора позволили создать величественное и монументальное сооружение. Особую красоту и оригинальность собору придавало украшение из цветных изразцов, искусство изготовления которых было хорошо известно русским строителям, применявшим поливные кирпичи в своих сооружениях еще с глубокой древности. Изразцовые орнаменты украшали порталы входов, наличники, пояса-карнизы и другие детали храма.
Не меньшее впечатление производил храм Воскресения и своим внутренним убранством. Могучие пилоны с арками между ними охватывали полукольцом алтарь, который воспринимался почти как театральная сцена. В его глубине располагалось «горнее место», состоявшее из ступеней, поднимавшихся кверху амфитеатром. В центре находился патриарший трон, на котором должен был восседать Никон в окружении священнослужителей. Особенно богато были декорированы иконостасы, выполненные из многоцветных изразцов удивительной красоты. Их отличали богатство фантазии и искусство исполнения.
В 1658 году к северо-западу от монастыря был построен скит патриарха. Он представлял собой небольшое трёхэтажное каменное здание, объединяющее культовые, жилые и хозяйственные помещения, на плоской крыше были поставлены келья, восьмигранная церковь и звонница. Здание, как и собор, было украшено изразцами.
В конце XVII века у западной стены монастыря были построены Больничные палаты, превращенные в XVIII веке в царский дворец. Корпус Больничных палат состоит из разделенных сенями двух палат и Трехсвятской церкви.
К западу же от Воскресенского собора, тоже в конце XVII века, был построен корпус Трапезных палат. Он состоит из трех палат зального типа и церкви Рождества Христова, построенной в виде двусветного четверика с двумя декоративными восьмериками. Окна Трапезных палат обрамлены типичными для XVII века белокаменными наличниками в виде двухколонного портика с разорванным фронтоном. Трапезная соединена с Больничными палатами изящной аркадой, выполненной по проекту архитектора М. Ф. Казакова, работавшего в Воскресенском монастыре в конце XVIII – начале XIX века. В середине XIX века аркада была украшена рустом и сдвоенными пилястрами. С севера к Трапезным палатам примыкают настоятельские покои, а с юга – Царские и Больничные палаты.
В 1690–1694 годах деревянные крепостные стены монастыря были заменены кирпичными с восьмью башнями и надвратной Входоиерусалимской церковью, возведенной в 1697 году.
Стены и башни монастыря строились под руководством одного из талантливейших зодчих Древней Руси Якова Бухвостова. Общая протяженность стен около 930 метров, их высота в настоящее время от 9 до 11 метров. Снаружи они делятся на цоколь, среднюю часть с бойницами «подошвенного боя», то есть нижнего, и верхнюю часть с бойницами-щелями для стрельбы из ружей. На уступе стен расположены навесные бойницы-машикули. С внутренней стороны стен можно видеть полуциркульную открытую аркаду, над которой расположен по периметру стен крытый боевой ход, огражденный парапетом.
Большинство башен монастырских стен получило наименования ворот и башен древнего палестинского Иерусалима. Они трехъярусные. Их верхние ярусы, гранные или цилиндрические, увенчаны каменными шатрами и башенками с железными «прапорами» – флажками.
Стены и башни монастыря строились в традициях древнерусских крепостных сооружений. Однако, как известно, монастырские укрепления конца XVII века уже теряют прежнее военно-оборонительное значение и приобретают новые черты декоративной архитектуры.
Над главным входом в монастырь была построена надвратная Входоиерусалимская церковь. В ее основании устроены центральный, перекрытый аркой проезд и два боковых прохода. По своему внешнему виду она напоминала знаменитый храм в Филях в Москве. Церковь была выстроена в форме «восьмерик на четверике», характерной для архитектурного стиля конца XVII века. В основании церкви был куб, окруженный полукруглыми выступами, а над этим кубом возвышались три друг на друга поставленных и уменьшавшихся кверху восьмерика. Интересной и редкой особенностью надвратной церкви был цветной изразцовый пол. Крупные квадратные плиты пола образовывали необычный геометрический цветной ковер, придававший интерьеру храма нарядность и красочность.
Церковь отличалась высотой и стройностью. Однако за время своего существования она перестраивалась, и ее первоначальное декоративное убранство, характерное для русского барокко конца XVII века, не сохранилось.
