Языческий и православный фольклор восточных славян. Народное православие: что шокирует священников

Полный текст автореферата диссертации по теме "Православная и фольклорная певческие традиции: проблемы взаимодействия"

НОВОСИБИРСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ КОНСЕРВАТОРИЯ (АКАДЕМИЯ) имени М. И ГЛИНКИ

На правах рукописи

ЖИМУЛЕВА Екатерина Игоревна

ПРАВОСЛАВНАЯ И ФОЛЬКЛОРНАЯ ПЕВЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Специальность 17 00 02-17 - Музыкальное искусство

Новосибирск 2008

Работа выполнена на кафедре этномузыкознания Новосибирской государственной консерватории (академии) имени М И Глинки

Научный руководитель:

кандидат искусствоведения, профессор Н. В ЛЕОНОВА Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения, профессор М Г КОНДРАТЬЕВ кандидат искусствоведения, доцент Т Г КАЗАНЦЕВА

Ведущая организация:

Российская академия музыки имени Гнесиных

Защита состоится 20 июня 2008 года в 14 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 210 011 01 при Новосибирской государственной консерватории (академии) имени М И Глинки (630099, г Новосибирск, ул Советская, 31)

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Новосибирской государственной консерватории (академии) имени М И Глинки

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор искусствоведения Н П КОЛЯДЕНКО

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы В развитии русской музыкальной культуры важную роль играет параллельное существование и взаимодействие двух певческих традиций фольклорной, бесписьменной и православной, в определенной мере связанной с письменной фиксацией Взаимоотношение этих ветвей музыкального искусства начало складываться с периода принятия христианства на Руси и продолжалось на протяжении многих веков, не прекращаясь и на сегодняшний день Относясь к разным областям духовной жизни русского народа, обе певческие традиции тесно переплетались и взаимообогащали друг друга, и, возрастая на единой почве русской традиционной культуры, способствовали созданию ее неповторимого облика

Проблема сосуществования двух пластов духовной жизни русского народа - языческого и православного - служила предметом дискуссий на протяжении многих веков В средневековых источниках явление религиозно-мировоззренческого синкретизма получило название «двоеверие» В течение XIX века вопросы, связанные с народной религиозностью, привлекают к себе внимание таких собирателей и исследователей фольклора, как И П Сахаров, А Н Афанасьев, С В Максимов, А А Коринфский, И П Калинский и др, особенности русского народного миросозерцания затронуты в трудах философов конца XIX - первой половины XX веков (В С Соловьев, Н А Бердяев, прот. Г Флоровский) В России на протяжении большей части XX века в условиях жесткого идеологического контроля тема народной веры почти не получает своего адекватного раскрытия В конце XX- начале XXI века в связи с изменившейся политической ситуацией в стране и появлением новых культурно-ценностных ориентиров вопросы взаимоотношения православной и фольклорной традиций вновь становятся актуальными, привлекают к себе активный исследовательский интерес специалистов различных гуманитарных наук фольклористов, этнографов, этнолингвистов, музыковедов и т п Несмотря на то, что к настоящему моменту существует определенное количество работ, посвященных проблеме контактирования двух певческих культур, исчерпывающего исследования эта тема еще не получила Это обстоятельство позволяет вести дальнейшую работу по сбору материала и изучению различных форм проявления взаимо-

действия указанных певческих традиций, стимулирует появление новых обобщений в этой области

Цель настоящей работы - исследование основных типов взаимодействия православной и фольклорной певческих традиций, выявление особенностей фольклоризации церковных песнопений, закрепившихся в народно-песенной обрядовой практике Первый тип взаимодействия -это включение православных песнопений в фольклорную традицию (ПП^ФТ) Одна из областей его проявления реализуется в обрядовой практике восточных славян - /7/7-» ФТслав. В народно-песенную культуру могли привноситься и отдельные элементы церковно-певческой практики, что влияло на уровень интонационное™ {ПИ^* ФТслав). Другая область проявления этого типа -бытование церковных песнопений в фольклорных традициях народов Поволжья и коренных этносов Сибири, крещеных в значительно более поздний период, чем восточные славяне Влияние православного начала на фольклорные традиции неславянских этносов можно проследить на уровне целостных произведений - ПП-^ФТнеслав Второй тип представляет собой обратный процесс - проникновение народно-песенной традиции в богослужебное пение Как правило, этот процесс возможен лишь на уровне интонационное™ и особенностей исполнительской манеры - ФИ-+ПТ, случаи включения фольклорных произведений (духовные стихи и псальмы - ФП~*ПТ) являются скорее исключением Третий тип взаимодействия отражен в духовных стихах -народных произведениях с православной тематикой Обозначенная жанровая сфера формируется на пересечении двух традиций и не сводится однозначно ни к одной из них (ФТ-*ДС*~ПТ)

В соответствии с поставленной целью определяются следующие задачи

Характеристика феномена народного православия, поскольку обозначенный процесс формируется в контексте этого явления,

Анализ исследовательских позиций по отношению к указанному процессу взаимодействия в традиционной музыкальной культуре,

Рассмотрение функционирования православных песнопений в восточнославянских и некоторых неславянских фольклорных традициях,

Выработка аналитической методики, основанной на принципах музыкальной текстологии,

Изучение поэтического и музыкального компонентов фолькло-ризованных песнопений,

Описание жанрово-стилевой специфики сферы духовных стихов Объект исследования Музыкальные явления, сформировавшиеся в процессе контактирования традиционных певческих культур, а именно: фольклоризованные песнопения и духовные стихи

Предмет исследования Механизмы включения элементов одной певческой традиции в другую, их адаптация в инокультурной среде бытования, особенности формирования интеркультурных явлений

Материал исследования составили богослужебные жанры, вошедшие в восточнославянскую календарно-обрядовую (рождественские и пасхальные песнопения) и семейно-обрядовую (песнопения, включенные в похоронный обряд) сферы фольклора, песнопения, бытующие в фольклорных традициях коренных (шорцы, хакасы) и переселенческих (чуваши) этносов Сибири, духовные стихи Исследование в значительной мере опирается на полевые материалы, записанные в различных областях сибирского региона Используемые в работе аудиозаписи получены в результате музыкально-этнографических экспедиций Новосибирской и Московской консерваторий, Новосибирского педуниверситета, Новосибирского областного колледжа культуры и искусств, Института филологии СО РАН, Российской академии музыки им Гнесиных, Приморского государственного объединенного музея им В К Арсеньева, а также явились результатами собирательской деятельности отдельных фольклористов, в том числе автора работы Привлекались опубликованные сибирские материалы, появившиеся в печати на протяжении последнего десятилетия Кроме того, в работе были использованы опубликованные образцы фольклоризованных песнопений и духовных стихов (в том числе звукозаписи), принадлежащие другим, в частности, западнорусской и севернорусской фольклорным традициям

Многоаспектный характер проблемы определяет комплексную методологическую базу исследования Общие исследовательские установки автора работы сформировались под влиянием трудов Т А Берн-штам, В Е Гусева, В А Лапина, Б Н Путилова, посвященных многостороннему анализу фольклорной традиции В контекстных интерпретациях интересующих нас явлений используется опыт целостного историко-культурологического описания, отраженный в трудах

М М Громыко, А Н Розова, Т А Роменской и др Были привлечены также результаты этнографических и этнолингвистических исследований Н И Толстого, С Е Никитиной, О В Беловой

Для выявления процессов фольклоризации применяются методы текстологии, изложенные в трудах Д С Лихачева, Е В Гиппиуса, С Н Азбелева, развитие текстологических принципов в отношении к рассматриваемому материалу (сравнение вариантов и версий) осуществлено в соответствии с работами Э Е Алексеева, В М Гацака, М А Енговатовой, И И Земцовского, Н В Леоновой, Ю И Смирнова В настоящем исследовании формулируется и реализуется метод двойного сравнения словесные тексты и напевы фольклоризо-ванных песнопений сравниваются как с их письменными и устными богослужебными вариантами, так и между собой

При рассмотрении стилистических закономерностей фольклори-зованных песнопений и духовных стихов мы опирались на аналитические методики, сложившиеся в отечественной музыкальной фольклористике Был применен метод слогоритмического анализа, обоснованный в трудах К В Квитки, Б Б Ефименковой, Е В Гиппиуса Анализ ладообразования основан на принципах, изложенных в работах Ф А Рубцова и М Г Харлапа, по мере необходимости привлекались также методы академического музыкознания, в частности, исследование А Н Мясоедова, посвященное проблемам натурально-ладовой гармонии

Научная новизна работы заключается в том, что впервые обозначенная проблема взаимодействия православной и фольклорной певческих традиций становится темой самостоятельного объемного квалификационного исследования Формулируется и апробируется методика изучения произведений, функционирующих в инокультур-ном контексте Впервые в отечественном этномузыкознании ставится вопрос о бытовании православных песнопений в фольклорных традициях коренных сибирских этносов В неосвещенном ранее ракурсе рассматриваются духовные стихи - как явление интеркультурной природы, сформировавшееся на пересечении двух певческих традиций

Практическое применение Материалы диссертационного исследования введены в лекционный курс «Народное музыкальное творчество и обрядовый фольклор», прочитанный автором на фольклор-

но-этнографическом отделении Новосибирского областного колледжа культуры и искусств, а также используются на уроках церковного пения в Православной гимназии во имя Преподобного Сергия Радонежского. Выработанная аналитическая методика может быть применена в качестве методологической основы для изучения подобной проблематики - взаимодействия различных интонационных культур Кроме того, отдельные положения настоящей работы будут способствовать совершенствованию экспедиционно-собирательской деятельности фольклористов

Апробация работы Диссертация неоднократно обсуждалась на заседаниях кафедры этномузыкознания Новосибирской государственной консерватории, основные положения исследования были изложены в докладах, прочитанных на научных конференциях «Народная культура Сибири» (X, ХП-Х1У, XVI научно-практические семинары Сибирского регионального вузовского центра по фольклору, Омск, 2001, 2003-2005,2007), «Славянский мир общность и многообразие» (Международная конференция, Новосибирск, 2002), «Музыка и ритуал структура, семантика, специфика» (Международная научная конференция, Новосибирск, 2002), «Русская музыка из прошлого в будущее К 200-летию со дня рождения М И Глинки» (Новосибирск, 2004), «Мельниковские чтения» (вторая региональная научно-практическая конференция, Новосибирск, 2005), «Возвышенное и земное в музыке и литературе» (Новосибирск, 2005)

Структура работы Диссертация состоит из Введения, шести глав, Заключения, Списка литературы и источников (243), Приложения (варианты и версии фольклоризованных песнопений, их письменные первоисточники и варианты, встречающиеся в устной богослужебной практике, образцы духовных стихов)

Во Введении обосновывается актуальность темы, намечаются цели и задачи настоящего исследования, определяются применяемые методологические подходы, характеризуется используемый материал Кроме того, во Введении формулируется типология различных форм взаимодействия двух певческих традиций.

В Главе 1 «Некоторые проблемы народной религиозности в исследовательской литературе XIX- начала XXI вв.» характеризуются взгляды фольклористов, этнографов, этнолингвистов, историков XX - начала XXI вв на проблему народного религиозного мировоззрения, а также рассматриваются мнения отечественных музыковедов по вопросам взаимодействия православной и фольклорной певческих традиций В связи с этим глава состоит из двух разделов

В разделе 1.1. рассматриваются точки зрения П В Знаменского, Г П Федотова, Н И Толстого, С Е Никитиной, Т А Бернштам, А Я Гуревича, М М Громыко, А А Панченко, О В Беловой и др на указанную проблему При всем разнообразии методологических подходов, источников и аспектов изучения, содержащихся в трудах перечисленных авторов, их взгляды объединяет признание христианства неотъемлемым компонентом народной духовной культуры При этом практически все известные нам исследователи определяют народную веру как единый сплав православия (шире, христианства) с элементами дохристианских культов, с архаическими верованиями земледельческого характера На наш взгляд, особого внимания заслуживает приобретающая все большее признание попытка реконструкции народной религии, основанная на мнениях и взглядах ее носителей (Н. И Толстой, А Я Гуревич, Ив Левин) Очевидно, что в первые века после крещения Руси, а затем в период христианизации неславянских этносов православие осознавалось как нечто чуждое, далекое от народных верований С течением времени складывались определенные компромиссные ситуации, результатом которых явилась некоторая адаптация христианства на русской почве При этом элементы дохристианских обрядов стихийно сосуществовали с православной догматикой в поведении и сознании людей, искренне считавших себя православными христианами

В разделе 1.2. характеризуются взгляды отечественных медиевистов и фольклористов на проблему взаимоотношения двух певческих традиций Анализируя известные нам исследовательские точки зрения, можно заметить определенную эволюцию в изучении этого вопроса Музыкальным деятелям конца XIX - начала XX вв (С В Смоленский, В М Металлов) типологическое родство двух певческих систем представлялось очевидным, не требующим доказательств фактом, их мнения зачастую основывались на интуитивном постижении

особенностей церковной и народной музыки В отдельных случаях (работы А. Л Маслова, С В Смоленского) предпринимается сравнение образцов знаменного распева и фольклорных произведений с целью обнаружения взаимовлияния двух певческих систем на уровне мелодической линии.

В трудах исследователей середины XX века (М В Бражникова, Н Д Успенского, В М Беляева) преобладает идея влияния народной музыки на церковную Необходимый для ее подтверждения сравнительный анализ песнопений знаменного распева и народной музыки проводился на уровне отдельных параметров двух певческих систем (ладообразования, мелодики, метроритма), примеры для сравнения привлекались выборочно, без учета их жанровых и локальных характеристик

Во второй половине XX века, с одной стороны, продолжает рассматриваться уровень ладообразования Известным отечественным фольклористом А В Рудневой формулируется теория обиходного звукоряда-ладовой системы, общей для народного музыкального творчества ХУ-ХУП вв и русской культовой монодии С другой стороны, в поле зрения музыковедов (Т Ф. Владышевской, С Б Буцкой, А В Конотопа) попадают новые, ранее почти не изученные аспекты (принципы звукоизвлечения, особенности многоголосной фактуры, в частности, сравнение строчного многоголосия и фактуры совместного пения в народно-песенной традиции и т п) Практически все указанные исследователи склоняются к признанию взаимовлияния православной и фольклорной певческих традиций на интонационном уровне, исключение составляет точка зрения И Е Лозовой, оспаривающей сложившее мнение и подчеркивающей самобытность и самостоятельность знаменного распева В целом же обозначенная проблема в настоящий момент представляется нам достаточно сложной и практически нерешенной в связи с отсутствием прочной источни-ковой базы для проведения корректного сравнительного изучения двух певческих культур с обязательным учетом локального фактора

Наряду с выявлением типологического сходства отдельных закономерностей двух традиций, существует необходимость рассмотрения функционального аспекта проблемы - бытования отдельных церковных песнопений в народно-исполнительской среде по законам фольклорных жанров (Ш7-> ФТслав) Этот весьма распространенный и сво-

еобразный пласт русской музыкальной культуры, долгое время оставаясь вне поля зрения фольклористов и исследователей церковной музыки, начинает изучаться с середины 90-х гг XX в (статьи М А Енгова-товой, С. В Подрезовой, Н Ю. Данченковой, И Б Тепловой, Т С Молчановой и др) Настоящее исследование также в значительной мере посвящено рассмотрению указанного аспекта

В Главе 2 «Рождественские песпопения в народном христос-лавлении», состоящей из девяти разделов, осуществляется целостное описание бытования рождественских песнопений (тропаря, кондака, ирмоса) в зимних поздравительных обходах святочного периода В первых двух разделах {2.1., 2.2.) рассматриваются происхождение и источники изучения обычая христославления, а также богослужебная практика исполнения рождественских песнопений Обычай рождественского христославления сформировался, в основном, под влиянием католической традиции Чехии и Польши, в которых подобная практика известна с ХУ-ХУ1 вв, и, вероятно, проник в Россию в результате усилившихся контактов со странами Восточной Европы в XVII веке О большой популярности христославления в XIX веке свидетельствуют материалы, содержащиеся на страницах журналов «Церковный вестник» и «Руководство для сельских пастырей», издаваемых во второй половине XIX века В XX веке информация о рождественском обычае присутствует в трудах В И Чичерова и М М Громыко, подробному и многостороннему описанию этого явления посвящено исследование А Н Розова, вышедшее в печати в конце XX века Можно предположить, что проникновение обычая христославления в Сибирь и его прочное вхождение в местную фольклорную традицию произошло в XVIII веке и связано с деятельностью церковных иерархов, которые, будучи выпускниками Киево-Могилянской Академии, распространяли во вверенных им епархиях польско-украинские особенности празднования Рождества Упоминания о бытовании обычая в Сибири встречаются в трудах сибирских краеведов и собирателей фольклора XIX века (Е А Авдеева-Полевая, И Т Калашников, С И Гуляев, А А Макаренко), исследованиях фольклористов и этнографов XX века - Ф Ф Болонева, Н И Дорофеева, Г В Любимовой, Т Н Золотовой, Н В Леоновой, М Р Базилиши-ной, Е Ф Фурсовой и др Немногочисленные опубликованные словесные и музыкальные тексты дополняют полевые материалы, запи-

санные в различных областях сибирского региона в последние десятилетия XX - начале XXI вв

Этнографический контекст рождественского обычая был рассмотрен в соответствии с методом анализа обряда по самостоятельным линейно-выстраиваемым элементам - кодам, являющимся составляющими частями целостного явления (раздел 2.3.) В фольклорных традициях русских, украинцев, белорусов, проживающих на территории Сибири, как правило, наблюдается действие единого канона проведения обычая Наиболее серьезное отношение к рождественским поздравительным обходам, просуществовавшим вплоть до сере-дины-второй половины XX века, сохранялось у обособленных социальных и конфессиональных групп - казаков и старообрядцев Обнаружены общие для Сибири и европейской России тенденции в практике бытования христославления - сходство в проведении обходов староверами Сибири и Русского Севера (славление мужскими группами с пением исключительно богослужебных песнопений), а также переход этого обычая в детскую среду, что характерно и для обряда колядования