Изразцовое убранство Воскресенского монастыря было новым явлением в русском зодчестве и вызывало большой интерес своей необычностью и красочностью. Особенно эффектными были уникальные трехъярусные изразцовые иконостасы приделов Воскресенского собора. Цветные изразцы, которые, по замыслу Никона, украшали монастырские сооружения, оказались не менее замечательным декоративным материалом, чем мрамор, использованный для украшения храма гроба господня в Иерусалиме. Изразцы были сказочно красивы, переливаясь бликами при неярком свете свечей, и создавали удивительно красивый интерьер огромного храма.
В 1723 году колоссальный шатер Воскресенского собора рухнул, да еще два пожара, случившиеся в XVIII веке, нанесли серьезные повреждения этому замечательному произведению русского зодчества.
В 1784 году по поручению императрицы Елизаветы архитектором В. Растрелли был разработан проект восстановления шатра, но не в камне, как раньше, а в дереве. Работы по сооружению шатра и восстановлению собора проводил опытный московский зодчий К. Бланк. Шатер был выполнен заново из дерева, с применением барочных деталей убранства. В нем имелись множество люкарн – световых отверстий – и роспись между ними, что полностью изменило характер интерьера ротонды. В стиле барокко была завершена и внутренняя отделка храма, в том числе главного иконостаса. А уцелевшие изразцовые украшения теперь были закрыты новыми, гипсовыми. Собор внутри принял совершенно другой вид. Мощные колонны, золотые и белые завитки картушей – украшений в виде щита или полуразвернутого свитка и других скульптурных деталей – красиво и пластично выделялись на голубых, как небо, стенах, кое-где украшенных живописью.
В барочном стиле были отделаны и иконостасы отдельных приделов собора, богато украшенных замысловатыми орнаментами из скульптурных деталей. На этом фоне контрастно выделялся придел Марии Магдалины, расположенный у северной стены собора. Его мраморный иконостас был оформлен архитектором М. Ф. Казаковым. Он сделан в виде ниши с полукуполом и фронтоном на аттике. Этот придел, выполненный в стиле классицизма, резко отличается от барочного декоративного убранства интерьера собора.
Новоиерусалимский монастырь, как замечательный памятник русского архитектурного искусства, создававшийся на протяжении XVII–XIX веков, не мог не привлекать внимание деятелей культуры. Сюда приезжали писатели, поэты, художники, общественные деятели России и Западной Европы, чтобы полюбоваться великолепным образцом декоративного искусства, ознаменовавшим собой торжество стиля русского барокко. Здесь бывал М. Ю. Лермонтов, написавший стихотворение «В Воскресенске», сюда приезжали А. И. Герцен, А. П. Чехов, И. И. Левитан и другие.
В первые же годы Советской власти архитектурный ансамбль Новоиерусалимского монастыря был взят под охрану государства. С 1920 года в его стенах началось создание историко-художественного музея. Он был открыт для посетителей в 1922 году. В музее хранилась богатая коллекция старопечатных книг, рукописей XVI–XIX веков, гравюр XVIII–XIX веков, предметов церковной утвари. С 1925 года музей стал называться Государственным историко-художественным и краеведческим.
Нашествие гитлеровских оккупантов в 1941 году превратило город Истру (бывший Воскресенск) и окружающие его районы в место боевых действий. И в декабре 1941 года, отступая под натиском Советской Армии, немецко-фашистские варвары взорвали замечательный памятник архитектуры Новоиерусалимский монастырь. Были разрушены собор, крепостные стены и башни монастыря.
Много усилий и таланта было приложено советскими художниками и реставраторами, чтобы вновь возродить этот уникальный историко-архитектурный памятник. В настоящее время работы по его восстановлению в основном завершены. В Трапезной и других помещениях монастыря опять разместились экспонаты Московского областного краеведческого музея, рассказывающие не только о прошлом края и истории монастыря, но и о сегодняшнем дне и успехах, достигнутых трудящимися Истринского района в послевоенные годы.
К северо-западу от монастырского ансамбля находится филиал Московского областного краеведческого музея – архитектурно-этнографический музей под открытым небом. Здесь можно познакомиться с памятниками русского народного деревянного зодчества Подмосковья. Это крестьянские усадьбы с амбарами, банями, церкви, рубленные талантливыми умельцами и затейливо украшенные, ветряки, колодцы и многое другое, что вызывает уважение к мастерству наших предков.
Вот, например, усадьба Кокориных, привезенная в музей из деревни Выхино Люберецкого района. Она стояла на старой Рязанской дороге и первоначально использовалась как заезжий двор. Усадьба имеет П-образную планировку: параллельно расположенные изба-пятистенка и дворовые постройки соединены сзади хозяйственными помещениями. Усадьба Кокориных – типичный образец жилища патриархальной крестьянской семьи.
Привлекает внимание и разместившаяся среди зелени церковь Богоявления из села Семеновского Пушкинского района. Она относится к широко распространенному в русском деревянном зодчестве типу «клетских» церквей. Церковь состоит из трех разновидностей срубов: квадратного храма, увенчанного небольшой изящной главкой, пятигранной апсиды и прямоугольной трапезной. Она окружена галереей с крыльцом.
Церковь была построена триста лет назад народными мастерами. Реставраторы заменили ее обветшавшие конструкции, сменили кровлю, выложили новеньким лемехом главку и полностью восстановили архитектурно-художественный образ постройки второй половины XVII века.
С 1620-х годов,заметно активизируется строительство, деятельность Приказа Каменных дел. Возобновляется Строительная деятельность становится более централизованной, усиливаются связи между отдельными городами. Это в свою очередь отразилось на известном стирании разницы между местными архитектурными школами.Тема победы,патриотизма звучит в художественных произведениях этого времени.Известное значение в 17 веке приобретает чертеж при постройке.Знакомство зодчих с западными трактатами Виньолы,Скамоцци способствуют освоению классического наследия,развитие принципов ордерности и регулярности,Важное значение также имели контакты Москвы с Западной Европой,Украиной и Белоросией.Продолжается плодотвореное воияние деревянного зодчества на каменное.Особенно заместно воздействие на азвитие каменных палат.
Теремной Дворец
К числу наиболее крупных гражданских зданий XII в.,принадлежит Теремной Дворец в Московском кремле. Русские зодчие Б. Огурцов, Т. Шарутин, Л. Ушаков под «смотрением государева мастера» Антипы Константинова воздвигают на высоких 12-метровых белокаменных подклетах XVI в. царский дворец для повседневной жизни самодержца. Вознесенный над другими постройками, Теремной дворец как бы демонстрировал отступление от освященных веками дедовских обычаев. Структура Теремного дворца сохраняет черты хоромных построек. Первый этаж располагался на плоской кровле-террасе здания прошлого века и имел по обычаю хозяйственное назначение. На второй - главный этаж, где находились царские покои, вела с террасы «золотая» лестница. Третий этаж дворца состоял из большого помещения - терема древнерусского «чердака», который стоял, в свою очередь, на плоской кровле - гульбище. Все три этажа Теремного дворца соединяла внутренняя лестница. Была предусмотрена связь и с парадными палатами: Грановитой, Золотой, Набережной. Основной жилой этаж включал ряд палат, расположенных друг за другом. Обычное для хором «государевой статьи» размещение помещений «стаей» здесь приобретает более официальный торжественный характер анфилады, замыкающейся опочивальней монарха. Царские придворные ожидали выхода самодержца в первой палате - приемной; за ней следовала «комната», выполнявшая функции гостиной и кабинета. В третьей палате стоял царский трон, а в четвертой находилось государево ложе. Ступенчато-ярусное построение объемов, пространственное обособление отдельных частей, живописность крылец и силуэта с высокой крышей терема и островерхими завершениями рундуков сохраняли принципы деревянного хоромного зодчества. Элементы регулярности сочетаются с красочным узорочьем. Резные белокаменные наличники и порталы были расписаны яркими красками, строгие горизонтали карнизов оживлялись сверкающими на солнце лазурными изразцами, линия конька терема обогащалась прорезным золоченым гребнем, архитектурный порядок дополнялся живописностью.
палаты думного дьяка Аверкия Кириллова в Москве представляют тип характерного для XVII в. комплекса каменных хором и храма, соединенных между собой крытым переходом (1657 г.)Все 3 этажа каменные.Объемы свободно сдвинуты относительно друг друга,ассиметрично разделены пилястрами.Вытянутая в высоту композиция церкви дополняет ансамбль,в основу которого положен принцип гармонического равновесия объемов,свободно ориентированные в пространстве.