Анализ словесного компонента рождественских песнопений (раздел 2.4.) привел к выводу об изменениях текстовой основы песнопений, функционирующих в фольклорной среде Появление этих изменений можно объяснить действием двух тенденций консервативной и реконструирующей К консервативной тенденции относятся затемнения исходного смысла слов, возникающие вследствие механического проговаривания изначально не вполне понятного текста, подобное отношение к слову можно наблюдать в озвучивании текстов обрядового фольклора Реконструирующая тенденция свидетельствует о своеобразной исполнительской интерпретации, проявляющейся в переосмыслении текстов согласно закономерностям народной этимологии Богослужебные тексты становятся при этом более эмоционально окрашенными, зачастую в них привносится момент личностного соучастия в праздничном событии

Далее было предпринято рассмотрение напевов письменного богослужебного варианта рождественского тропаря (ПБВт), его вариантов, бытующих в устной богослужебной практике (УБВт) и фольклоризо-ванных вариантов тропаря и кондака - ФВт (разделы 2.5.-2.7.) В основе большинства образцов рождественских песнопений находится

басовый голос четвертого тропарного гласа Главной характеризующей особенностью этого напева является парное объединение строк с секундовой переменностью ладовых устоев внутри каждой пары Строки напева содержат три типа сегментов - псалмодический, распевный и кадансовый, первые два из которых проявляют себя в двух видах в зависимости от принадлежности к той или иной строке При рассмотрении некоторых УБВт, зафиксированных в храмах г Новосибирска и г Новокузнецка, можно обнаружить определенное варьирование напева в рамках канонической традиции В песнопениях, бытующих в фольклорной традиции, наблюдается значительно более широкое поле реализации канона В ФВт рождественского тропаря было обнаружено большое количество отклонений от первоисточника, объединенных тенденцией к мелодизации и ритмической развитости бывшего партитурного голоса Фактура совместного пения в большинстве случаев представлена моноритмическим движением параллельными терциями, что характерно для церковного пения, фольклорное мышление проявляется в элементах гетерофонной фактуры - секундовых и квартовых созвучиях, появляющихся в пред-каденционных участках строк, а также в сольных «зачинах», сведении голосов в унисон и изредка возникающих фрагментах «пения с подводкой»

В основе мелодических вариантов кондака также находятся канонические напевы Несмотря на то, что в богослужебной практике рождественский кондак озвучивается напевом третьего гласа, в фольклорном бытовании это правило реализуется всего лишь в трех вариантах из рассмотренных 31 образца песнопения В большинстве же случаев народные исполнители стихийно перекладывают кондак на звучащий перед ним напев четвертого гласа Возможно, это обстоятельство определено характерной для фольклорной традиции практикой политекстовости, или же народные исполнители воспринимают оба песнопения как некую целостность, подтверждением чему служат образцы, в которых объединяются строки обоих песнопений В звучащих с напевом четвертого гласа ФВт кондака присутствуют те же модификации, особенности многоголосия и народно-певческой манеры интонирования, что и в ФВт тропаря При общности некоторых структурных закономерностей, между напевами третьего и четвертого гласов больше отличий, чем сходств Эти расхождения зат-

рудняют процесс адаптации текста к нехарактерному для него напеву, приводят к формированию новых мелодических образований, синтезирующих интонации обоих гласов

Ирмосы, опирающиеся на канонические напевы, представлены крайне ограниченным числом вариантов, их всего три При различии конкретного интонационного наполнения каждого из образцов, им всем свойственны общие черты секундовое соотношение опорных тонов, четкая, тяготеющая к квадратности ритмическая организация, связанная с просодическими особенностями произнесения текста, интонация восходящей кварты, утверждающая основную опору напева

Описанные модификации церковных напевов при всем их многообразии, как правило, не приводят к качественному переосмыслению канонических первоисточников либо к отказу от них В более редких случаях в гласовые напевы проникает новая, отличная от них интонационность, или же богослужебные тексты полностью озвучиваются напевами фольклорного происхождения Эти факты свидетельствует о формировании мелодических версий рождественских песнопений (ФВс)

Обнаруженные версии (раздел 2.8.) делятся на две группы по признаку частичного присутствия или же полного отсутствия интонаций гласовых напевов Версии первой группы возникают в результате интонационно-стилевых модуляций от гласовых мелодических оборотов к интонационности фольклорного происхождения, а также вследствие сочетания интонаций третьего и четвертого гласов в пределах одного образца (как правило, в кондаках) Охарактеризованные ФВс можно обозначить как переинтонирующие Ко второй группе относятся образцы, озвученные напевами явно фольклорного происхождения Напев одного из них близок мелодике календарного фольклора, в другом частушечный мотив трансформируется в речитативную манеру интонирования, мелодическое наполнение третьего образца, очевидно, связано с жанрами эпической природы Поскольку в ФВс второй группы присутствует самостоятельная, не связанная с церковными напевами мелодика, эти версии можно определить как оригинальные. Процесс стихийного переложения песнопений с третьего на четвертый глас и сопутствующие ему изменения интонационной основы свидетельствуют о возникновении трансформирующих версий

Певческой манере большинства рассмотренных образцов свойственны фольклорно-исполнительские особенности, такие, как пение открытым звуком, глиссандирование, нечеткая атака звука, проявляющаяся в предзвуковых и послезвуковых скольжениях, различного рода микроальтерации Заметно действие просодических закономерностей - псалмодические фрагменты в народном исполнении более разнообразны по протяженности и дифференцированы по ритмике, более зависимы от произнесения словесного текста (ориентация на словесные ударения и словоразделы), чем их моноритмичные аналоги в церковной практике

В завершении главы обобщаются наблюдения над интонацион-ностью фольклоризованных рождественских песнопений В процессе адаптации канонических напевов к условиям бытования в народно-исполнительской среде выявляется разная степень подверженности модификациям мелодических сегментов Это свидетельствует об определенной стабильности одних элементов и большей изменяемости других К стабильным признакам, сохраняющимся от церковной традиции, относятся выдержанные структуры с парным объединением строк и секундовой переменностью устоев, особенности многоголосной фактуры - движение параллельными терциями Изменения приводят к формированию мелодического рельефа в исходно псалмоди-ческих фрагментах песнопения, что способствует мелодизации басового партитурного голоса Можно предположить, что носители фольклорной традиции слышат и неосознанно для себя выявляют из церковного напева интонации, близкие мелодическим оборотам, принадлежащим к интонационной системе русского музыкального фольклора Востребованной фольклорной традицией оказывается интонация трихорда в кварте (с "-с1 "-а), выкристаллизовавшаяся из церковного напева и звучащая в большинстве мелодических вариантов рождественских песнопений Эта типичная для архаического обрядового фольклора интонация, скрыто присутствующая в церковном напеве, стихийно выявляется и преобразуется народными исполнителями Укажем также на общий для устной богослужебной традиции и фольклорной среды принцип связи строк через общий звук Возможно, эта стихийно возникающая особенность мелодики продиктована более естественным и удобным переходом в пении от одного построения к другому

В Главе 3 «Народные варианты и версии пасхального тропаря»

рассматривается функционирование пасхального песнопения в народных обрядах и обычаях весеннего цикла охарактеризованы причины включения этого песнопения в фольклорную традицию (раздел З.1.), описаны особенности бытования тропаря в сибирской фольклорной традиции, источники его изучения, анализируется словесный компонент песнопения (раздел З.2.), рассматриваются ПБВт1, а также УБВт и ФВт тропаря, бытующие на территории Сибири (разделы З.З., 3.4.) В последних трех разделах (3.5-3.7.) предпринято сравнение западнорусских и сибирских фольклоризованных образцов пасхального песнопения на уровнях функционирования, словесного и музыкального компонентов

Обобщая результаты проведенного сравнения, укажем на общие и различные черты бытования пасхального тропаря в обеих локальных традициях В западнорусском регионе песнопение отличает очень широкая область применения тропарь звучит в ритуалах календарного и жизненного циклов, поется во время окказиональных обрядов Столь частое его исполнение в течение пасхального периода придает ему свойства «звукового символа календарного сезона» (С В Подрезова). Вероятно, прочное принятие церковного произведения в фольклорную традицию и существование его в ней по законам народного произведения можно объяснить централизующей ролью календарно-обрядового фольклора на территории Смоленщины и Брянщины, «подчиняющего» себе образцы иной жанровой природы

В Сибири же пасхальный тропарь был менее «востребован» календарными обрядами весеннего цикла, поскольку вследствие суровых климатических условий земледелие и связанная с ним система аграрных ритуалов не играли в сибирском регионе столь важной роли, как в западных и центральных областях России В похоронно-поми-нальных обрядах и повседневном крестьянском быту песнопение присутствовало стабильно

Изменения вербальной основы богослужебного текста сходны в обеих традициях, однако на Смоленщине и Брянщине были зафикси-

1 Пасхальный тропарь, как правило, звучит с внегласовым обиходным напевом, обозначенным в богослужебной практике как «напев пятого гласа» Его ладовую основу составляет секундовое сопряжение двух опор, утверждение которых осуществляется с помощью их повторения и направленных к ним восходящих квартовых ходов

рованы более разнообразные модификации отдельных слов, не встречающиеся в известных нам сибирских образцах Кроме того, в западнорусской традиции тропарь нередко звучит в окружении народных обрядовых текстов (заклички, волочебные песни), что также способствует его бульшей фольклоризации

На уровне песенного стиля сходство проявляется в ладообразова-нии (большесекундовая переменность двух опор, преобладание звукоряда трихорда в кварте) и композиции вариантов тропаря (объединение первой и второй строк), отдельных слогоритмических особенностях (продление акцентных звуков в первой и третьей строках) Различия обнаружены в области ритмики - временная организация западнорусских образцов более отдаляется от церковного первоисточника Сло-горитм же сибирских вариантов ближе к ритму канонического напева В мелодике и фактуре западнорусских образцов песнопения также проявляются изменения, свидетельствующие об их приближении к фольклорным произведениям (появление внутрислоговых распевов, гетерофоннный склад многоголосия) В сибирских вариантах тропаря подобные преобразования встречаются крайне редко, в основном, в версиях

Певческая манера также является ярким отличием исполнения тропарей в обеих традициях Об особом отношении к звукоподаче песнопения в западнорусском регионе свидетельствует народная терминология с часто встречающимся выражением «кричать Христа» Можно сказать, что в этой традиции главенствует уличное исполнение песнопения, что свидетельствует о восприятии его носителями фольклора как народно-обрядового произведения В Сибири же подобный воз-гласный эффект исполнения отсутствует, хотя пасхальные песнопения могли звучать «громогласно» (А А Макаренко), все же это было именно пение Пасхальный тропарь зачастую мог воспроизводиться в домашней обстановке, в ситуации необрядового пения

В целом народные варианты пасхального тропаря, зафиксированные на территории сибирского региона, не демонстрируют столь глубокой фольклоризации церковного песнопения, как это происходит в западнорусской песенной традиции Исключение в этом случае составляют две переинтонирующие версии песнопения Принимая во внимание характерные черты, определяющие их своеобразие (несовпадение граней поэтической и музыкальной строки, внутрислоговые

распевы, ведущую роль мелодического начала, терцовое многоголосие), можно предположить ориентацию этих образцов на стиль необрядовой лирической песенности

Общей закономерностью для фольклоризованных песнопений Рождества и Пасхи является то обстоятельство, что за основу напева народными исполнителями берется нижний, а не какой-либо другой голос четырехголосной партитуры, а также связь строк через общий звук Обращает на себя внимание большое сходство в ладово-композицион-ных структурах напевов пасхального тропаря и четвертого гласа - две строки, организованные по принципу большесекундовой переменности устоев Близость описанных особенностей ладово-структурной организации песнопений закономерностям народного музыкального мышления, очевидно, послужила одной из предпосылок их прочного закрепления в восточнославянских фольклорных традициях

Глава 4 «Песнопение Трисвятое в народных поминальных обрядах» включает в себя описание состава православных песнопений, исполняемых при проведении похоронно-поминальных обрядов (раздел 4.1.), характеристику богослужебных вариантов Трисвятого (раздел 4.2.), анализ ФВт и ФВс этого песнопения (раздел 4.З.), а также рассмотрение бытования Трисвятого в качестве припева в похорон-но-поминальном духовном стихе «Для всех солнце светит» (раздел 4.4.)

Трисвятое («Святый Боже») - одно из самых часто исполняемых и древнейших песнопений, звучащее практически на всех службах и обязательное (за исключением пасхального периода) для совершения отпевания В чине отпевания за Трисвятым прочно закреплен так называемый «погребальный» напев В основе современного многоголосного варианта этого напева, отдельные партитурные голоса которого (преимущественно басовый) бытуют в народно-исполнительской среде, лежит монодийный опекаловский напев

Большинство фольклоризованных образцов Трисвятого представляет собой варианты «погребального» напева (14 образцов), в двух случаях мелодика значительно отличается от канонического первоисточника, что позволяет определить эти образцы как оригинальные версии На основании проведенного интонационного анализа укажем на общие и отличные черты, свойственные вариантам напева Трисвятого, бытующим в устной богослужебной и фольклорной исполнительской практиках

Обращает на себя внимание тяготение мелодической линии к замкнутым структурам Эта особенность присутствует в ряде УБВт, в буль-шей части ФВт, в текстах Трисвятого, включенных в духовные стихи Подобную тенденцию можно объяснить проявлением закономерностей, складывающихся в результате устной природы бытования напева очевидно, носители и устной богослужебной, и фольклорной певческих традиций неосознанно предпочитают более устойчивые, определенные, замкнутые построения разомкнутым, заканчивающимся неустойчиво Заметно при этом выдвижение на первый план интонации малой терции с заполнением Столь яркая закономерность напоминает о монодийном первоисточнике Трисвятого, к которому стихийно приближаются народные исполнители в процессе переинтонирования басового голоса четырехголосной партитуры.

К общим для обеих певческих практик относится также стихийное продление при пении ударных слогов текста и сокращение безударных, вероятно, эти особенности возникают под влиянием просодических закономерностей произнесения текста В начальных строках припева духовных стихов «Святый Боже» появляется новая закономерность - укрупнение четных долей, что придает мелодико-ритмической структуре напева периодичность и более ярко выраженную дискретность Описанная особенность ритмики свидетельствует о тяготении фольклоризован-ного напева Трисвятого к собственно фольклорным жанрам

Наибольшие же отличия между богослужебными и фольклорными вариантами песнопения заключаются в фактуре совместного пения Трисвятого Наряду с движением параллельными терциями, что характерно, с одной стороны, для производной от кантового стиля многоголосной ткани современного обиходного пения, а с другой -для некоторых жанров восточнославянского фольклора (хороводные песни и лирика поздней традиции), в фольклоризованных образцах песнопения присутствуют закономерности, свойственные именно народно-песенной системы Они проявляются в особенностях вступления голосов (одноголосные запевы) и сведении голосов в унисон в конце песнопения Яркими примерами фольклоризации песнопения служат также его гетерофонные образцы Можно сказать, что в фактуре совместного пения народных вариантов Трисвятого синтезированы закономерности церковно-певческой традиции и характерные черты народно-певческого музыкального мышления

В Главе 5 «Православные песнопения в фольклорных традициях неславянских народов Сибири» рассматриваются следующие аспекты: процесс христианизации коренных этносов Сибири и народов Поволжья (разделы 5.1., 5.2.), влияние христианизации на обрядность новокрещенных этносов (разделы 5.3., 5.4.), особенности воспроизведения вербальных текстов образцов Трисвятого и пасхального тропаря, включенных в фольклорные традиции хакасов, шорцев и чувашей Сибири (разделы 5.5.), напевы вариантов и версий этих песнопений (разделы 5.6., 5.7.), а также предпринимается сравнение песнопений, функционирующих в фольклорных традициях неславянских народов с их аналогами в восточнославянской традиционной культуре (раздел 5.8.) Проведенное изучение бытования православных песнопений в неславянских фольклорных традициях привело к следующим выводам

Так же, как и в восточнославянских фольклорных традициях, исполнение Трисвятого у неславянского населения Сибири, как правило, закреплено за похоронными обрядами Приуроченность пения пасхального тропаря, в целом, тоже совпадает

Вербальные тексты фольклоризованных песнопений содержат бьльшее количество изменений, чем их аналоги, описанные в третьей и четвертой главах При наличии ряда сходных фонетических и морфологических изменений, круг текстовых модификаций становится шире Значительная их часть связана с трудностями понимания и произнесения иноязычного для исполнителей словесного текста- в большинстве случаев молитвы на церковно-славянском языке произносятся механически, что свидетельствует о действии в них консервативной тенденции В песнопениях, звучащих на родных языках носителей традиций, проявляется реконструирующая тенденция-в ряде образцов происходит определенное переосмысление текстов, их адаптация к иноязычной среде

В трансформациях церковных напевов, бытующих в неславянских фольклорных традициях, обнаружены общие для различных интонационных культур закономерности Так, основой напева богослужебных жанров во всех традициях служит басовый голос, который в процессе исполнения в фольклорной среде в той или иной степени мелодизируется Практически для всех мелодических линий рассмотренных образцов свойственны преобладающая роль поступенного

движения, заполнение скачков либо их отсутствие, интонации опева-ния опорного тона Мелодизация осуществляется также посредством принципа связи строк через общий звук В большинстве рассмотренных в пятой главе образцов Трисвятого проявляется охарактеризованное в четвертой главе тяготение мелодической линии к замкнутым структурам