Основным типом церквей становится бесстолпный приходский храм с кокошниками. После реформ патриарха Никона запрешается использование шатра над главным храмов и возводится какноническое пятиглавие.Возводится каноническое пятиглавие.Главный объем четверик,перекрытый сомкнутым сводом.Важным элементом стала перекрытая шатром колокольня,помешавшаяся часто над западным входом или рядом.Часто между шатровой колокольней и основным четвериком делалось более низкое,но довольно вместительное помощение трапезной,увел.площадь храма.Объмы колокольни обычно ставились либо по оси либо группировались ассиметрично.Декоративное узорочье усилиловало впечатление живописности и пластического богатства композиции.Сочетание многообъемности и жинирадостного по характеру,основанного на народных мотвах,красочного узорочья с геометрической цельностью каждого из объемов,-характерная черта тектонического строя храмовых композиций середины и втрой половины17 века.
Каменная церковь Троицы в Никитниках в Москве (1628– 1653 гг.) - пример свободного сочетания в композиции различных по форме и размеров объемов.Строилась она на средства богатых купцов Никитниковых. выдающийся памятник русской архитектуры XVII в. Церковь построена в 1628-1653 гг. в центре Москвы , в Китай-городе (см. т. 3, рис. 158), на средства купца Григория Никитникова, который хранил свои товары в подклете храма, а также за плату принимал на хранение товары других купцов "от воров и красного петуха" (пожара). Композиция типична для русской архитектуры XVII в. и следует принципу "формосложения", когда к основному объему, согласно симметрии , но свободно и живописно , "приращивают" приделы , лестницы , галереи . В данном случае симметричный объем ("четверик" с пятью главами ) обстроен приделами, галереей с трапезной , соединен с шатровой колокольней и наружной лестницей с шатровым крыльцом. Церковь украшена множеством кокошников , белокаменнойрезьбой , металлическим кованым декором и росписями . Отдельные элементы воспроизводят декор царского Теремного дворца в Московском Кремле .Аналогичные ей московские храмы(церковь Рождества Богородицы в Путинках,церковь Николы в Берсеневе)
Общие стилевые черты архитектуры XVII в. обогащались местными художественными традициями и своеобразными композиционными приемами, наглядным примером чего являются архитектурные памятники Среднего Поволжья, особенно Ярославля. Этот город, стоявший на скрещении торговых путей из Москвы в Архангельск и Астрахань, в XVII столетии переживал свой «золотой век». В «Книге Большому чертежу», замечательном географическом документе 1627 г., написано: «Ярославль строением церковным вельми украшен и посадами велик». В середине XVII в. формируются специфические черты ярославского зодчества.
Церковь Ильи Пророка (1647- 1650 гг.), сооруженная во дворе именитых купцов Скрипиных, мало чем отличается в плане от московских посадских храмов. Мастера использовали более привычную схему соборного типа с двумя столбами и несущей стеной с проемами, закрывавшей алтарь и облег-чавшей устройство иконостаса.
Стройная шатровая колокольня служила пространственным ориентиром, как бы закреплявшим пересечение дорог. Главный западный фасад носил фронтальный характер, его фланги замыкались шатрами колокольни и придела.
Храм Иоанна Златоуста
Первый храм Иоанна Златоуста здесь возводят в 1649-1654 гг., второй - Владимирский (теплый) был построен в 1669 г., в промежутке между строительством этих церквей была сооружена колокольня. Пятиглавые храмы соборного типа с близкими размерами основных объемов поставлены по одной линии на расстоянии, равном их высоте.
Посередине между ними установлены ворота с миниатюрным ярусным верхом, контрастирующие с монументальными объемами храмов. Намеченная вертикалью ворот ось закреплена высокой (38 м) колокольней в глубине площади. Необычайно стройный восьмиугольный столп одной из красивейших шатровых колоколен XVII в., возвышающийся над главами церквей, объединил всю композицию. Обращенный в сторону Волги, прекрасно смотрящийся с ее просторов величественный ансамбль поражает своей уравновешенностью, сочетающей закономерность геометрических форм с живописностью.
Церковь
Иоанна Златоуста представляет уже
сложившееся архитектурное произведение
ярославской школы. Кубический массив
храма с трех сторон окружен галереей,
восточные концы которой завершают
приделами. Сохраняют зодчие и завершение
стен закомарами, отвечающими характеру
сводчатого покрытия. Полюбились
ярославцам и шатры, симметрично
расположенные по бокам пятиглавия на
приделах.
Своеобразно также цветовое решение фасадов. На белой плоскости стен ярко выделяются кирпичные архитектурные членения и детали. Контраст белого фона и красных обрамлений не разрушал тектонику стены, как и отдельные плоскостные пятна сине-зеленых и желтых изразцов.
Еще более красочно убранство церкви Иоанна Предтечи в Толчковской слободе (1671 -1687 гг.). выстроенный на средства прихожан храм отразил соперничество богатых ярославских слобод.
Особенно поражает восточный фасад, Над полосой крупных полукружий апсид возвышается стена, словно вышитая фигурным кирпичом. На этом величественном пьедестале выстроились в ряд, пятнадцать куполов. Ритмичность горизонтальных объемов и плоскостей придает этому уникальному произведению особую устойчивость и величественность, несмотря на обилие декоративных форм. Именно удивительное сочетание структурного начала с цветистой росписью апсид, с затейливым кирпичным узорочьем и красочными пятнами изразцов составляет отличительную особенность храма в Толчков-ской слободе.
Особое место в культовой архитектуре XVII столетия занимают шатровые храмы, которые с середины века постепенно утрачивали свое назначение(причины раскол православной церкви, реформы патриарха никона) государственные идеи было принято снова олицетворять с 5 главием.
Шатровые завершения все чаще возводятся ради выразительности силуэта, столь полюбившегося народным мастерам. Они начинают приобретать декоративный характер, теряют свою монументальность и органичность.
Церковь Рождества Богородицы в Путинках 1649-1652
К середине 17 века шатры окончательная превращаются в декоративное завершение, которое становится поверх сводов, в церквях различных типов. Так в москве три как бы игрушечных шатра украсили приходскую церковь Рождества Богородицы в Путинках 1649-1652.
Шатровая церковь Ферапонтова монастыря с шатровой двойней.
Успенская церковь в алексеевском монастыре в угличе 1628. Шатра 3=три.
В конце XVII столетия светское начало все глубже проникало в культовую архитектуру, неуклонно прокладывая себе путь сквозь дебри религиозного мракобесия. Реакционная церковнофеодальная культура все еще тормозила общественное развитие, но уже не могла сдержать поступательный ход истории. Расширялся кругозор населения, особенно посадских людей. Воссоединение в 1654 г. украинского народа с русским, возвращение белорусских земель способствуют культурным связям трех братских народов. Украинские ученые-богословы пишут свои труды в России; белорусские резчики, хорошо знакомые с западноевропейскими архитектурными формами, тщательно вырезают колонны в иконостасах московских храмов; идет обмен зодчими между Москвой и Киевом, взаимно обогащая архитектуру.
Обусловливаемые жизнью принципы рационализма все активнее проникают в архитектуру, сочетаясь с праздничной декоративностью, что придает произведениям конца XVII в. особую привлекательность и неповторимость. Возникают новые требования к культовым зданиям. Рост городского населения вызывает необходимость увеличения вместимости храмов, а веяния времени отражаются на более регулярной организации объемно-пространственной структуры и увеличении освещенности. Невысокое затесненное и слабо освещенное пространство храма уже не отвечало запросам прихожан и их эстетическим вкусам. Сила светских реалистических тенденций заставляла увеличивать размеры бесстолпных храмов, устраивать несколько ярусов оконных проемов, расчленяя стену на своего рода этажи со строго симметрично расположенными большими окнами. Значительная высота и пролеты бесстолпных храмов приводят к совершенствованию их сводчатых покрытий. Для большей пространственной жесткости в обычных сомкнутых сводах делаются глубокие распалубки.
Интерьеры храмов начинают терять свою замкнутость, отрешенность от реального мира. Высокие просторные помещения, залитые светом, с многоярусными сверкающими позолотой ордерными иконостасами и многоцветной иконописью, включающей бытовые сценки, уже далеки от средневекового облика церкви. Меняется также фасадное убранство храмов. Праздничный декор подчиняется законам симметрии и приобретает большую торжественность, увеличивается количество западноевропейских архитектурных деталей;
В последние годы XVII в. как лебединая песня древнерусского культового зодчества возникает еще один тип храма-колокольни, соединяющий композицию ярусных деревянных построек с идеей церквей «под колоколы».