Общее проявляется также в координации изменений напева с его структурой более всего подвержена трансформациям мелодическая линия заключительного сегмента каденционная зона представляет собой простор для творчества исполнителей, поскольку функциональная гармоническая логика движения басового голоса не находит отклика в их сознании Общей тенденцией является также синтез интонаций из разных, чаще всего крайних, голосов хоральной фактуры богослужебных первоисточников

При сравнении слогоритмическихсхем песнопений, рассмотренных в третьей и четвертой главах, с образцами настоящей главы, звучащими на церковно-славянском языке, обнаружено их значительное сходство Звучание песнопений народных языках носителей традиции приводит к бульшему разнообразию ритмических рисунков, но в целом слогорит-мическая логика первоисточников сохраняется Очевидно также проявление общей закономерности, связанной с просодическими особенностями сокращение кратких длительностей и увеличение долгих звуков, особенно акцентных и заключительных в песнопении

В целом же мелодика трансформируется в большей степени, чем ритмический рисунок, поскольку слогоритм тесно связан с вербальным текстом, играющим важную конструктивную роль в напеве В степени трансформации напева достаточно четко прослеживается зависимость от языка, на котором исполняется песнопение больше отклонений от первоисточников появляется в образцах, поющихся на родных языках носителей традиции Эти песнопения лучше сохраняются в памяти исполнителей, легче вспоминаются и уверенней воспроизводятся,

Общее проявляется и в самой типологии фольклоризованных образцов во всех указанных интонационных культурах песнопения реализуются в виде вариантов и разного рода версий, переинтонирующих и оригинальных Заметим, что в переинтонирующих версиях пасхального тропаря, рассмотренных в третьей главе, и в двух хакас-

ских версиях этого песнопения, проявляется тяготение к сфере лирической песенности. Оригинальные версии Трисвятого, обнаруженные у неславянских этносов Сибири, также несут в себе явное влияние лирической интонационности. в двух случаях это национальная песенность, в хакасской версии очевидно влияние русской песни поздней традиции

Выявленные сходства позволяют заключить некоторые выводы о взаимосвязи двух рассмотренных групп интонационных культур Процесс перехода православных песнопений в народно-песенные традиции неславянских этносов можно представить как двойное заимствование богослужебная традиция восточнославянские (прежде всего, русская) фольклорные традиции фольклорные традиции неславянского населения Сибири

Отличия фольклоризации песнопений в неславянских традициях связаны, с одной стороны, с недостаточно уверенным знанием напева в отдельных случаях в этих интонационных культурах песнопения сохраняются хуже, чем у славянского населения Сибири, вследствие чего возникает ряд случайных расхождений с каноническим напевом-аналог консервативной тенденции в текстовых изменениях

Другая часть отличий возникает в результате более существенного переинтонирования богослужебного напева в некоторых случаях интонационный контур канонической мелодии можно обнаружить лишь с помощью аналитических процедур Количество версий несколько больше в интонационных культурах неславянских народов (для сравнения в четвертой и пятой главах рассмотрено по 16 образцов Трисвятого, при этом в первом случае выявлено две версии, во втором - четыре) Отличия проявляются также в манере исполнения песнопениям, включенным в интонационные культуры коренных народов Сибири, свойственна более разнообразная орнаментика и мелизматика

Отличия касаются также и роли, которую играют фольклоризо-ванные песнопения в разных фольклорных традициях При том, что эти произведения не относятся к традиционным для восточнославянского фольклора жанрам, все же они закрепились в народной культуре достаточно прочно Поскольку между чувашской и русской культурами контакты были достаточно давними и глубокими, возможно, православные песнопения играют определенную роль и в чувашской фольклорной традиции В интонационных культурах сибирских эт-

носов в настоящее время церковные песнопения явно занимают периферийное место и, вероятно, близки к исчезновению из них

Общие закономерности фольклоризации, присутствующих в образцах, бытующих как в восточнославянских, так и в неславянских фольклорных традициях, свидетельствует о существовании общетипологических черт, характерных для передачи произведений в условиях фольклорной и, шире, устной музыкальной культуры К проявлениям устности относятся особенности, связанные с естественностью и удобством вокального интонирования связь строк через общий звук, тяготение к замкнутости структуры, мелодическая «схематизация» напева - стихийное выявление и использование наиболее репрезентативных интонаций, ритмическое подчеркивание ударных звуков и сокращение безударных К проявлениям фольклоризации относится значительно более свободная интерпретация первоисточника, приводящая к его переосмыслению и качественной трансформации Кроме того, фольклоризация осуществляется на иных уровнях, чем действие закономерностей устной среды бытования, среди них фактура совместного пения, формирующаяся по принципам народного многоголосия и темброво-исполнительские особенности, характерные для фольклорной манеры интонирования

В Главе 6 «Проявления фольклорной и православной певческих традиций в духовных стихах» отражены этапы развития указанной жанровой сферы (раздел 6.1.), охарактеризованы функции духовных стихов в русской народной культуре (раздел 6.2.), рассматриваются тексты и напевы стихов, объединенных одним сюжетом - о расставании души с телом (разделы 6.З., 6.6.), предпринимается целостный анализ стихов, звучащих с выявленным в работе типовым напевом (разделы 6.4., 6.5.) Полученная информация позволяет сделать выводы о проявлении в духовных стихах особенностей фольклорной и православной певческих традиций

Исполнение духовных стихов в русской фольклорной традиции, как правило, было приурочено к определенным календарным периодам - преимущественно к постам, а также к некоторым праздничным дням В сфере обрядов жизненного цикла наиболее ощутимо влияние православной традиции сказалось на похоронно-поминальных обрядах посредством привнесения в них христианской тематики, образности, интонационности Духовные стихи, наряду с молитва-

ми, служили «проводниками» христианской идеологии в этих обрядах Повышенное внимание к этическому началу, нравоучительность, дидактичность духовных стихов также, вероятно, во многом обусловлены христианским вероучением, вместе с тем, в понимании праведности и греха, отразившемся в стихах, присутствуют и чисто народные черты. Воспитательная функция присутствует и в других, близких стихам жанрах эпической природы - в былинах и исторических песнях, что вместе с повествовательностью объединяет эти жанры Стихи ХУШ-ХХ вв по функции и характеру звучания зачастую становятся похожими на лирические песни - им также свойственны углубленно-созерцательное начало, внимание к внутреннему миру человека, саморефлексия Известно бытование текстов стихов в качестве заговора или предания Таким образом, в функционировании духовных стихов можно проследить действие и православной, и фольклорной традиций

При использовании христианских тем, сюжетов и образов, а также текстов кратких молитв («Господи помилуй», «Аллилуйя», «Свя-тый Боже») в качестве припевов, в словесных текстах духовных стихов на первый план выступает фольклорное начало Разнообразные темы и сюжеты этих произведений духовной лирики - ветхо- и новозаветные мотивы, описания деяний святых, эсхатологическая и покаянная тематика, размышления о проблеме смерти - переосмысляются именно в их народном понимании Ярким примером тому служат стихи о расставании души с телом, в текстах которых достаточно велика роль народного творчества и фантазии

Напевы рассмотренных в настоящей главе стихов имеют фольклорное происхождение Некоторые интонационно-ладовые закономерности, свойственные им, характерны и для обиходной богослужебной традиции последних столетий По всей вероятности, музыкальная основа стихов и напевы современного осмогласия в свое время подверглись влиянию мажоро-минорной интонационности и, как более частному ее проявлению - воздействию параллельного миноро-ма-жора - важной черты гармонического языка псальм Под влиянием переменности опор в напевах духовных стихов складывается особое интонационное поле, присущее образцам этого жанра Наиболее ярким выражением этой интонационности может служить описанный типовой напев Ладовая переменность, составляющая основу его ин-

тонационного развития, на наш взгляд, вполне обоснованно ассоциируется с мажорным и минорным наклонением Важная семантическая роль, выполняемая параллельно-переменной ладовой организацией в напевах духовных стихов, определяет специфику их мелодики, тесно связанной с содержательно-эмоциональным планом этих произведений Это качество, а также отсутствие узколокальной привязанности напевов, их значительная распространенность, на наш взгляд, являются специфическими чертами этих образцов религиозного творчества В охарактеризованных интонационных закономерностях напевов стихов также проявляется их сходство с напевами (в частности, напевом шестого гласа), принятыми в современной богослужебной певческой практике

Ладово-структурный инвариант, выявленный в образцах типового напева, в процессе функционирования его вариантов может выступать в роли аналога реально существующих первоисточников богослужебных песнопений Варьирование напева, как правило, проявляется на мелодико-интонационном уровне, слогоритм же достаточно стабилен Общая ритмическая основа указывает на прочную связь с фольклорной традицией и наряду с ладоинтонационными закономерностями способствует типизации напева Напевы стихов о расставании души с телом можно оценить как «версии» типового напева, поскольку характерные для него структурные и слогоритми-ческие особенности присутствуют в них в модифицированном виде Объединяющим фактором для рассмотренных стихов с разными напевами выступают ладоинтонационные особенности их мелодики (параллельная миноро-мажорная переменность опор, разнообразно реализуемые терцовые интонации)

В Заключении обобщаются основные положения диссертации и намечаются перспективы дальнейших исследований в этой области Полученные результаты приводят к выводу о том, что фольклорная традиция в рассмотренном нами процессе взаимодействия выступает как мощный фильтр она принимает в себя типологически близкие ей элементы либо значительно трансформирует и переосмысляет неблизкие, чужеродные Дальнейшие исследования в этом направлении с привлечением нового материала из разных регионов России позволят уточнить полученные результаты, подтвердить или опровергнуть высказанную нами гипотезу

1 Народное православие и музыкальный фольклор // Вестник Томского государственного университета Бюллетень оперативной научной информации «Сибирское музыкознание актуальные аспекты исследования» -2006 -№100 - Декабрь - С 53-62

2 К проблеме взаимодействия интонационных культур народов Сибири // Гуманитарные науки в Сибири - Вып 3 - Новосибирск, 2007 - С 44-48

В других изданиях

3 Рождественский тропарь в сибирской фольклорной традиции // Тезисы докладов Новосибирской межвузовской научной студенческой конференции «Интеллектуальный потенциал Сибири» -Новосибирск,2001 -С 57-59

4 Рождественские песнопения в сибирской фольклорной традиции (текстологическое исследование) // Народная культура Сибири научные поиски молодых исследователей -Омск, 2001 -С. 154-159

5 Обычай рождественского христославления в народной культуре Сибири//Славянский альманах2002 -М,2003 -С 407-^17

6 Народное рождественское христославление (на материале сибирской традиции) // Сибирский музыкальный альманах, 2001 / Но-восиб гос консерватория (академия) им M И Глинки - Новосибирск, 2002 - С 46-53 (в соавторстве с H В Леоновой)

7 Традиционная музыка чувашей Сибири в ее межкультурных связях // Народная культура Сибири Материалы XII научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору - Омск, 2003 -С 26-30 (в соавторстве с H В Леоновой и M. M Андреевой)

8 Рождественское христославление в связях с народной и православной традициями // Музыка и ритуал структура, семантика, специфика Материалы междунар науч конф /Новосиб гос консерватория (академия) им M И Глинки, Римский университет «ТорВергата» - Новосибирск, 2004 -С 363-372

9 Православные песнопения в фольклорных традициях народов Сибири // Народная культура Сибири Материалы XIII научного семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору - Омск, 2004. - С 63-67

10 Духовные стихи о расставании души с телом в сибирской фольклорной традиции // Народная культура Сибири Материалы XIV научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору - Омск, 2005 - С 79-82

11 Проявления фольклорной и православной певческих традиций в духовных стихах // Возвышенное и земное Материалы научно-теоретической конференции -Новосибирск,2005 -С 252-258

12 Процессы взаимодействия русской и хакасской музыкальных традиций в Орджоникидзевском районе Республики Хакасия // Народная культура Сибири Материалы XIV научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору - Омск, 2005 - С 40-43 (в соавторстве с Н М Скворцовой)

13 К проблеме межкультурного взаимодействия в традиционной русской музыке // Материалы научно-теоретических конференций -Новосибирск, 2007 -С 256-263

14 Чувашские переселенцы в Сибири (по материалам экспедиций в Северный и Колыванский районы Новосибирской области) // Мельниковские чтения Материалы второй региональной научно-практической конференции / Сост и ред Н В Леонова, Е Ф Фурсова -Новосибирск,2007 -С 284-288

15 Пасхальный тропарь в сибирской фольклорной традиции // Народная культура Сибири Материалы XVI научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору - Омск, 2007 -С 147-152

Подписано в печать 12 05 2008 Формат бумаги 60x84/16 Бумага офсетная Гарнитура Times New Roman Cyr Уч -изд л 1,3 Уел п л 1,4 Тираж 100 Новосибирская государственная консерватория (академия) имени М И Глинки 630099, Новосибирск, Советская, 31

Глава 1. Некоторые проблемы народной религиозности в исследовательской литературе XIX - начала XXI веков.

1.1. Тема народного религиозного мировоззрения в работах представителей гуманитарных наук XX века.

1.2. Вопросы взаимодействия фольклорного и православного певческого искусства в" трудах отечественных музыковедов XIX - начала XXI веков.

Глава 2. Рождественские песнопения в народном христославлении.

2.1.Обычай рождественского христославления. Богослужебная практика исполнения рождественских песнопений.

2.2. Происхождение обычая и источники его изучения.

2.3. Особенности бытования христославления в сибирском регионе.

2.4. Текстология словесного компонента христославления.

2.5. Письменный богослужебный первоисточник и устные варианты напева четвертого тропарного гласа.

2.6. Напевы фольклоризованных вариантов рождественского тропаря.

2.7. Напевы фольклоризованных вариантов кондака и ирмоса.

2.8. Фольклорные версии рождественских песнопений.

Глава 3. Народные варианты и версии пасхального тропаря.

3.1. Причины исполнения тропаря в обрядах весеннего цикла.

3.2. Особенности бытования тропаря в сибирской фольклорной традиции, источники изучения этого явления. Словесный компонент песнопения.

3.3. Богослужебные варианты пасхального тропаря.

3.4. Варианты и версии тропаря, бытующие в сибирской фольклорной традиции.

3.5. Функционирование пасхального тропаря в западно-русской фольклорной традиции.

3.6. Сравнительный анализ сибирских и западнорусских образцов фольклоризованного песнопения.

Глава 4. Песнопение Трис"вятое в народных похоронно-поминальных обрядах.

4.1. Православные песнопения, исполняемые при проведении похоронно-поминальных обрядов.

4.2. Письменный первоисточник и устные богослужебные варианты Трисвя-того.

4.3. Народные варианты и версии Трисвятого.

4.4. Трисвятое в духовных стихах «Для всех солнце светит».

Глава 5. Православные песнопения в фольклорных традициях неславянских народов Сибири.

5.1. Процесс христианизации коренного населения Сибири.

5.2. Особенности христианизации народов Поволжья в XIX веке.

5.3. Влияние христианизации на календарную и семейную обрядность ново-крещенных этносов.

5.4. Песнопения, закрепившиеся в интонационных культурах шорцев, хакасов, чувашей.

5.5. Особенности воспроизведения вербальных текстов фольюгоризованных песнопений (Трисвятое и пасхальный.тропарь).

5.6. Варианты и версии Трисвятого, бытующие в хакасской, шорской, чувашской фольклорных традициях.

5.7. Варианты и версии пасхальных песнопений, зафиксированные в фольклорных традициях неславянских этносов Сибири.

5.8. Песнопения, функционирующие в фольклорных традициях неславянских народов, в сравнении с их аналогами в восточнославянской традиционной культуре.

Глава 6. Проявления фольклорной и православной певческих традиций в духовных стихах.

6.1. Этапы развития жанровой сферы духовных стихов.

6.2. Функции духовных стихов в русской народной культуре.

6.3. Духовные стихи о расставании души с телом.

6.4. О типовом напеве в духовных стихах.

6.5. Словесный и музыкальный компоненты стихов с типовым напевом.

6.6. Напевы стихов о расставании души с телом.

Введение диссертации2008 год, автореферат по искусствоведению, Жимулева, Екатерина Игоревна

В развитии русской музыкальной культуры важную роль играет параллельное существование и взаимодействие двух певческих традиций: фольклорной, бесписьменной и православной, в определенной мере- связанной с письменной фиксацией. Взаимоотношение этих ветвей музыкального искусства начало складываться с периода принятия христианства на Руси и продолжалось на протяжении многих веков, не прекращаясь и на сегодняшний день. Относясь к разным областям духовной жизни русского народа, обе певческие традиции тесно переплетались и взаимообогащали друг друга, и, возрастая на единой почве русской традиционной культуры, способствовали созданию ее неповторимого облика.

Тема взаимодействия двух пластов духовной жизни русского народа -фольклорного и православного - в силу, своей обширности и многоаспектно-сти чрезвычайно сложна, дискуссионна и, вероятно, невозможна для раскрытия в пределах одной области знания. На протяжении более чем десяти веков сосуществование двух мировоззрений приводило к различным видам культурных контактов. В разные временные периоды соотношение народных и христианских верований либо представляло собой обостряющуюся борьбу, либо рождало компромиссные формы взаимодействия, в ряде случаев реализующиеся в сфере календарных и семейных праздников и обрядов.

Попытки осмысления и решения проблемы параллельного существования язычества и христианства предпринимались со времен принятия правоI славия на Руси. В средневековых источниках - произведениях древнерусской литературы, церковных и царских указах - явление религиозно-мировоззренческого синкретизма получило название «двоеверие», использовавшееся с явным негативным оттенком1. В течение XIX века вопросы, связанные с народной религиозностью, щшвлекают к себе внимание представителей разных наук: этнографии, филологии, философии, фольклористики. Известно, что на совмещение элементов различных религиозных пластов в народных обрядах обращали внимание такие собиратели- фольклора и этнографии, как И.П. Сахаров, А.Н. Афанасьев; С.В. Максимов, А.А. Коринфский, И.П. Калинский и др? . Особенности русского народного миросозерцания затронуты в трудах философов рубежа XIX-XX веков -B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева .

В"течение большей части XX века в условиях жесткого идеологического контроля тема народной в ер ы; почти не получает своего адекватного раскрытия (исключение составляют труды мыслителей, находящихся в эмиграции, например, Г.П. Федотова и протоиерея"Г. Флоровского ). В"конце XX - начале XXI века в* связи, с изменившейся- политической ситуацией" в стране и появлением новых культурно-ценностных ориентиров вопросы взаимодействия православной и фольклорной,традиций вновь становятся актуальными, привлекают к себе активный исследовательский интерес специалистов из разных гуманитарных наук2. В настоящее- время при наличии большого количества, работ, освещающих отдельные вопросы народной религиозности, не существует, обобщающего труда, с необходимой" степенью масштабности и глубины раскрывающего эту проблему. Исследование особенностей народного мировоззрения ведется на уровне изучения"проявлений этого феномена в различных областях традиционной культуры. Так, например, появляются работы, посвященные описанию православного быта русских крестьян ; изучается роль, православного начала в народных обрядах и обычаях , с позиций народной религиозности рассматривается ряд устных жанров русского фольклора, , отдельные виды традиционного изобразительного искусства (лубок)

1 Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси, т.1. 1913. С.41. Цит. по .

2 Обзор современных точек зрения на проблему народного религиозного мировоззрения содержится в пер

38] и т.д. Подобная проблематика привлекает к себе интерес музыковедов-фольклористов, историков музыки и медиевистов, ставший особенно интен3 сивным в последнее десятилетие.

В традиционной русской музыке проявления народного христианства возникают в процессе контактирования церковной и фольклорной певческих культур. Предварительный анализ известных нам опубликованных и неопубликованных материалов позволяет дифференцировать следующие области или типы взаимодействия двух певческих традиций. Первый тип взаимодействия- включение православных песнопений в фольклорную традицию. Одна из областей его проявления представляет собой закрепление православных песнопений в обрядовой праетике восточнославянских народов (русских, украинцев, белорусов). Схематично это явление можно обозначить как ПП^ФТслав. Наряду с функционированием в народной среде различных богослужебных текстов - целостных произведений, при^длительных устойчивых контактах между обеими традициями, в народно-песенную культуру привносились отдельные элементы" церковно-певческой? практики, что затрагивало уровень интонационное™ (ПИ-^ФТслав.).

Другая область проявления этого типа - бытование церковных песнопений в фольклорных традициях с выходом за пределы славянского культурного ареала. Имеется в виду проникновение песнопений в традиции народов Поволжья* и коренных этносов Сибири, крещеных в значительно более позд- " ний период, чем восточные славяне. Поскольку взаимоотношения традиционных культур неславянских этносов с христианством имеют гораздо более короткую историю, чем в отношении русских, украинцев и белорусов, влияние православного начала на фольклорные традиции новокрещеных, этносов молено проследить лишь на уровне целостных произведений; -1111-уФТпеслав вой главе настоящего исследования.

3 Музыковедческая литература, посвященная вопросам взаимодействия православной и фольклорной певческих традиций, охаракгеризована в первой главе настоящей работы.

Второй тип представляет собой обратный процесс - проникновение народно-песенной традиции в богослужебное пение. В соответствии со строгой каноничностью храмового искусства в большинстве случаев этот процесс возможен только на уровне интонационности и особенностях исполнительской манеры.- ФИ-->ПТ, случаи включения фольклорных произведений (духовные стихи и псальмы - ФП-->ПТ) являются скорее исключением. Для корректного рассмотрения второго типа взаимодействия двух традиций необходим специальный сбор материала, сосредоточенный; в пределах одной местности с активно функционирующей фольклорной и существующей длительный срок церковно-певческой практиками. В настоящее время эта задача очень сложна, поскольку происходит стремительное угасание аутентичного фольклора, а традиция храмового пения в России XX века сохранялась далеко не везде. Кроме того, в начале XXI века происходит утрата прежней певческой традиции, так как, в результате смены поколений певчих во многих приходах, особенно городских, в клиросном пении принимают участие молодые люди, в подавляющем большинстве не имеющие фольклорного опыта. При этом пение зачастую осуществляется по нотам, а не путем устной передачи традиции: Перечисленные обстоятельства; связанные с отсутствием возможности обнаружения достоверного материала, свидетельствуют о сложности, и, вероятно, невозможности на данном этапе подробного и адекватного исследования этой темы. В своих рассуждениях о втором типе взаимодействия мы опирались на редкие, разрозненные опубликованные и устные упоминания:

Третий тип взаимодействия двух певческих традиций связан с появлением нового, качества, рождающегося* на пересечении двух певческих традиций и не сводимого однозначно ни к одной из них. Это качество представляет собой жанровую сферу духовных стихов - народных произведений с православной тематикой. Возникновение описанного явления можно обозначить как: Ф Т-^ДС*-ПТ.

Следует заметить, что перечисленные типы взаимодействия демонстрируют, быть может, наиболее важные и показательные стороны интересующей нас проблемы, хотя, конечно, не исчерпывают всего многообразия форм контактирования двух певческих культур. Охарактеризуем* указанные типы взаимодействия более подробно.

I. ПП-+ФТслав. В-процессе длительного параллельного существования системы православных праздников и восточнославянского обрядового фольклора происходило постепенное проникновение элементов церковной традиции в народные календарные обряды. Так, в(обходных зимних (колядки) и весенних (волочебные песни) поздравительных песнях нередко присутствуют имена Иисуса Христа, Божьей > Матери, ангелов; святых, а также названия православных праздников и реалий христианского богослужения (церковь, свечи и т.п.)4. Наряду с отдельными христианскими*элементами в фольклорных традициях функционируют и целостные богослужебные по происхождению произведения. В настоящее время"появляется ряд работ, по- > священных рассмотрению этого явления. Наибольшее внимание музыковедов привлекает пасхальный тропарь, включенный в весенние календарные обряды западнорусской фольклорной традиции. Особенности, бытования.этого церковного песнопения в народно-песенной среде охарактеризованы в публикациях, появившихся в течение последних десяти лет .

Статья М.А. Енговатовой содержит описание весенних календарных обрядов, во время которых исполняется тропарь, а также анализ изменений канонического напева-церковного песнопения, исполняющегося в фольклорной"среде. Подвергая мелодику тропаря различным неосознанным изменениям, при которых «гармоническое начало"вокальной партии, растворяется в иной ладовой системе», исполнители все же сохраняют специфическую манеру его интонирования, происходящую от церковного псалмодирования. См. тексты песен в томе «Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока: Песни. Заговорьо> .

И.Б. Теп лова также указывает на изменения вербального и музыкального ряда церковного песнопения, происходящие «в русле погружения в языковую систему фольклорной традиции» . В отношении словесного компонента обращает на себя внимание включение в тропарь самостоятельных фрагментов текста народного происхождения; музыкальные, трансформации проявляются в «преодолении» псалмодии церковного напева; приводящие к сходству ладоинтонационных особенностей тропаря с веснянками:

В статье Н.Ю. 1 оряниной рассматривается образец пасхального тропаря, зафиксированный в селе Подбужье Калужской области: Анализируя особенности произнесения текста песнопения и ладоинтонационное развитие напева, автор указывает на сходство народного распевав тропаря с. местными лирическими песнями, приуроченными к весенне-летнему календарному периоду. Особое внимание уделяется фактуре совместного пения; охарактеризованной автором как «уникальный мело дико-фактурный тип», формирующийся в результате взаимодействия; особенностей церковного многоголосия и приемов народного голосоведения .

Подробному рассмотрению бытованияшасхального тропаря в фольклорной традиции; посвящены работы С.В! Подрезовой . В них присутствует развернутое описание народных распевов пасхального тропаря, основанное на большом количестве его образцов. Отмечается высокая степень вариативности и разнообразия распевов этого православного песнопения в местной фольклорной традиции. Называя народные распевы тропаря полигенетическим явлением; формирующимся" при взаимодействии двух музыкально-поэтических систем мышления, автор статьи? выявляет типологическую близость этих распевов пласту весеннего обрядового фольклора Смоленщины. Разбирая особенности; функционирования»тропаря; соотношение словесного и музыкального уровней" фольклоризованного песнопения" процесс ладоин-тонационных изменений; отраженный в его народных версиях, C.Bi Подрезо-ва приходит к выводу о том, что «возгласная» природа интонирования народных распевов пасхального тропаря «Христос воскресе» значительно удаляет его от канонического прообраза. Тропарь не только приобретает новые ритуальные функции, но получает новую форму и содержание» . Охарактеризованы также обрядовый контекст пения тропаря, временные и пространственные особенности его исполнения, роль церковного песнопения в весенних календарных ритуалах местной, фольклорной традиции .

Можно заметить, что материал фольклоризованных пасхальных тропарей, зафиксированных на территории западно-русской фольклорной традиции, в настоящее время активно вводится в научный оборот. Об этом свидетельствует статья Н.Н. Гиляровой, посвященная изучению различных манер звуко-извлечения в фольклоре, выявлению особенностей интонирования, вычисленных с помощью современных методик компьютерного анализа . Обозначенная работа выполнена преимущественно в опоре на звукозаписи указанного песнопения. Пасхальный тропарь в его фольклорном бытовании по» служил материалом для одного из разделов третьей главы, диссертации Е.А. Зайцевой, посвященной выявлению русской религиозности» в жанрах календарной обрядовой сферы . В этой работе также отмечается сходство звучания пасхального тропаря с исполнением календарных песен: «особенности вокального исполнения далеки от манеры пения"в храме: напевы звучат зычно, открыто, резко» .

Кроме пасхального тропаря в народной среде фиксировалось бытование тропаря Казанской иконе Богородицы, Трисвятого, звучащего вместе с весенними закличками, паремийного и молебного припева, поющихся во время летней засухи-для вызывания-дождя . Устойчиво закрепившийся в фольклорной традиции комплекс составляют песнопения" рождественского богослужения (тропарь, кондак, ирмос), звучащие во время -проведения обычая христославления святочного календарного периода .

Особенности фольклоризации рождественского тропаря, зафиксированного в Лужском районе Ленинградской области, рассматриваются в статье Т.С. Молчановой . Материалом в данном случае служат ансамблевая и сольные записи народного распева тропаря, выполненные в одном населенном пункте в-1975 г.и 1990-е гг.Вцентре внимания исследовательницы находится преимущественно фактура совместного пения, образованная из двух регистровых пластов, - нижний пласт состоит из сопрановой, альтовой и, реже, теноровой партий богослужебного напева, верхний пласт является их октавной дублировкой. Подобное двухъярусное многоголосие Т.С. Молчанова объясняет влиянием церковного обиходного пения . В статье рассматриваются также ритмика и манера исполнения фольклоризованных образцов песнопения.

В поле зрения исследователей и собирателей фольклора попал также редкий, удивительный случай включения церковного песнопения (заупокойный кондак «Со святыми упокой») в обрядовое действо «Похороны Костромы» . Исполнение этого песнопения в заключительном разделе древнего, языческого по происхождению обряда, на наш взгляд, особенно ярко свидетельствует о христианском мироощущении носителей фольклора.

Христианское начало проникает и в сферу семейных обрядов. Достаточно важную роль христианская образность играет в народном свадебном обряде. «Христианские мотивы, реалии и образы буквально пронизывают песенные и причетные свадебные тексты, наполняют их глубоким- религиозно-нравственным" смыслом»" : Но," пожалуй, наиболее подверженной влиянию православной традиции оказалась сфера похоронных обрядов. Основные православные молитвы, такие как Трисвятое, Отче наш, Богородице Дево, Царю Небесный, Достойно есть и т.п., устойчиво исполняются в течение различных этапов похоронно-поминальных обрядов, зачастую чередуясь при этом с пением духовных стихов. Обычай пения и чтения молитв во время отпеваний, совершаемых мирянами,* распространен практически повсеместно. Можно предположить, что исполнение православных песнопений в процессе проведения народных похоронных обрядов получило особую актуальность в XX"веке, когда в связи с ограничением возможности совершения богослужения в храме отдельные церковные жанры исполнялись в домашней обстановке.

Подробному рассмотрению этого явления посвящена статья Н.Ю. Дан-ченковой , обобщающая полевые записи, сделанные в пределах одной локальной традиции в течение последних 15-ти лет XX века. В этой развернутой работе содержится описание функционирования этого обычая, рассуждения о его значении и происхождении («корнями своими традиция народных панихид уходит в далекое прошлое»), отражено отношение самих носителей народной культуры к совершаемому ими действу. Этого удалось достичь прежде всего с помощью введения в текст исполнительских комментариев и народной терминологии («ходить по покойнику» или «ходить по канунам» - по простому именуют в деревнях этот обычай, представляющий собой совместное общинное моление над покойным и в дни его поминовений») ."В статье присутствует также описание состава песнопений (общей основой в данном случае является последование панихиды, однако, исполняются также и другие, наиболее известные молитвы), наблюдения автора о характере интонирования молитв («упругое размеренное «скандирование». создает ощущение полного энергией совместного действия, реализуемого через звук (эффект, близкий народному традиционному обрядовому пению») , а также анализ музыкальной стилистики песнопений и духовных стихов, звучащих во время похорон. Особого внимания в свете интересующей нас проблемы заслуживают мысль автора статьи о сближении обычая «ходить по покойнику» с другими обходными ритуалами (рождественским и пасхальным христославлениями, обходами священниками домов в дни престольных и других праздников и т.п.). Обширное приложение к работе включает тексты поминальных духовных стихов, протяженный список песнопений и стихов, звучащих в процессе поминального моления 9-го дня, нотные примеры более двадцати образцов песнопений и духовных стихов. В целом, описанная работа свидетельствует о глубоком проникновении в сущность интересующего нас явления и содержит богатый! фактологический материал для дальнейшего изучения.

Описание народного похоронного обряда, также включающего значительное число церковных песнопений, присутствует в книге современного сибирского этнографа В:Ф> Похабова . Наряду с анализом похоронно-поминальных обычаев одного из сел, обследованных автором* книги, монография содержит несколько котированных образцов песнопений и поминальных духовных стихов.

Несколько образцов православных песнопений (Трисвятое; пасхальный^ тропарь, звучащий во время исполнения на похоронах, припевы воскресных тропарей и т.п.) в народной интерпретации входят в состав корпуса произведений, содержащихся в Смоленском музыкально-этнографическом» сборнике, посвященном похоронно-поминальным обрядам . Сборник включает в себя" также подробное описание обрядового функционирования духовных стихов и фольклоризованных песнопений.

Помимо опубликованной информации, существует значительный пласт неопубликованных источников, представляющий собой прежде всего полевые материалы, хранящиеся в фольклорных архивах5. В последнее десятилетие XX - начале XXI вв. в связи с происходящей переменой в оценке рассматриваемых нами, явлений переходной культуры аудиофиксация песнопений, включенных в фольклорную традицию, становится-достаточно частым явлением.

В целом в описанной ситуации, бытования православных песнопений в восточнославянском фольклоре можно проследить две основные линии -песнопения^ исполняются- при.проведении- поздравительных обходов ■ (рождественские, пасхальные христославления), а также являются; включенными в похоронно-поминальные обряды. Очевидно, подобное функционирование

5 Звукозаписи, содержащиеся в ГАНО (фонд М.Н. Мельникова), Архивах традиционной музыки Новосибирской государственной консерватории и фольклорно-этнографического отделения НОККиИ. образцов церковно-певческой традиции маркирует собой ряд важнейших моментов в календарной и семейной обрядности.

ПИ-^ФТслав. Описание взаимодействия двух традиций, затрагивающего уровень интонационности, содержится в работах Т.С. Молчановой и М.К. Бурьяк . По мнению Т.С. Молчановой, «в селе Николаевское [Ленинградская область - Е.Ж.] церковное пение сформировало народно-песенное» . При этом автор указывает на важную роль бывших церковных певчих в сохранении ценностей традиционной культуры: «В! эпоху атеистического безвременья часто именно бывшие клирошане становились хранителями обрядов, в проживании1 которых объединялась вся община» . М.К. Бурьяк, исследовавшая певческие стили Новгородской области, приходит к выводу о том, что церковное пение оказало серьезное воздействие на формирование местной фольклорной традиции; в частности, это влияние проявилось. на уровне фактуры (совместного пения (имеются в виду октавные и терцовые вторы) .

Сходная ситуация описана Е.В. Тюриковой в предисловии к сборнику «Песни села Белое» . В начале XX века священником^ («попом Руба-ном») в селе был организован хор для исполнения)как церковных и светских произведений, так и обработок местных народных песен, выполненных руководителем хора. Основной состав хора - певчие из церкви, что не могло не сказаться на стилистике (прежде всего на фактуре) исполняемого ими фольклорного репертуара: «Участники, церковного хора пользовались в селе особой любовью, уважением и, следовательно, влияли на местную песенную культуру» . Упоминания о подобной просветительской деятельно сти церковных регентов и о влиянии церковных напевов на ладообразование народных песен присутствует в исследовании В.М. Щурова, посвященном южнорусской песенной традиции .

ПП^ФТнеслав. Наряду с-другими русскими ассимилятами (частушками, игровыми песнями и т.п. см в ) православные песнопения проникают в интонационные культуры неславянских коренных этносов Сибири (шорцы, хакасы, алтайцы и мн.др.), а также в традиционные культуры тюркских и финно-угорских народов Поволжья (чуваши, татары-кряшены, удмурты, коми-пермяки, марийцы, мордва). Очевидно, подобная ассимиляция стала возможна в результате христианизации этих народов, произошедшей в XVI-XIX вв. Наряду с жанрами народного происхождения в фольклорных традициях перечисленных этносов встречается исполнение наиболее известных православных молитв, таких как Отче наш, Богородице Дево, Достойно есть, Верую, Трисвятое, песнопений, посвященных отдельным наиболее почитаемым праздникам (тропарь и ирмосы Пасхи, Рождества, тропарь Кресту). Достаточно широко используются краткие припевы и молитвословия («Пресвятая Богородице», «Слава Тебе, Боже наш», припев воскресных тропарей). Функционирование этого слоя ассимилированных песнопений чаще всего представлено практикой пассивного хранения. Знание молитв, как правило, актуализируется при совершении похоронного обряда, во время которого поются и читаются наиболее известные и общеупотребительные песнопения. Сведения об исполнении молитв во время проведении похоронных обрядов содержится в статье Н.И. Жулановой о народных поминальных обрядах коми-пермяков , а также в сборнике «Песни завятских удмуртов» . Существует также информация о включении песнопений (Отче наш, молебные припевы) в календарные и окказиональные ритуалы татар-кряшен . Каждая из этих работ содержит несколько котированных образцов фолышоризованных песнопений. Явление бытования православных песнопений в традиционных культурах коренных и переселенческих (чуваши) этносах "Сибири обозначено в статьях, выполненных по итогам музыкально-этнографических экспедиций в различные области сибирского региона . Помимо опубликованной информации автором настоящей работы принимаются во внимание полевые материалы, содержащие образцы пения и чтения православных молитв, бытующих у неславянского населения Сиби

6 Материалы Архива традиционной музыки КГК (экспедиции в Северный и Колыванский района Новоси

Песнопения исполняются как на церковно-славянском, так и на родных языках носителей традиции. К этому пласту ассимилированных православных песнопений примыкают лирические и поминальные духовные стихи, в исполнении которых также присутствует билингвизм.

Сравнивая ситуацию включения песнопений в интонационные культуры неславянских народов с раннее описанной, укажем на определенное сходство этого процесса (проникновение молитв в обрядовую сферу фольклора) и некоторое различие - в неславянских фольклорных традициях круг фольклори-зованных песнопений несколько уже, он ограничен, как правило, наиболее употребительными, основными православными молитвами. Преобладает включение песнопений в структуру похоронного обряда, из календарно приуроченных молитв наиболее распространенным является тропарь Пасхи.

II. ФТ-^ПТ. Обратный процесс привнесения фольклорного начала в современную богослужебную практику обнаружить значительно сложнее, поскольку он протекает в более опосредованной форме. Об исполнении фольклорных жанров на богослужении говорить почти не приходится, кроме редких случаев, носящих скорее характер исключения. Этот особый пример проникновения народно-музыкального творчества в церковную практику представляет собой бытующая на Украине традиция пения на богослужении христианизированных колядок (псальм). Коляды христианского содержания могут исполняться на литургии в относительно свободном разделе так называемого концерта в определенные дни церковного месяцеслова, в период от Рождества до Сретения (ФП^ПТ).

Более же значимые и распространенные проявления фольклорного начала в церковно-певческой практике обнаруживаются, в основном, на уровне отдельных элементов, в частности, на уровне интонационное™ {ФИ->ПИ). Так, проникновение народно-песенного начала в культовую традицию осуществляется преимущественно в достаточно свободной зоне внебогослужеббирской области (2002-2005 гг.), Республику Хакасия (1998, 2001, 2005 г.); материалы экспедиции Института филологии СО РАН в Корякский автономный округ (Камчатка, 2006 г.). ного и внехрамового пения (по окончании службы во время приклады вания ко кресту, иконам, когда петь могут все присутствующие; во время крестных ходов и молебнов при активном участии народа) или же в тех единичных случаях во время богослужения, когда избранные песнопения (Отче наш, Верую, воскресный тропарь «Воскресение Христово», тропарь праздника, молитва «Царице моя Преблагая» и т.п.) поют совместно хор и прихожане либо только прихожане. О подобной ситуации импровизированных напевов, синтезирующих в себе интонации церковных песнопений и народно-песенной мелодики, свидетельствует священнослужитель о. Борис Николаев, известный своими трудами о знаменном распеве. Рассуждая о «народно-церковной мелодии», он пишет, что она создается «в неорганизованной толпе богомольцев.», называя» это явление «произволом народа» . Признавая, что «в лучших случаях такая мелодия возникает под влиянием церковных распевов и напевов, слышимых народом в храме», в целом автор оценивает ее негативно и строго, называя «дикорастущей», «одичавшей», «засоренной» . Допуская, впрочем, существование «чистых обычаев, отражающих святые чувства нашего великого народа», протоиерей Борис Николаев считает, что мелодии свадебных «опеваний» и похоронных причитаний (автор называет эти фольклорные жанры «гимнами») близки мелодиям знаменного распева и приводит примеры, в которых, на его взгляд, это сходство присутствует . Помимо примера сравнения песнопения знаменного распева с мелодией свадебного величания; автор монографии сравнивает современную мелодию молитвы «Царица моя преблагая» и находит в ней серьезное сходство с напевом народной песни «Сухой бы я корочкой питалась», а также обнаруживает мелодии русской народной песни «Вдоль да по речке» и припева польской рождественской колядки «Хвала на высокости» в -напевах сугубых ектений. На наш взгляд, утверждаемое автором сходство напевов весьма отдаленное. Однако же охарактеризованная точка зрения, указание на проникновение народно-песенных интонаций под своды храма, попытки объяснить этот процесс представляются достаточно интересными и свидетельствуют об определенной распространенности описанного явления.

Кроме того, в богослужебную практику привносится народная манера пения «открытым звуком», а также отдельные интонационные особенности (большая распевность, ритмическая вариантность, терцовые замены отдельных ступеней), характерные для фольклорного музыкального мышления. В данном случае автор настоящей работы основывается на собственных наблюдениях, зафиксированных в различных храмах сибирского региона, а также на информации, полученной, от священнослужителей и церковных певчих. Наиболее показательным среди известных нам примеров проникновения фольклорного начала в церковное пение представляется богослужебу ная практика храма во имя Святителя Николая (г. Болотное) . Этот храм оказался в ситуации, нестандартной для российских храмов XX века: был открыт в 1946 г., и с тех пор службы в нем не прерываются на протяжении 60-ти лет, вплоть до настоящего времени. Отец Анатолий сообщил, что в храме -в 60-е - 90-е гг. XX в. пели музыкально одаренные люди, авторитетные носители местной фольклорной традиции. Фольклорное их «происхождение» сказывалось, в основном, на манере звукоизвлечения: исполнители сознательно старались «прикрыть» свои открытые фольклорные голоса, в результате чего получался «полуоткрытый» звук. За подобной исполнительской манерой закрепилось название «крестьянское пение». К сожалению, прежние носители традиции уже ушли из жизни и в настоящее время традиция «крестьянского пения» в г. Болотном не сохранилась.

Подобные мысли о манере исполнения церковных песнопений в деревенских храмах могут быть подтверждены наблюдениями за богослужебным пением старообрядцев. Так, в статье известного медиевиста, исследователя старообрядческой певческой культуры Н.Г. Денисова содержится следующая информация о звучании песнопений у казаков-некрасовцев: «Пение в общинах громкое. Динамика ровная, одинаковая для всего корпуса напевов,

7 Информация получена в устной беседе с о. Анатолием (Рублевым) в январе 2006 г. в г. Новосибирске. текстов, жанров. Звукообразование открытое. Богослужебные тексты исполняются подобно песням, которые прихожане и певцы хорошо знают» [курсив наш - Е.Ж.].

По всей вероятности, сближению православной и фольклорной певческих культур способствует общая для обеих традиций преимущественно устная природа бытования. Известно, что основной фонд осмогласных и внегласо-вых обиходных напевов, как правило, передается изустно; котированные же тексты скорее служат постфиксацией хорошо известных исполнителям мелодий . Феномен устности бытования песнопений знаменного распева, функционирующих в богослужебной практике старообрядцев различных согласий, является предметом внимания музыковедов-медиевистов, представителей московской (Т.Ф. Владышевская, Н.Г. Денисов) и новосиt бирской (Т.Г. Федоренко (Казанцева), О.А. Светлова, JI.P. Фаттахова, Е.Г. Червякова) исследовательских школ . В трудах медиевистов песнопения, передающиеся изустно, сравниваются с их аналогами, зафиксированными в старообрядческих певческих книгах, изучаются модификации, происходящие с их напевами.

Проблема устности воспроизведения богослужебного канона рассматривается и на материале пения новообрядческой церкви. Так, в статье В.Е. Ги-ливеря приводится информация о том, что при изустной трансляции песнопений нередко возникают их мелодические варианты, достаточно далеко отстоящие от канонического первоисточника и носящие на себе определенные следы влияния народно-песенной традиции . Указанную проблему в настоящее время также исследует А. Укурчинов . Анализируя» песнопения современного певческого обихода, А. Укурчинов обозначает обиходное пение как совокупность отличающихся друг от друга региональных певческих практик, что, в целом, отвечает определению фольклорной традиции. В качестве вывода в завершении работы автор приходит к мысли о том, что «гласовое обиходное пение Русской Православной Церкви находится в сфере явлений так называемой «народной» неофициальной культуры»; автор статьи также называет это явление «полуфольклорной практикой гласового обихода» . . Можно предположить, что особую актуальность проблема привнесения народно-песенных элементов в церковное пение приобретает в XX веке в связи с отсутствием специально обученных певчих. Возможно, в немногих действовавших в советский период храмах на церковный клирос становились люди, имевшие разнообразный, музыкальный., в том числе и народно-певческий опыт. В настоящее же время приходится: признать, что мы не располагаем достоверной источниковой базой для изучения проблемы влияния фольклорной традиции на богослужебную певческую практику, поскольку это своеобразное явление практически ушло из жизни, оставшись незафиксированным. Судить о нем можно лишь на основании воспоминаний очевидцев и других косвенных фактов: Далее в работе описанный тип взаимодействия рассматриваться не будет.

III. ФТ-*ДС-ь-ПТ. Яркую и своеобразную область взаимодействия богослужебной и фольклорной традиций представляет собой такое синтетическое явление, как жанровая сфера духовных стихов. Духовный стих - феномен интеркультурной природы, формирующийся на пересечении богослужебной, фольклорной и, в более поздний период, светской профессиональной традиций. Духовные стихи можно охарактеризовать как творческий отклик народной культуры на христианство, не случайно один из первых русских собирателей и исследователей духовных стихов Ф.И. Буслаев отзывался об этом жанре народного творчества как о «посреднике между письменной христиан „ 8 скои и устной народной культурой» .

Известно, что духовные стихи - чрезвычайно развитая жанровая сфера, поскольку претворение религиозной тематики в народном творчестве опирается на широкий спектр интонационных моделей разнообразных жанров, как фольклорных, так и связанных с церковной и светской профессиональной

8 Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. - СПб., 1861. - С. 451. Цит. по . традициями. Важнейшим жанровым признаком стихов служит религиозное или же морально-назидательное содержание этих образцов внебогослужеб-ного творчества.

Вероятно, стихи зародились и развивались, подобно былинам, историческим и лирическим песням, в обстановке необрядового пения . Со временем одним из важнейших контекстов исполнения этих образцов духовной лирики становится похоронный обряд . Таким образом, стихи, так же, как и ряд православных песнопений, прочно вошли в сферу обрядов жизненного цикла [см. 187]. Учитывая это обстоятельство, а также жанровую природу стихов, тесно связанную и с фольклорной, и православной традициями, нам представляется необходимым рассмотреть духовные стихи в настоящей работе с целью выявления в них закономерностей, принадлежащих обеим певческим культурам.

Подводя итог рассмотрению различных форм взаимодействия богослужебной и народной певческих традиций, укажем, что, хотя по многим поднятым нами вопросам существует ряд отдельных работ, исчерпывающего исследования проблема контактирования двух певческих культур не получила. Это обстоятельство позволяет вести дальнейшую работу по сбору и изучению различных форм.проявления взаимодействия указанных певческих традиций, стимулирует появление новых выводов и обобщений в этой области.

Актуальность настоящего исследования продиктована назревшей необходимостью рассмотрения проблемы взаимоотношений двух основных направлений русской традиционной музыки. В течение большей части XX века подобая тематика являлась закрытой для изучения вследствие господства атеистической идеологии советского периода. В последние десятилетие XX -начале XXI вв. в науке и обществе появляется значительный интерес к теме народной религиозности и ее отражению в отдельных видах традиционного искусства, что связано с-возрождением православных традиций и усилившимся вниманием к русской народной культуре.

Цель настоящей работы заключается в исследовании основных типов взаимодействия православной и фольклорной певческих традиций. В соответствии с поставленной целью определяются следующие задачи:

Характеристика феномена народного православия, поскольку обозначенный процесс формируется в контексте этого явления;

Анализ исследовательских позиций по отношению к указанному процессу взаимодействия в традиционной музыкальной культуре.

Рассмотрение функционирования православных песнопений в восточнославянских и некоторых неславянских фольклорных традициях;

Выработка аналитической методики, основанной на принципах музыкальной текстологии;

Изучение поэтического и музыкального компонентов фолышоризован-ных песнопений с помощью сформулированной методики;

Описание жанрово-стилевой специфики сферы духовных стихов;

Выявление особенностей фолышоризации и устности в бытовании фольклорных, и, шире, вокальных произведений традиционной культуры, передающихся изустным путем.

Объект исследования: Музыкальные явления, сформировавшиеся в процессе контактирования традиционных певческих культур, а именно: фольк-лоризованные песнопения и духовные стихи.

Предмет исследования: Механизмы включения элементов одной певческой традиции в другую и их адаптация в инокультурной среде бытования, особенности формирования интеркультурных явлений.

Материал исследования составили богослужебные жанры, вошедшие в восточнославянскую календарно-обрядовую (рождественские и пасхальные песнопения) и семейно-обрядовую (песнопения чина панихиды, включенные в похоронный обряд) сферы фольклора; песнопения, бытующие в фольклорных традициях коренных (шорцы, хакасы) и переселенческих (чуваши) этносов Сибири; духовные стихи. Исследование в значительной мере опирается на полевые материалы, записанные в различных областях сибирского региона. Используемые в работе аудиозаписи получены в результате музыкально-этнографических экспедиций Новосибирской и Московской консерваторий, Новосибирского педуниверситета, Новосибирского областного колледжа культуры и искусств, Института филологии СО РАН, Российской академии музыки им. Гнесиных, Приморского государственного объединенного музея им: В.К. Арсеньева, проходивших с 1974 по 2007 годы, а; также: явились результатами собирательской деятельности отдельных фольклористов, в том числе и; автора работы. В настоящее время звукозаписи хранятся в архивах перечисленных выше учреждений и личных архивах собирателей фольклора. Привлекаются опубликованные сибирские материалы, появившиеся в печати на протяжении последнего десятилетия: Помимо этого, в работе используются опубликованные образцы фольююризованных песнопений и духовных стихов, принадлежащие другим, в частности, западнорусской и севернорусской фольклорным традициям; а также звукозаписи, представленные на кассетах и дисках, распространяемых Российским фольклорным союзом.

Многоаспектный характер проблемы> определяет комплексную методологическую базу исследования: Общие исследовательские установки; автора работы сформировались под влиянием? трудов Т.А. Бернштам, В.Е. Гусева, В:А. Лапина, Б.Н. Путилова , посвященных.многостороннему анализу фольклорной традиции: В контекстных интерпретациях интересующих нас явлений используется опыт целостного историко-культурологического описания, отраженный в трудах М.М. Громыко, А Н. Розова, Т.А. Роменской и др. . Привлекаются также результаты этнографических и этнолингвистических исследований? Н И. Толстого, G.E. Никитиной; 0:В; Беловой |:

Для выявления процессов фольклоризаций; применяются? методы, общей текстологии, изложенные в трудах Д.С. Лихачева, С.Н. Азбелева, Е.В: Гиппиуса ; развитие текстологических! принципов применительно к рассматриваемому материалу (сравнение вариантов и версий) осуществляется в соответствии с работами ЭЕ. Алексеева, М. А. Енговатовой,В.М. Гацака, И.И. Земцовского,

Н.В. Леоновой, Ю.И. Смирнова . В настоящем исследовании формулируется метод двойного сравнения: песнопения, бытующие в народной среде, сравниваются с письменными первоисточниками и между собой.

При рассмотрении- стилистических закономерностей фольклоризованных песнопений и духовных стихов мы. опирались на аналитические методики, сложившиеся в отечественной музыкальной фольклористике. Применяется метод слогоритмического анализа, обоснованный в трудах К.В. Квитки, Е.В. Гиппиуса, Б.Б. Ефименковой- ; анализ ладообразования базируется на принципах, изложенных в работах Ф.А. Рубцова и М.Г. Харлапа . По мере необходимости привлекались также методы академического музыкознания, в частности, исследование А.Н. Мясоедова , посвященное проблемам, натурально-ладовой гармонии.