Идея центрического высотного храма с ярусами восьмериков, располагающихся на четверике, получает блестящее завершение в церквах «под колоколы» на рубеже нового времени. На более совершенной технической основе русские зодчие возрождают давнюю идею совмещения колокольни с храмом в единую композицию.
Наиболее органично тип церкви-колокольни выражен в храме Покрова (1693-1694 гг.) в ставшем знаменитым после 1812 г. селе Филях под Москвой. В необычайно гармоничной, полной ди намизма и торжественности композиции чувствуется преемственность, идущая от столпообразных храмов XVI в. и их деревянных прототипов.
Основой для башнеобразного сооружения служит кубический объем, к которому с четырех сторон примыкают полукружия более низких притворов и апсиды. Образованная четырехлепестковая форма придала особую жесткость нижней части храма. На четверике устроен световой восьмерик, перекрытый восьмилотковым сомкнутым сводом, а уже на нем установлена колокольня, увенчанная главой на восьмигранном барабане. Четыре меньших главы завершили полукруглые объемы.
Новодевичий монастырь в москве.(почитайте в лекциях там что то непонятное)
Сухарева башня (1692-701)
– это архитектурный стиль, который был создан на территории России с момента возникновения и до сегодняшнего дня.
До принятия христианства, на Руси, главным образом преобладало деревянное зодчество. Деревянное зодчество развивалось на протяжении многих столетий и пришло в упадок с развитием технического прогресса. Зодчество воплощало в себе вкусы и предпочтения древнерусского народа.
Основным отличием русского зодчества заключалось по отношению к самому дереву. Дерево использовалось не только как строительный материал, а как материал для искусства. Качества дерева здесь не скрывались, а подчеркивались.
Главные характеристики русского деревянного зодчества, можно поместить в два критерия: мобильность и уникальность. Все дома и крепости возводились таким образом, что в случае необходимости их можно было разобрать и перевести на новое место, где их заново возводили. А уникальность зодчества заключалось в том, что при кажущейся одинаковости построек, каждая строение было индивидуальное и уникальное.
В древней Руси все здания были построены из дерева - это были храмы, крепости и укрепительные сооружения.
В конце 9 века в русской архитектуре прослеживается влияние архитектуры Византии, которую можно проследить в возведенных больших церквях. Хоть большинство возведенных церквей на территории Киевской Руси были выполненные еще из древесины, одной из первых каменных церквей была построена в Киеве возле княжеского терема как кафедральный собор.
Софийский собор
Самым масштабным строением считается Софийский собор, возведенный в Киеве в 11 веке. Собор был возведен строителями из Константинополя, совместно с киевскими мастерами.
Русская архитектура 12-13 веков выделяется появлением крупных построек, которые отвечали запросам феодальной раздробленности после распада Киевского государства. В связи с этим, разные княжества пытались выставить себя как центр Руси, и поэтому воздвигались храмы, которые подражали Софийскому собору в Киеве и воздвигались золотые ворота.
Русская архитектура этих веков включает в себя развитие архитектуры феодальных княжеств, которые оспаривали между собой первенство, например, Владимирско-Суздальская и Новгородско-Псковская.
Благодаря тому, что мастера работали не только в своих городах, но и в сопредельных княжествах, происходил стремительный расцвет архитектуры. Были созданы исключительные по важности церкви в Чернигове. Одна из первых была возведена церковь Пятницы.
Церковь Пятницы
Здание церкви было традиционна – основу храма составлял квадрат с четырьмя столбами, алтарная часть размещалась в аспидах фасада. Были введены новшества в колонны, которые были без увеличения энтазиса. Была впервые введена ступенчатая форма арок купола, которая формировала возвышенное вверх строение.
Церковь Василия
Церковь Василия была воздвигнута в 12 веке и была близка по строению к церкви Пятницы. Фасад церкви был украшен кусками шлифованного камня и разноцветной майоликой. Из майолики были выложены кресты и геометрические фигуры. Купол церкви был покрыт позолотой и к углам фасада были возведены две башни.
Развитие церковной архитектуры прервалось в следствии нашествия татаро-монгол.
Русская архитектура 14 века переживает период восстановления после монгольского нашествия.
В Новгороде и Пскове раньше, чем на других территориях начались воздвигаться храмы и здания, выполненные из камня. Десятками воздвигались маленькие храмы, которые были богато декоративно украшены. В течении продолжительного периода характер застроек в Новгороде и Пскове не изменялось. Это объясняется желанием боярин сохранить суверенность от Москвы.
Для этого периода характерно развитие новгородско-псковской и московской архитектурных стилей. Московская школа имеет ведущую роль, так как Москва постепенно приобретает статус столицы. Постройки из камня приобретают ведущую значимость.
Успенский собор
На территории деревянного Кремля, первым каменным зданием был Успенский собор, строительство которого было начато в начале 13 века и строительство производилось из белого камня. К середине 13 века деревянные стены Кремля были заменены на каменные, но при этом деревянными остались верхние стены и башни. Основная цель такой архитектуры была заключена в военном укреплении Москвы.
Данные строения были сильно повреждены при нашествии Тохтамыша, и только через сто лет (в 14-15 веках) было окончательное строительство Московского Кремля, которое дошло до наших дней.
Благовещенский собор
В конце 14 века псковские мастера воздвигли храм московских правителей – Благовещенский собор. Невдалеке от Благовещенского собора был сооружен Архангельский собор, который служил усыпальницей для московских князей. Внешние настенные украшения собора, выполненные были в стиле дворцов Венеции, но при этом вся конструкция собора была выполнена в традиционной русской архитектуры.
В это же время была построена Гранитовая палата, название которое она получила от граней, украшавших стены. Палата использовалась в качестве тронного зала, и была выполнена в форме квадрата у которого стены опирались на сооруженный центральный столб.
Русская архитектура 15-17 веков характеризуется появлением новых стилей, таких как шатровый и пилонный. При строительстве много использовалась древесина, но чаще стал использоваться камень.
Здания и храмы возводили как местные мастера, так и приглашенные итальянские мастера.
Новодевичий монастырь
Возводились крепостные сооружения в Новгороде и Туле. В Москве была построена стена Китай-города и возведен Новодевичий монастырь, при строительстве которых использовались стили старых школ.
Церковь Вознесения
Ярким примером нового шатрового стиля явилось строительство церкви Вознесения в Коломенском. Церковь была возведена в честь появления нового царя Ивана Грозного. В отличие от укоренившихся купольных храмов, шатровые церкви не имели в своем устройстве подпорок. Внутреннее пространство храма было увенчано шатром. По прошествии времени такие шатровые своды стали сооружаться повсеместно на Руси – над хоромами, избами и на могильных крестах.
В архитектуре все чаще стали использовать камень. И следующим технологическим прорывом стало использование кирпича красного цвета. Деревянные крепления постепенно стали заменяться на металлические, и для работ использовались подъемные механизмы.
Храм Василия Блаженного
Впервые красный кирпич был применен для строительства Храма Василия Блаженного, однако фундамент и постамент, а элементы декора были выполнены классически из белого камня. Особый труд зодчие внесли в декоративное украшение собора. Храм поражает своей сложной конструкцией и цветными шатрами.
В связи с падением Византии, на Руси активно возводят большое количество церквей и монастырей, для того чтобы Россия стала христианской твердыней для православных людей.
К середине 16 века в Москве активно сооружаются не церковные здания, такие как знаменитый Опричный двор и Александровская слобода.
Александровская слобода
Отличительные черты местного зодчества заметны исключительно в Новгороде и Пскове. Новгород в 16 веке служил защитным бастионом на северо-западной территории страны и поэтому в нем велись фортификационные строительства. Переделанный в камне Кремль в Новгороде приобрел черты Московского. К концу 16 века архитектура светских строений стала видоизменяться и принимать характерные черты московского стиля.
В Пскове в течении 16 века происходит расцвет персональной псковской школы архитектуры. Являясь цитаделью России на западе, в 16 веке все укрепительные и оборонительные псковские сооружения были радикально перестроены из камня. И только позднее на территории Пскова стали появляться пятиглавые церкви и прочие архитектурные решения, которые свойственны московскому зодчеству.
Русская архитектура 17 века стала принимать больше светский характер. Здания стали активно декорировать плитками и наличниками.
Также продолжаются возводиться шатровые церкви, такие как Успенская церковь.
Церковь Рождения Богородицы
Позднее шатровые конструкции стали носить декоративный характер нежели конструктивный свойством. Последний шатровый храм, который был построен на территории России – это церковь Рождения Богородицы. В этот период церковная власть признает некоторые доктрины неправильными и постройка шатровых храмов стало категорически запрещено. С этого момента должны возводиться только пятиглавые церкви с маковками.