Работа состоит из введения, шести, глав, списка литературы и приложений. Введение содержит постановку проблемы; обзор литературы по данному вопросу, формулировку цели и задач-исследования, описание материала и методологических подходов к решению поставленных задач. В первой главе раскрывается культурологический аспекг проблемьи - характеризуется явление народного православия, а также представлены точки зрения^ отечественных исследователей на проблему взаимодействия двух* певческих традиций. Вторая, третья и четвертая главы посвящены рассмотрению функционирования песнопений в восточнославянских фольклорных традициях (ПП-^ФТслав.). Во второй главе анализируются рождественские песнопения, включенные в обычай христославления, в третьей:- образцы пасхального тропаря, звучащие в весенний календарный период, начиная с, праздника, Пасхи, в четвертой - песнопение Трисвятое, исполняемое в процессе похо-ронно-поминальных обрядов как самостоятельное произведение и в качестве припева в духовных стихах. В пятой главе характеризуются особенности христианизации народов Сибири и Поволжья, рассматривается влияние христианизации на календарную и семейную обрядность неславянских сибирских народов, анализируются трансформации вербального и музыкального уровней православных песнопений - Трисвятого и пасхального тропаря, включенных в интонационные культуры указанных этносов (77Y7- ФТнеслав.). В шестой главе предпринимается? попытка построения классификации духовных стихов по - хронологическому принципу, рассматриваются особенности музыкальногстилевой основы этих произведений (ФТ-+ДС<-ПТ)". В указанном последовании тематики глав можно проследить смысловую линию, выстраивающуюся от рассмотрения песнопений, закрепившихся в календарных и семейных обрядах восточных славян (вторая -четвертая главы) к аналогичным им песнопениям, вошедшим в обрядовую. сферу неславянских этносов, и далее, к духовным стихам., функционирующим преимущественно в похоронных обрядах.

Вторая - шестая главы снабжены нотными приложениями. В приложении ко второй главе содержатся фольклоризованные образцы рождественских песнопений, их письменные первоисточники и варианты; встречающиеся в устной богослужебной практике: Приложения к третьей; - пятой главе представляют собой сравнительные таблицы, включающие канонические напевы пасхального тропаря и Трисвятого в их письменной и устной (в третьей и четвертой главах) формах бытования, а также варианты>и версии этих песнопений, зафиксированные в фольклорных традициях. В приложении к шестой главе содержатся образцы духовных стихов, звучащие с типовым напевом, а также стихи, приуроченные к похоронно-поминальным обрядам:

Заключение научной работыдиссертация на тему "Православная и фольклорная певческие традиции: проблемы взаимодействия"

Заключение

В заключение исследования различных аспектов проблемы взаимодействия богослужебной и фольклорной музыкальных культур, подведем некоторые итоги. Нами рассматривались целостные произведения, включенные в иную для них культурную среду - православные песнопения, закрепившиеся в той или иной фольклорной традиции (ПП-+ФТ), а также духовные стихи, сформировавшиеся на пересечении двух певческих культур (ФТ->ДС<-ПТ).

Исполняясь в инокультурном для них контексте, богослужебные жанры в ряде случаев меняют свою функцию. Рождественские песнопения, звучащие во время зимних обходов, наряду с сохраняющимися в них идеологической и эстетической функциями, приобретают новую, не свойственную им изначально коммуникативную и поздравительную направленность. Широко распространенный в западно-русской фольклорной традиции пасхальный тропарь, становясь вместе с закличками и весенними песнями «знаком сезона», заметно утрачивает при этом функцию молитвы. На территории же сибирского региона богослужебное качество тропаря в целом сохраняется, хотя и модифицируется в отдельных случаях в функцию лирического высказывания, свойственную протяжной песне. Песнопения, звучащие при проведении похоронно-поминальных обрядов, вовлекаются в круг семейно-обрядовых текстов и поются с целью выполнения некоего обязательного ритуала. Кроме того, в процессе исполнения во время указанных обрядов Трисвятое и духовные стихи наделяются психорегулирующей функцией, более личностно окрашенной, чем при звучании песнопений на богослужениях.

Исполнение церковных произведений в фольклорном контексте, как правило, носит осознанный характер. Проникновение в народно-певческую культуру отдельных элементов богослужебных жанров наиболее ярко прослеживается в образцах жанровой сферы духовных стихов. Этот процесс может быть как осознанным (на уровне вербального текста), так и стихийным, не осознающимся исполнителями (использование интонационного фонда церковно-певческой традиции: ПИ-+ДС).

Необходимо отметить особенности жанрового состава песнопений, вошедших в сибирскую фольклорную традицию. Так же, как и на Русском Севере, в Сибири получили широкое распространение рождественские песнопения, включенные в сферу календарных обрядов. Пасхальный тропарь, исполняясь в течение пасхального периода, по большей мере, в домашней обстановке, не становится столь неотъемлемым компонентом календарного фольклора, как это происходит в западно-русской традиции. России. В Сибири это песнопение, скорее, закрепилось в сфере обрядов жизненного цикла -как правило, тропарь воспроизводится во время поминальных ритуалов на Радоницу. Пение Трисвятого и других наиболее известных молитв при проведении похоронных обрядов свойственно общерусской традиции исполнения православных песнопений в обрядах жизненного цикла.

Одной из задач настоящего исследования являлось апробирование аналитической методики. Для выявления процессов трансформации церковных текстов и напевов в фольклорной среде применялся метод двойного сравнения - словесные тексты и напевы фольклоризованных песнопений сравнивались с их письменными и устными богослужебными вариантами и между собой. В зависимости от рассматриваемого материала предпринималось сегментирование напева с последующим посегментным анализом (вторая глава), либо образцы песнопений полностью фиксировались в сравнительной таблице по мере их удаления от письменного первоисточника (третья-пятая главы).

Текстологическое исследование изменений словесного уровня фольклоризованных песнопений привело к выводу о действии консервативной и реконструирующих тенденций, развивающихся в процессе воспроизведения богослужебных текстов народными исполнителями. Предпринятый анализ музыкального компонента позволил выявить и рассмотреть ряд фольклоризованных вариантов и версий церковных песнопений. Характерно, что в процессе варьирования церковных первоисточников количественно преобладает формирование вариантов над версиями.

Сравнение вариантов и версий фольклоризованных песнопений привело к выявлению ряда трансформаций, общих для бытования богослужебных жанров в разных фольклорных традициях. К ним относятся мелодизация напевов, в основе которых, как правило, находится басовый голос четырехголосного богослужебного первоисточника, связь строк через общий звук, стихийное тяготение исполнителей к кратким замкнутым структурам, стремление «сжать» мелодическое развертывание напева в диапазон чистой кварты, суммирование интонаций из разных, чаще всего крайних голосов фактуры в одноголосную линию. В качестве общих закономерностей выступает тенденция к сокращению кратких длительностей и увеличение долгих звуков, особенно акцентных и заключительных в песнопении, что связано с просодическими особенностями произнесения текстов, а также появление ритмически оформленных структур в изначально моноритмических сегментах канонических напевов. Общее качество присутствует в самой типологии фольклоризованных образцов: во всех интонационных культурах песнопения реализуются в виде вариантов и версий, переинтонирующих и оригинальных.

Песнопения, зафиксированные в неславянских фольклорных традициях, в целом, трансформируются по принципам, сходным с особенностями фольклоризации богослужебных жанров в восточнославянском фольклоре. Отличия этих модификаций связаны с более далеким отклонением напевов от канонических первоисточников. При этом достаточно четко прослеживается зависимость от языка, на котором исполняется песнопение: более глубокие расхождения с церковными напевами обнаружены в образцах, поющихся на родных языках носителей традиции.

Часть перечисленных закономерностей встречается и в вариантах песнопений, бытующих в устной богослужебной практике. На основании обнаруженных сходств в изменениях интонационности песнопений, исполняющихся в разных этнических и культурных контекстах, можно сделать вывод о действии общих законов устной среды бытования, близких, но не тождественных процессу фольклоризации. К проявлениям устности можно отнести следующие особенности, связанные с естественностью и удобством вокального интонирования: связь строк через общий звук, тяготение к замкнутости структуры, мелодическая «схематизация» напева - стихийное выявление и использование наиболее репрезентативных интонаций, ритмическое подчеркивание ударных звуков и сокращение безударных. Как проявления фольк-лоризации можно оценить значительно более свободную интерпретацию первоисточника, приводящую к его переосмыслению и качественной трансформации. Наибольшая степень фольклоризации заключается в появлении оригинальных версий, связанных с каноническим первоисточником лишь словесным текстом, также нередко подвергающимся действию народной этимологии. Кроме того, особенности фольклоризации проявляются на иных уровнях, чем действие- закономерностей устной среды бытования. Это уро-. -вень фактуры совместного пения, формирующейся по принципам народного многоголосия (зачинно-подхватный тип вступления голосов, элементы гете-рофонии), а также темброво-исполнительские особенности, характерные для. фольклорной манеры интонирования. Народно-певческая исполнительская манера «открытым звуком» свидетельствует о наиболее радикальном отходе от церковного первоисточника, резко переводит стиль звучания песнопений в сферу фольклорного исполнительства.

Выявленный-в работе типовой напев озвучивает духовные стихи с различной тематикой и -имеет широкую географию распространения. Присутствующий в нем ладово-структурный инвариант может выступать в роли аналога реально существующих рассмотренных в работе первоисточников богослужебных песнопений. Варьирование типового напева, как правило, проявляется на мелодико-интонационном уровне, слогоритм же достаточно стабилен. Общая ритмическая основа указывает на прочную связь с фольклорной традицией и наряду с ладоинтонационными закономерностями способствует типизации напева. Напевы стихов о расставании души с телом можно оценить как «версии» типового напева, поскольку характерные для него структурные и слогоритмичесКйе" особенности присутствуют в них в модифицированном виде. Объединяющим фактором для рассмотренных стихов с разными напевами выступают ладоинтонационные особенности их мелодики (параллельная миноро-мажорная переменность опор, разнообразно реализуемые терцовые интонации).

Анализ трансформаций интонационности церковных напевов привел еще к одному важному наблюдению. По всей вероятности, народная интонационная среда активнее и естественнее «вбирает» в себя типологически близкие ей ладоинтонационные закономерности. На наш взгляд, к ним относятся большесекундовая переменность опор, свойственная напевам рождественского и пасхального тропарей, и являющаяся неотъемлемой чертой русского народного музыкального мышления (М.Г. Харлап). Также естественно принимается фольклорной традицией развертывание мелодии в узкообъемном звукоряде, в диапазоне терции - кварты. Указанные ладоинтонационные особенности характерны для архаического фольклора, представленного ка-лендарно-обрядовыми жанрами. Очевидно, что интонационность духовных стихов, рассмотренная в шестой главе, - явление более позднего времени, подвергшаяся влиянию ладоинтонационных и семантических свойств мажо-ро-минорной системы. Малотерцовая переменность опор, функционирующая в мажоро-минорном контексте, также органично прижилась на почве русской традиционной музыкальной культуры, поскольку подобное интервальное соотношение опор издревле характерно для некоторых жанров русского фольклора.

Обобщая наши наблюдения, мы приходим к выводу, что фольклорная традиция в рассмотренном нами процессе взаимодействия выступает как мощный фильтр: она принимает в себя типологически родственные ей элементы либо значительно трансформирует и переосмысляет неродственные. Дальнейшие исследования в этом направлении с привлечением нового материала из разных регионов России позволят уточнить полученные результаты, подтвердить или опровергнуть высказанную нами гипотезу.

Возможно также изучение еще одного аспекта проблемы взаимодействия двух традиций. Этот аспект (ФТ-+ПТ) был охарактеризован в начале настоящей работы, но не получил своего исследования в силу отсутствия необходимого достоверного материала. При наличии аудиофиксации церковного пения, локализованного в местности с развитой народно-исполнительской культурой, можно проводить исследование воздействия последней на богослужебное пение. Однако это возможно лишь при наличии устойчиво сохраняющейся фольклорной традиции, которая в XXI веке стремительно угасает.

В заключение подчеркнем, что именно XX век создает ту особую ситуацию для развития процессов фольклоризации отдельных песнопений, когда в связи с крайне ограниченной возможностью совершения богослужения в храме православная певческая традиция во многом перешла в народную среду. Особенно своеобразно подобное функционирование песнопений проявилось в похоронных обрядах, совершаемых мирянами взамен церковного отпевания. В настоящее же время в связи с возрождением церковной^жизни и появлением большого числа новых приходов «народные отпевания» постепенно утрачивают свою актуальность. Поэтому указанный пласт традиционной культуры, возникший на пересечении церковной и народной традиций, еще сохраняясь в сельской местности, постепенно уходит из живого бытования. г К

Список научной литературыЖимулева, Екатерина Игоревна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Авдеева Е.А. Записки и замечания о Сибири. Сочинение.ы.ой с приложением старинных русских песен. - М.: Тип. Н. Степанова,1837 - 156 с

2. Азбелев С.Н. Основные понятия текстологии в применении к фольклорному материалу // Принципы текстологического изучения фольклора /Отв ред. Б.Н. Путилов М., Л:: Наука; 1966. - С. 260f-302:

3. Алексеев Э.Е. Нотная запись народной музыки: теория и практика. -1-е изд. -М.: Советский композитор, 1990. 168 с.

4. Андреева 0:И., Белоусова Л.Ю:, Сыченко Г.Б. Итоги экспедиционной работы в районе хакасско-шорского пограничья // Народная культура Сибири: научные поиски молодых исследователей / Отв. ред. Т.Г. Леонова-- Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001С. 69-72.

5. Аркин Е.Я. Запевает казак песнь: Песни казачьих станиц Омской области. Омск: Изд-во «Наследие. Диалог. Сибирь», 1999. - 144 с.

6. Афанасьев А:.Н". Пбэтотескиё воззрения славян на природу: в 3-х томах. М.: Современный писатель, 1995: - Т. 1. - 416 с. - Т.2. - 400 с. - Т.З. - 416 с.- (Славянский мир).

7. Батюшков Ф.Д. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы: опыт историко-сравнительного исследования. СПб.: Типография В;С. Балашова, 1891. - 314 с.

8. Белашов А.И. Очерк истории Петропавловской и Камчатской епархий: факты, документы, хронологии, комментарии: Книга 1. Петропавловск-Камчатский: Скрижали Камчатки, 2003 . - 248 с.

9. Белова О.В. Народное православие Полесья //Живая старина. 1994. - № 3. - С. 46-47.

10. Беляев В.М. Музыка Древней Руси // Беляев В.М; О музыкальном фольклоре и древнерусской письменности. Статьи и заметки. М.: Советский композитор, 1971. - С. 3-16:

11. Бердяев Н А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М.: Философское общество СССР, 1990. - 240 с. - (Репринтное воспроизведение издания 1918 г.).

12. Бернштам Т.А. Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии,--СПб.: Петербургское востоковедение, 2005. -416 с. 231j 19.Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в XIX начале

13. XX в: Этнографические очерки.- Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1983.-233 с.

14. Бернштам Т.А. Христианизация в этнокультурных процессах финноугорских народов Европейского Севера И Поволжья: Сравнительное обобщение//Современное финно-угроведение: опыт и проблемы / £ Отв. ред. О.М. Фишман. Л., 1990. - 133-140.

15. Бернштам Т А., Лапин В.А. Виноградье песня; и обряд // Русский

16. Север: проблемы этнографии и фольклора. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1981. - С. 3-109.

17. Бражников М.В. Певческие рукописи собраний Д.В. Разумовского и; В.Ф. Одоевского//Бражников М.В: Статьи о древнерусской музыке. | Л.: Музыка, Ленинградское огд-е, 1975. - С. 62-78.

18. Бураева О.В. Этнокультурное взаимодействие народов Байкальского i региона в XVII начале XX в. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, I . 2005.-212 с.1." . . . " " "

19. Бурьяк М.К. Новгородское народно-певческое искусство. Новго1. Г род, 2000.-119 с.

20. Буцкая С.Б. К проблеме народных первоистоков в партесном много! голосии//Методы музыкально-фольклористического исследования: | Сборник научн. трудов МГК.-М., 1989.-С.146-157.

21. Васильева Е.Е., Лапин В.А. Кант // Музыкальный Петербург: Энциклопедический словарь. Т. I XVIII век. Кн.2. - СПб.: Композитор, 1998. - С.20-37.

22. Васильева Е.Е., Лапин В.А. Псальма // Музыкальный Петербург: Энциклопедический словарь. Т. I XVIII век. Кн.2. - СПб.: Композитор, 1998. - С.482-497.

23. Вдовин И.С. Влияние христианства на религиозные верования чукчей и коряков // Христианство и ламаизм у коренного населения Сибири (вторая половина XIX начало XX вв.). - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1979. - С.86-114.

24. Виноградов Г.С. Детский народный календарь // Страна детей: Избранные труды по этнографии детства. СПб., 1998. - 547 с.

25. Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. М.: Наука, 1982. - 256 с.

26. Владышевская Т.Ф. К вопросу о связи народного и профессионального древнерусского певческого искусства // Музыкальная фольклористика. Вып. 2. -М.: Советский композитор, 1978. С. 315-336.

27. Владышевская Т.Ф. К вопросу об изучении традиций древнерусского певческого искусства // Из истории русской и советской музыки / Сост. А. Кандинский. М.: Музыка, 1976. - Вып.2. - С. 40-62.

28. Владышевская Т.Ф. Музыкальная культура Древней Руси. М.: Знак, 2006. - 472 с.

29. Воронина Т.А. Русский религиозный лубок // Живая старина. 1994. -№ 3. - С. 6-11.

30. Гацак В.М. Текстологическое постижение многомерности фольклора // Современная текстология: теория и практика. М.: Наследие, 1997. - С.103-110.

31. Гилярова Н.Н. К истории и методике исследования звука в традиционной культуре // Звук в традиционной культуре. Сб. науч. ст. М.: Изд-во «Научтехлитиздат», 2004. - С. 3-21.

32. Гилярова Н.Н. О современной фольклористической терминологии в связи с анализом формульных напевов в русской народной: песне // Методы музыкально-фольклористического исследования; Сб. науч: тр. -М., 1989: С. 113-131.

33. Гиппиус ЕВ. Проблемы ареального исследования традиционной русской песни; областях украинского и русского пограничья // Традиционное народное музыкальное искусство и современность: вопросы типологии. М., 1982. - С: 5-13.