В светской архитектуре также произошел сдвиг. Теперь каменные сооружения стали строиться не только для царя, но и для бояр и купцов. Цари же напротив, стали отдавать предпочтение деревянному зодчеству. Ярким творением деревянного зодчества стал царский дворец, возведенный в Коломенском, который к сожалению, не дошел до нас, однако был воспроизведен по сохранившимся записям и наглядно характеризует архитектуру данной эпохи.
В конце 17 века при возведении церквей и храмов стал использоваться новый стиль, который был назван в честь заказчика – нарышкинский. Данный стиль характеризуется соединением белых и красных расцветок для украшения фасадов и наличии этажности строений. Яркими образцами служат строения в Сергиевом Посаде, церковь Покрова.
Церковь Покрова
С увеличением территории страны и окончанием набегов татар, большинство монастырей и крепостей утратили свои оборонительные функции. Именно из-за этого строительства завершались яркими украшениями. Теперь архитекторы отдавали предпочтения декоративным качествам, нежели оборонительным.
Жилые и административные дома начали строить с двумя или тремя этажами. Фундамент здания был каменным, а верхний этаж или полностью все здание предпочитали выполнять из дерева.
После выхода страны из смуты, русская архитектура наполнилась пышностью и декоративными чертами. Ярким примером служит украшение Московского Кремля шатрами и украшение стен Покровского собора живописным орнаментом. В 30-х годах 17 века был построен Теремной дворец с тремя этажами, который имел ступенчатую структуру. Изначально стены дворца были украшены росписью, а верхний этаж украшен изразцами.
Русская архитектура 18 века характеризуется появлением таких направлений как барокко, рококо и классицизм.
В начале 18 века архитектурные изменения связаны с Петром I. В архитектуре основное развитие получили развитие и улучшение внешнего вида городов. Строились театры и набережные, производятся застройки больниц, школьных учреждений и госпиталей, детские дома. Вместо деревянного материала активно используют кирпич, однако для провинциальных территорий кирпич еще долго оставался недоступен.
Именно Петром I создалась первая комиссия, которая регулировала архитектурные проекты, впоследствии она стала основным государственным органом проектирования. Огромное внимание уделяется внешнему виду города в целом – здания начинают строить с фасадами по улице, происходит прореживание построек в целях противопожарной безопасности, улицы облагораживаются. Во всех архитектурных решениях чувствуется влияние Европы и вскоре Россия выходит на европейский уровень по градостроению.
Значимым событием архитектуры становится начало строительства Санкт-Петербурга, с которого и начинаются архитектурные преобразования остальных городов. Северная столица возводилась в смешении стиля барокко и исконно русскими тенденциями. В результате получились величественные дворцы и храмы, учреждения государственной власти в стиле названным русским барокко.
После смерти Петра I в архитектуре стала проявляться направления рококо, и это можно явственно проследить в интерьерах помещений.
В конце 18 века появляется архитектурный стиль, который впоследствии был назван русским классицизмом. Данный стиль характеризуется строгими античными формами и рациональными конструкциями.
К началу 19 века стиль классицизма перестает удовлетворять эстетические потребности и на его смену приходит ампир. Этот стиль характерен укрупненными формами, строители начинают отказываться от мелких деталей и активно используют в украшениях зданий скульптуры.
Михайловский дворец
Яркими примерами ампира стали Михайловский дворец, Казанский собор и многие другие строения и ансамбли в Санкт-Петербурге.
Москва, поврежденная пожаром в 19 веке, отстраивалась в направлениях ампира и классицизма под руководством государственной комиссии, которую возглавлял Бове, приемник направления ампир. В данный период был построен ансамбль Манежной площади.
Конец 19 века ознаменован приходом псевдорусского стиля, который был вызван интересом к русскому зодчеству и архитектуре 14-17 веков. Ярким примером этого стиля является Храм Христа Спасителя и большой Кремлевский дворец, которые были украшены в традициях древнерусского зодчества (резные наличники, двойные арки).
Большой Кремлевский дворец
Русская архитектура 20 века отражается в доминирующих стилях архитектуры – модерн, эклектика и другие. Стиль модерн быстро завоевывает господствующие позиции. Самая известная работа в стиле модерн – это особняк на Мало Никитской, который был основан на контрасте тектоники.