34. Гиппиус Е.В. Сборники русских народных песен Балакирева / Балакирев М.А. Русские народные песни (для одного голоса с сопровождением фортепиано). Ред., предисл, исслед. и примечания.Е.В. Гиппиуса. Л.-М:, Музгиз, 1957. - С. 230-280.

35. ГоловинскийГ.Л. Мусоргский и фольклор. М.: Музыка^ 1994; -220 с.

36. Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI-XIX вв. / Сост., вступ. статья, примеч. Л.Ф. Солощенко, Ю.С. Прокошина. -М.: Моск. рабочий, 1991. 352 с. - (Из золотых кладовых мировой поэзии).

37. Горбачева В.В. Обряды и праздники коряков. СПб.: Наука, 2004. -167 с.

38. Громыко М.М. Мир-русской деревни. М:: Мол. гвардия, 1991. -446 с.

39. Громыко М.М. Православие в жизни русского крестьянина» // Живая старина. 1994. - № 3. - С.3-5.

40. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. -М.: Искусство, 1990. 396 с.55а. Гусев В.Е. Комплексное изучение фольклора // Фольклор в современном мире. Аспекты и пути исследования. М., 1991. - С.7-13.

41. Давидова М.Г. Вертепное представление восточных славян: текст и контекст в народной христианской культуре / Автореф. дис. . канд. искусствоведения. СПб., 1998. - 20 с.

42. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х томах. М.: Русский язык, 1991. Т. 4: P-v. - 683 с.

43. Денисов Н.Г. Устные традиции пения у старообрядцев: Пение по «напевке». Вопросы интерпретации. / Автореф. дис. . канд. искусствоведения.-М., 1996.-24 с.

44. Добровольский Б.М., Коргузалов В.В. Музыкальные особенности русского эпоса // Былины. Русский музыкальный эпос / Сост. Б.М. Добровольский и В.В. Коргузалов -М., 1981. С. 23-33.

45. Дорофеев Н.И. Русские народные песни Забайкалья. Семейский распев. -М.: Советский композитор, 1989. -456 с.

46. Духовные стихи. Канты (Сборник духовных стихов Нижегородской области) / Сост., вступ. ст., подготовка текстов, иссл. и коммент. Е.А. Бучилиной. -М.: Наследие, 1999. -416 с.

47. Духовные стихи на Пинеге в записях А.М. Астаховой 1927 года. Публикация Л.И. Петровой // Из истории русской, фольклористики. Вып. 3. Л.: Наука, 1990. - С. 180-218.

48. Елатов В.Н. Ритмические основы белорусской народной музыки. -Минск: Наука и техника, 1966. 220 с.

50. Ерошов В.В., Кимеев В.М. Тропою миссионеров Алтайской^Духов-ной Миссии в Кузнецком крае. Кемерово, 1995. - 132 с.

51. Ефименкова Б.Б. Ритм в произведениях русского вокального фольклора. М.: Композитор, 2000. - 256 с.

52. Жили да были: фольклор и обряды томских сибиряков / Собиратель, составитель и автор комментариев П:Е. Бардина. Томск, 1997.

53. Жимулева Е.И. К проблеме взаимодействия интонационных культур народов Сибири // Гуманитарные науки в Сибири, вып. 3. Новосибирск, 2007. - С. 44^18.

54. Жимулева Е.И. Обычай рождественского христославления в народной культуре Сибири // Славянский альманах 2002. М., 2003. - С. 407-417.

55. Жимулева Е.И. Рождественские песнопения в сибирской фольклорной традиции (текстологическое исследование) // Народная культура Сибири: научные поиски молодых исследователей. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. - С. 154-159.

56. Жуланова Н.И. Поминание «старых» у коми-пермяков // Религиозный опыт народной культуры. Образы. Обычаи. Художественная практика. М.: Гос. инс-т искусствознания, 2003. - С. 149-172.

57. Из духовного наследия алтайских миссионеров: сборник / Сост., вступ. ст. и примечания протоиерея Б.И. Пивоварова. Новосибирск: Изд-во Православной гимназии во имя Преподобного Сергия Радонежского, 1998. - 194 с.

58. Калашников И.Т. Записки иркутского жителя // Русская старина. -1905 г.-Т. 123. С.187-251;

59. Квитка К.В. Избранные труды: В 2-х томах. Сост. и коммент. B.JI. Гошовского, общ. ред. П.Г. Богатырева. Т. 1. - М.: Советский композитор, 1971. - Т. 2. - М.: Советский композитор, 1973.

60. Кимеев В.М. Шорцы. Кто они? Этнографические очерки. Кемерово, 1989.-189 с.

61. Кондратьев М.Г. Исторические портреты: Николай Александрович Александров // Чувашский гуманитарный вестник. 2006. - № 1. - С.164-170.

64. Кораблева К.Ю. Покаянные стихи как жанр древнерусского певческого искусства / Автореф. . канд. искусствоведения. М., 1979. -25 с.

65. Коринфский А.А. Народная Русь. Сказания, поверия, обычаи и пословицы русского народа. М.: Белый город, 2006. - 592 с.

66. Коровушкин Д.Г., Лоткин И.В., Смирнова Т.Б. Неславянские этно-дисперсные группы в Западной Сибири (формирование и культурная адаптация). Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2003. - 272 с.

67. Кулаковский JI.B. Искусство села Дорожева. У истоков народного театра и музыки. М.: Музгиз, 1959.

68. Лапин В.А. Напевы свадебных песен Поморского берега*Белого моря // Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. -Л., 1974.-С. 189-200.

69. Лапин В.А. Русский музыкальный фольклор и история (к феноменологии локальных традиций). Очерки и этюды. М.: Московский государственный фольклорный центр «Русская песня», Российский институт истории искусств, 1995. - 200 с.

70. Левин Ив. Двоеверие и народная религия в истории России. -М.: «Индрик», 2004. 216 с.

71. Листова Т.А. Благословение, молитва, венчание в свадебном обряде // Живая старина. 1994. - № 3. - С.12-14.

72. Лихачев Д.С. Текстология (на материале.русской литературы X-ХУП вв.). Л.: Наука, 1983 . - 636 с.

73. Лозовая И.Е. Знаменный распев и русская народная песня (о самобытных чертах столпового знаменного распева) // Русская хоровая музыка XVI-XVIII вв. Сборник трудов ГМПИ им.Гнесиных. Вып: 83.-М., 1986.-С. 26-45.

74. Лозовая И:Е. Самобытные черты знаменного распева. Дисс: на соиск. уч. степ. канд. искусствоведения. М:, 1984. - 195с., LXII (Прилож.).

75. Любимова Г.В. Возрастная символика в календарных обычаях и обрядах восточных славян (на материалах Западной Сибири XIX-начала XX вв.). Дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. Новосибирск, 1998. - 245 с. ,

76. Любимова Г.В: Почитаемые места в народно-православной картине мира сельского населения Сибири // Православные традиции в народной культуре восточных славян Сибири и массовые формы религиозного сознания XIX-XX вв. // Колл. монограф. / Под. ред. Е.Ф.

77. Фурсовой. Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2006. - С. 33-49.

78. Макаренко А.А. Сибирский народный календарь. Новосибирск, 1993. - 167 с. (Печатается по: Макаренко А.А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении (Записки ИРГО по отделению этнографии). СПб., 1913. Т. XXXVI);

79. Маклыгин А.А. Музыкальные культуры Среднего Поволжья: Становление профессионализма. Казань, 2000. - 311 с.

80. Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. Кемерово, 1991.-350 с.

81. Мартынов В.И. Предисловие к Осмогласию для смешанного хора / Песнопения церковного обихода: Осмогласие для смешанного хора. -М., б/и, 1991. С. 1-2.

82. Маслов A.JI. Калики перехожие на Руси и их напевы: историческая справка и мелодико-технический анализ. СПб., 1905. - 29 с.

83. Металлов В.М. Церковное пение как предмет преподавания в народной школе: замечания по дидактике и методике церковного пения. М., 1903. - Изд. 3-е. - 64 с.

84. Милость Божия чувашам переселенцам Сибири. На чувашском языке. - Казань: Центральная типография, 1913. - 8 с.

85. Мильков В.В. Древнерусские апокрифы. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. 896 с. - (Памятники древнерусской мысли: исследования и тексты. Вып. 1).

86. Минея на декабрь. Часть 2. Издание Московской патриархии, 1982.

87. Митыпова Г.С. Православие в истории и культуре Бурятии. -Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», 2005. 232 с.

88. Михайлова В.Т. Православие в духовной культуре бурят (30-е гг. ХУП в. 1917 г.) / ВСГТУ. - Улан-Удэ, 1999. - 174 с.

89. Мурашова Н.С. Духовные стихи старообрядцев Рудного Алтая: жанрово-стилистическая типология. Дисс. . канд. искусствоведения. Новосибирск, 2000. - 407 с.

90. Мясоедов А.Н. О гармонии русской музыки (корни национальной специфики). М.: Преет, 1998. - 142 с.

91. Народная культура Муромцевского района / Гл. ред. Н. А. То-милов. М.: Фонд имени И.Д. Сытина, 2000. - 334 с.132а. Народный календарь Кемеровской области / Сост., автор вступительной статьи и примечаний Е.И. Лутовинова. Кемерово, 1998. -204 с.

92. Нестор, иеромонах. Православие в Сибири: исторический очерк. -СПб., б/и, 1910.-80 с.

93. Никитина С.Е. «Жить по закону, по путе.» // Живая старина-1998. -№3.-С.42-44.

94. Никитина С.Е. Народная словесность и народное христианство // Живая старина. 1994. - № 2. - С.8-12.

95. Никитина С.Е. Русскую душу лучше выяснять на русском языке // Живая старина. 1999. - № 1. - С. 36-39.

96. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. -М.: РАН, Институт языкознания, 1993 188 с.

97. Новиков Ю.А. К вопросу об эволюции духовных стихов // Из истории русской народной поэзии. Л., 1971. - С. 208-220. - (Русский фольклор, т. XII)."

98. Новоселова Л.В. Народный календарь и его поэзия в Западной Сибири (по старым и новым записям) // Фольклор и литература Сибири. Вып.1. Омск, 1974. - С. 24^2.

99. Носова Г.А. Язычество в православии. М.: Наука, 1975-. - 152 с.

100. Нуриева И.М. Песни завятских удмуртов. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН 2004. - Вып. 2. - 332 с. - (Удмуртский фольклор).

101. Панченко А. А. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Запада России. СПб.: Алетейя, 1998.

102. Парфентьева Н.В. Элементы фольклорного жанра плача в древнерусской стихире на целование плащаницы // Вторые Лазаревскиечтения: Материалы Всерос. науч. конф. Челябинск, 21-23 февраля 2003 г. Челябинск, 2003 - С.304-312.

103. Патачаков К.М. Культура и быт хакасов в свете исторических связей с русским народом (XVIII-XIX вв.). Абакан, 1958. - 104 с.

104. Пашина О.А. Календарно-песенный цикл у восточных славян. -М., б/и, 1998. 292 с. - (Государственный институт искусствознания).

105. Песенная жемчужина Исетского района / Сост., вст. статья и. комментарий Л. В. Деминой. Тюмень, б/и, 1996. - 103 с.

106. Песни- татар-кряшен. Вып. 1. Пестречинская (примёшинская группа) / Составитель Ю. Альмеева.-СПб.-Казань: РИИИ, 2007> 311 с.

107. Петрова Т.В. О почитании святого апостола Андрея в России // Живая старина. 1994. - № 3. - С. 23-25.ч

108. Подрезова С.В. Пасхальный тропарь «Христос воскресе» в северо-восточных районах Смоленской области: к проблеме ладоинтона-ционного анализа // Антропология. Фольклористика. Лингвистика:

109. Сборник статей. СПб.: Изд-во Европейского университета, 2001. -Вып.1 - С.172-210.

110. Понырко Н.В. Русские Святки XVII века // ТОДРЛ XXXII. Текстология и поэтика русской литературы XVI-XVII вв. Л., 1977. - С. 84-99.

111. Потапов Л.П. Очерки по истории Шории. М., Л., 1936. - 260 с.

112. Похабов В.Ф. Культурное наследие русских Кузбасса (семейно-обрядовый фольклор северо-востока Кемеровской области). М.: Редакция журнала «Самообразование и МФ «Семигор»», 2000. - 264 с.

113. Православие и русская народная культура / Отв. ред. М. М. Громыко. М., 1993. - Кн. 1-2.

114. Православный толковый молитвослов с переводами и катехизическими объяснениями. М.: «Православная беседа», 1992. - 290 с. (Общество христианской культуры и просвещения «Лотос»). 1-е издание: Виленское Свято-Духовское братство, 1907 г.);

115. Пришла Коляда накануне Рождества / Сост. Н.А. Новоселова, С.В. Соколова. Красноярск.: Красноярское кн. изд-во, 1995.

116. Пропп В-.Яг - Русские аграрные праздники. Опыт историко-этнографического исследования. - СПб., Азбука, 1995. - 176 с.

117. Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. JL: Наука, 1976. - 244 с.

118. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб.: Наука, 1994.-240 с.

119. Рахманова М.П. Духовный стих. Взаимодействие устной и письменной традиций // Музыкальная культура средневековья. М., 1992. - Вып. 2. - С. 126-127.

120. Родионова А.А. Христианский контекст традиции средокрест-ных песен // Религиозный опыт народной культуры. Образы. Обычаи. Художественная практика: Сборник статей. М., Гос. институт искусствознания, 2003. - С.226-244.

121. Розов А.Н. Пасхальное христославление как один из видов, праздничных обходов домов // Православие и культура этноса: Тез. док. междунар. науч. симп. 9-13 октября 2000г. М.: Старый сад, 2000.С. 62-63.

122. Розов. А.Н. Русское рождественское христославление: материалы и исследование // Русский фольклор. Т. XXX: Материалы и исследования. - СПб.: Наука, 1999. - С. 20-53.

123. Розов А.Н. Священник в духовной жизни русской деревни. -СПб.: Алетейя, 2003.-255 с.

124. Роменская Т.А. История музыкальной культуры Сибири от походов Ермака-до Крестьянской реформы 1861 года / Ред. Б.А. Шин-дин Томск: Изд. Томского университета, 1992. - 412 с.

125. Рубцов Ф.А. Основы ладового строения русской народной песни. JL: Музыка, 1964. - 96 с.

126. Руднева А.В. Ладовое строение русских народных песен // Руднева А.В. Русское народное музыкальное творчество:, очерки по теории фольклора. М.: Советский композитор, 1990. - С. 104-138.

127. Руднева А.В. Обиходный лад в народной песне // Руднева А.В. Русское народное музыкальное творчество: очерки по теории фольклора. - М.: Советский композитор, 1990. С. 138-157.

128. Руководство к изучению устава богослужения православной церкви. Сост. К. Субботин. СПб.: Сатисъ, 2000. - 256 с. с

129. Румянцев Н.В. Православные обряды и праздники и их происхождение. Козьмодемьянск: Маргосиздат, Гор.-мар. филиал, 1940. -160 с.

130. Ю.И. Смирнов. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. - (Памятники фольклора Сибири и Дальнего Востока).t

131. Русские народные песни Смоленской области в записях 19301940-х гг. / Сост, расшифр., коммент. Ф. Рубцова. Л.: Советский композитор, 1990. - 160 с.

132. Русское устное народное творчество: Учеб. для вузов / В.П.j Аникин. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высш. шк., 2004. - 735 с.- 179. Рыбаков Б.А. Языческое мировоззрение русского средневековья

133. Вопросы истории. 1974. - № 1. - С. 3-30.

134. Сахаров И.П. Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым: народное чернокнижие, игры, загадки, присловья и притчи, народный дневник. Праздники и обычаи. - М.: Художественная литература, 1990. 398 с.

135. Светлова О.А. Службы святым в традиции русской православной старообрядческой церкви (на материале сибирского региона). / Автореф. . канд. искусствоведения. Новосибирск, 2002. -25 с.

136. Семейная обрядность народов Сибири (опыт сравнительного изучения). М.: Наука, 1980. - 240 с.

137. Смилянская Е. Б. К изучению «народного христианства» (беседы о вере со старообрядцем-книжником) // Вестник РГНФ 2000. -№3.-С. 105-113.

138. Смирнов Ю.И. Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока // Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока / Сост. Ю.И. Смирнов. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. -С.9-48. - (Памятники фольклора Сибири и Дальнего Востока).

139. Смоленский музыкально-этнографический сборник. Том 1. Календарные обряды и песни. М.: «Индрик», 2003. - (Смоленский музыкально-этнографический сборник). - 760 с.

140. Смоленский музыкально-этнографический сборник. Том 2. Похоронный обряд. Плачи и поминальные стихи. -М.: «Индрик», 2003. 552 с. - (Смоленский музыкально-этнографический сборник).

141. Смоленский С.В. Значение XVII века и его «кантов» и «псальмов» в области современного церковного пения так называемогопростого напева» // Музыкальная старина. Вып. 5. СПб., 1911. -С.47-102.

142. Смоленский С.В. О ближайших практических задачах и научных разысканиях в области русской церковно-певческой археологии (Памятники древнерусской письменности и искусства. CLI). СПб.: Типография М.Н. Скороходова, 1904.- 64 с.

143. Смоленский С.В. О древнерусских певческих нотациях (Истори1ко-палеографический очерк Ст. Смоленского, читанный в Обществе Любителей Древней Письменности 26 января 1901 года). СПб, 1901.-120 с. .

144. Соловьев B.C. Русская идея // Соловьев B.C. Спор о справедливости.-Москва-Харьков, 1999.

145. Солощенко Л.Ф. Духовные стихи в традиционной музыкальной культуре сибирского старообрядчества // Музыкальная культура Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Тезисы зон. науч. конф. 18-20 мая. Новосибирск, 1983. - С.41-44.

146. Солощенко Л.Ф. К вопросу о генезисе русских фольклорных духовных стихов // Музыкальная культура средневековья. Вып. 2 -М., 1992. - С.127-130.

147. Солощенко Л.Ф. К проблеме типологии традиционных русских духовных стихов // Музыкальная культура средневековья. М., 1992. Вып. 2. С. 131-135.f

148. Таймасов Л.А. Православная церковь и христианское просвещение народов Поволжья во второй половине XIX начале XX века.t Чебоксары: Изд-во Чувашского университета, 2004. 524 с.

149. Таксами Ч.М. Влияние христианства на традиционные верования нивхов // Христианство и ламаизм у коренного населения Сибири (вторая половина XIX начало XX вв.). Л.: Наука, Ленинградскоеотделение, 1979. С.115-126.

150. Теплова И.Б. Распев пасхального тропаря «Христос воскреси» в крестьянской традиции северо-западных областей России // Православие и культура этноса: Тез. док. междунар. науч. симп. 9-13 октября 2000г. М., Старый сад, 2000. - С 63-64.

151. Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских народов ХЗХ начала XX в. - М.-Л., 1957.

152. Толстая С.М. О семантическим единстве обряда // Фольклор: проблемы сохранения, изучения, пропаганды. М., 1988. - С.146-148 (ГМПИ им. Гнесиных).

153. Толстой Н.И. Славянские верования // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: «Эллис Лак», 1995. - С.15-26.

154. Толстой НИ., Толстая С.М. Заметки по славянскому язычеству. Вызывание дождя в Полесье // Славянский и балканский фольклор: Генезис. Архаика. Традиции. М.: Наука, 1978. - С.95-130.

155. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. / М. М. Громыко; Отв. ред. В.А. Александров, В.К. Со, колова; АН СССР Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. М.:1. Наука, 1986 274 с.

156. Укурчинов А. Методы изучения гласового обихода ХГХ-ХХ вв.: историография или этномузыкология? // Церковное пение в истори-ко-литу-ргическом контексте: Восток-Русь-Запад. Гимнология. /

157. Сост., отв. ред. И.Лозовая. Вып. 3. - М.: Прогресс-Традиция. -С.350-357.

158. Успенский Н.Д. Древнерусское певческое искусство. М.: Советский композитор, 1971. - 624 с.

159. Фатгахова Л.Р. Традиции духовного пения старообрядцев Кузбасса / Автореф. дис. . канд. искусствоведения. Новосибирск, 2002. - 20 с.

160. Федоренко Т.Г. Забайкальское старообрядчество: книжные традиции и современная певческая практика / Автореф. дис. . канд. искусствоведения. Новосибирск, 1995. - 20 с.

161. Федорова Г.С. К проблеме связи ладового мышления в русской монодии и русской народной песне // Проблемы стиля в народном мышлении. Ред. В.М. Щуров. -М., 1986. С. 121-131.

162. Фолыслорно-этнографические и песенные традиции русских Алтая: учебное пособие: в 2-х частях. Часть 1 / О.С. Щербакова; Алт. ГАКИ. - Барнаул: Изд-во АлтГАКИ, 2005. - 182 с.

163. Фолыслорно-этнографические и песенные традиции русских Алтая: учебное пособие: в>2-х частях. Часть 2: Хрестоматия / О.С. Щербакова; Алт. ГАКИ. - Барнаул: Изд-во АлтГАКИ, 2005. - 287 с.

164. Фольклорный театр / Сост., вступ. статья, предисл. к текстам и коммент. А.Ф. Некрыловой и Н.И. Савушкиной. -М.: Современник, 1988.-476 с.

165. Фролов С.В. Из истории древнерусской музыки (ранний список стихов покаянных) // Культурное наследие Древней Руси (Истоки. Становление. Традиции). М.: Наука, 1976. - С. 162-171.

166. Фурсова Е.Ф. Календарные обычаи и обряды восточнославянских народов Новосибирской области как результат межэтнического взаимодействия (конец XIX XX вв.). Часть I. Обычаи и обряды зимне-весеннего периода. - Новосибирск: Агро, 2002. - 287 с.

167. Харлап М.Г. Народно-русская музыкальная система и проблемы происхождения музыки // Ранние формы искусства. М.: Искусство, 1972. - С.221-273.

168. Хрестоматия сибирской русской народной песни. Детский народный календарь / Сост. В.И. Байтуганов, Т.Ю. Мартынова. Новосибирск: Книжица, 2001. - 120 с.

169. Церковно-народный месяцеслов на Руси / Состав. И.П. Капин-ского. -М.: Изд. Центр «Терра»: Кн. лавка-РТР, 1997. 304 с.

170. Церковь и народное творчество. Сборник докладов. Русские народные песни и духовные стихи, собранные Петром Киреевским. Первое переиздание с прижизненного авторского издания 1848 года. -М., б/и, 2004.-328 с.

171. Чарина О.И. Особенности русского календарно-обрядового цикла в Приленье // Живая старина. 1998. - № 1. - С. 42^13.

172. Червякова Е.Г. Феномен раздельноречия в гимнографии древле-православного богослужения / Автореф. . канд. искусствоведения. Новосибирск, 2005. - 23 с.

173. Чернецов А.В. Двоеверие: мираж или реальность? // Живая старина. 1994. №4. С. 16-19.

174. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. 3-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 1999. -Т.2.-560 с.

175. Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI-XIX веков. М.: Изд-во АН СССР, 1957. - 235 с.

176. Ширакшинова Н. Лирические песни бурят. Иркутск: Иркутское Восточно-сибирское книжное изд-во, 1973. - 148 с.

177. Щуров В.М. Южнорусская песенная традиция. Исследование. -М.: Советский композитор, 1987. 320 с.

178. Якименко Т.С. О предвосхищении идеи типовых напевов общей функции в статье Н.А. Янчука 1886 года // Народная музыка: истории и типология (памяти профессора Е.В. Гиппиуса, 1903-1985). Сб. науч. тр.-Л., б/и, 1989.-с.105-115.1. Электронные источники

179. Базилишина М.Р. От Рождества до Крещения (Зимние Святки) // Обряды. Обычаи. Праздники, http://wwvv.ocnt.isu.ru

180. Розов А.Н. Этнографические и фольклорные материалы на страницах журнала «Руководство для сельских пастырей» (1860 1917 гг.). Аннотированный тематико-библиографический указатель // www.ruthenia.ru/folklore/rozovl .htm:

181. Розов А.Н. Этнографические и фольклорные материалы на страницах журнала «Церковный вестник». Аннотированный тематико-" библиографический указатель. Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика / http://www. ruthenia.ru

182. Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия Издание второе, испр. и доп. Интернет-версия под общей редакцией Его Преосвященства Александра (Милеанта), епископа Буэнос-Айресского и Южно-Американского. 2003. / http://www.vehi.net/index.html

183. Источники канонических вариантов православных песнопений

184. Божественная литургия. Часть 1. Литургия оглашенных. Для малого смешанного хора. М., 1997.

185. Годичный круг православных церковных песнопений. Собрание в 20 т. Воронеж: Издание Воронежской епархии, 1991. - Т. 1.

186. Годичный круг православных церковных песнопений. Собрание в 20 т. Воронеж: Издание Воронежской епархии, 1991. - Т.2.

187. Знаменный распев. Литургия. Сост. Е.Ю. Нечипоренко. Новосибирск, 2000. - 54 с.

189. Хоровые церковные песнопения на чувашском языке. Выпуск I. Литургия, молебные пения, венчание и панихида. Издание Православного Миссионерского Общества. Казань, Типо-литография императорского университета, 1893.

190. Хоровые церковные песнопения на чувашском языке. Выпуск III. Пасхальные песнопения. Издание Православного Миссионерского Общества. Казань, Типо-литография императорского университета, 1910.

Известный русский писатель возмущен оскорбительными рассуждениями петербургского священника о русском фольклоре …

«Надеюсь, что иерей Димитрий Сизоненко столь уничижительно высказался о фольклоре не намеренно, а просто у него так получилось. Давайте подумаем над тем, а почему великая просвещенная античная культура не приняла Христа и подвергала великим мучениям тех, кто исповедовал Христа? Почему Русь удивительно хорошо восприняла приход в свои пределы веры православной? Именно из-за устного народного творчества. Баба-Яга, лешие, русалки и прочее, - это, действительно, наивные плоды воображения, которые, однако, не губили душу ребенка. Но ведь были еще великие произведения народного творчества, которые провозглашали те же истины, которые исповедует Христианство - доброта, любовь к ближнему, верность супружескому браку. Все это было в русском фольклоре. Сказка „Колобок“ говорит о необходимости послушания, „Курочка Ряба“ - это вообще величайшая сказка, порицающая суетную, тщетную погоню за богатством. Это были удивительные, ценные уроки, которые получал малыш», - заявил в интервью «Русской народной линии» известный русский писатель, секретарь Правления Союза писателей России Владимир Николаевич Крупин , комментируя рассуждения клирика Санкт-Петербургской епархии иерея Димитрия Сизоненко о фольклоре.

Как сообщает официальное издание Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви «Вода живая», в Просветительском центре при Феодоровском соборе прошел круглый стол, посвященный введению ОПК в школе. В дискуссии приняли участие священнослужители и преподаватели. В частности, иерей Димитрий Сизоненко высказал свое мнение о значении фольклора. «Фольклор - это та же массовая культура, возникшая в эпоху романтизма. Конечно, это лучше, чем современный масскульт. Гораздо лучше, если девочка надевает сарафан, чем если изображает из себя Ксюшу Собчак. Когда у ребенка нет еще навыков культуры, то он начинает с массовой. Просто не нужно преувеличивать роль фольклора. Фольклор, что явствует из самого названия, это народная культура, т. е. субкультура», - считает священник.

По его мнению, «когда фольклор, или русская литература, или история становятся „троянским конем“, который мы пытаемся начинить православным содержанием, то происходит большая подмена. Когда мы читаем „Станционного смотрителя“ из „Повестей Белкина“ и при этом делаем слишком большой акцент на истории блудного сына, то рассыпается вся воздушная громада пушкинского полотна. Лучше наряду с Пушкиным читать „Исповедь“ блаженного Августина, потому что „Повести Белкина“ не говорят ни о Христе, ни о православной культуре, а блаженный Августин - говорит. В детстве он полюбил Христа, потом потерял веру, его перестала интересовать Церковь, а заинтересовала языческая образованность, но любовь ко Христу в нем всегда оставалась. А сейчас на каждом шагу встречается Православие, где нет Христа, христианство без Христа, в виде того же фольклора».

«Уничижительно высказаться о фольклоре, - продолжил свой комментарий Владимир Крупин, - значит не отдавать себе отчета в том, что фольклор не просто колыбель письменности, но тот самый фундамент народного сознания , который так органично соединился с Православием. Зачем отец Димитрий уничижает фольклор? Он итак совершенно затюкан и искажен. Если фольклор окончательно выгнать из школы, если не рассказывать детям наши величайшие предания, былины, загадки, легенды, то это их обеднит».

«Почему наша русская литература является одной из ведущих в мире? Потому что она выходит из подлинного народного творчества. Русский народ был готов принять Православие, поскольку у нас была изначально необычайно поэтическая и весьма воспитанная, культурная нация. Фольклор способствовал принятию нами Православия. Отец Димитрий утверждает, что фольклор возник в эпоху романтизма. Это не соответствует исторической правде, ибо романтизм появился позже фольклора. Он возник как уход от обыденности, от реальной жизни. Но ни романтизм, ни сентиментализм не прижились в России. В нашей стране укоренился реализм как подражание образу и подобию Бога, как познание природы, сотворенной Им. Именно это направление до сих пор преобладает в нашей русской культуре, русской литературе», - отметил русский писатель.

«Наша современная школа очень обеднена тем, - продолжил он, - что в ней нет широкой программы по устному народному творчеству и письменному. Фольклор хотя и прост для восприятия, но он содержит в себе вечные истины. Не могу понять, что отцу Димитрию не понравилось в русском народном творчестве. Он называет фольклор, народную культуру презрительно „субкультурой“. Субкультура - это подкультура так же, как суеверие - это не вера. Можно говорить о субкультуре рокеров и байкеров, но ни в коем случае нельзя признать справедливым суждение о том, что народная культура - это всего лишь субкультура. Русское народное творчество - это огромный пласт культуры. На наше народное творчество надо смотреть снизу вверх потому, что в нашем фольклоре есть величайшие откровения и недосягаемые вершины! Наш фольклор показывает величайшие образцы того, как душевные движения подкрепляются действием. Поэтому недопустимо и оскорбительно наш фольклор называть „субкультурой“».

«Совет отца Димитрия Сизоненко не искать в произведениях русской литературы и русского фольклора православного содержания свидетельствует лишь о том, что у него космополитическая ориентация. Можно читать блаженного Августина, но есть множество произведений русского народного творчества, в которых говорится и о правилах жизненного поведения, и о рае, и об аде, и о святых. Сейчас в космополитах и западниках недостатках нет. Самое страшное то, что теперь все это прививается со школы. Учителя с болью и отчаянием говорят о том, что в школы, как объедки с барского стола, валом валит всякая „гаррипотерщина“, дети воспринимают жизнь через экран телевизора, а в школьных программах превалируют западные схемы. Как это стало возможно, что Гарри Поттер сегодня заменяет Ивана Царевича? В западной литературе, в том числе и детской, не встретить таких глубоких смыслов и идей, которые содержатся в нашем фольклоре потому, что у них не было народного творчества, фольклора, подобного нашему. Жестокость их сказок иногда просто поражает, наше же творчество чистое, возвышенное, целомудренное и благородное ! Говорить уничижительно о нашей литературе и нашем фольклоре - значит быть тем самым блудным сыном, которого упомянул отец Димитрий, говоря о „Станционном смотрителе“. Если же человек, читая нашу литературу, невольно вспоминает евангельские сюжеты, то как ему воспринимать слова отца Димитрия Сизоненко о нашей русской литературе?» - заключил Владимир Крупин.

Протоиерей Евгений Соколов объяснил истоки неприязни к русскому народному творчеству …

«Вызывает бесконечное удивление и грусть отношение к русской сказке русского православного священника. До понимания глубины русской сказки нужно еще суметь дорасти. Ибо, на мой взгляд, наши великие русские писатели до духовной высоты русской сказки явно не дотягивают. То, что в русской сказке лаконично, красиво, назидательно и очень по-доброму изложено на одном листе, в романах русских писателей занимает сотни страниц. Когда-то мне это пришлось доказывать в очном споре на Рождественских чтениях отцу Андрею Кураеву», - заявил нам руководитель миссионерского отдела Архангельской и Холмогорской епархии протоиерей Евгений Соколов .

«К великому сожалению, - продолжил комментарий протоиерей Евгений Соколов, - для многих из нас содержание русской сказки - китайская грамота. Помню, в одном университете долго добивался от преподавателей и студентов ответа на вопрос: почему плачут дед и баба в сказке „Курочка Ряба“, если курочка просто помогла им разбить яичко после их многочисленных безуспешных попыток? Как мышка в сказке „Репка“ идет помогать кошке? При этом хорошо бы исходить из понимания, что это русская народная сказка. Отцу Дмитрию дерзну дать простой совет: чтобы понять глубину, мудрость, загадочность и даже сакральность русской сказки, неплохо бы для начала понять и полюбить источник этой сказки - народ русский ! А остальное, право, приложится».

Нужна ли традиционная культура современному человеку? Что такое фольклор, и как православному христианину относиться к нему? В чем принципиальная разница между традиционной культурой и неоязычеством, оккультизмом? На эти вопросы отвечают генеральный директор Государственного центра русского фольклора Александр Викторович Ефимов и сотрудники центра: кандидат искусствоведения Екатерина Анатольевна Дорохова - заместитель генерального директора по научной работе - и Сергей Николаевич Старостин - заведующий сектором инструментального фольклора, известный этномузыкант, мультиинструменталист и собиратель русского фольклора .

Государственный центр русского фольклора создан более 25 лет назад. Все эти годы сотрудники центра ездили в этнографические экспедиции по деревням и селам разных областей России, фиксировали и изучали уходящую традицию. Усилиями этих людей, а также многих других энтузиастов удалось собрать серьезную коллекцию материалов по русскому фольклору. В центре работают этнографы, историки, фольклористы-филологи, музыканты, хореографы и специалисты по декоративно-прикладному искусству. Каждый из них видит свою задачу в том, чтобы не только зафиксировать или воспроизвести то или иное явление народного творчества, но и осмыслить его, понять и представить для широкой аудитории.

Зачастую со стороны священнослужителей и православной общественности мы видим несколько настороженное отношение к традиционной культуре. В чем, по-вашему, причина такого отношения?

Сергей Старостин : Многие из современных православных христиан, особенно более старшего возраста - и священнослужители, и прихожане храмов - это просто бывшие советские люди, пришедшие в Церковь. И все мы прекрасно понимаем, с каким внутренним багажом они пришли. В свое время было приложено много усилий, чтобы вытеснить традиционную культуру из их жизни. И как в советское время многие просто не знали о существовании традиционной культуры и совершенно не представляли себе, что это такое, так не знают и сейчас. Как была дошедшая по инерции информация, что весь фольклор связан с язычеством, так с тех пор ничего и не изменилось. Это беда не только духовенства, не только прихожан храмов, но и почти всех наших современников.

Вы сказали, что в советское время традиционная культура вытеснялась и замалчивалась. Почему так происходило?

Традиционная культура неразрывно связана с церковной жизнью, потому в советское время ее и притесняли

С.С.: Я много размышлял над тем, почему же русская традиционная культура так яростно вытеснялась большевиками. После переворота 1917 года перед властью встал вопрос о создании новой веры для народа, поскольку Православие подлежало уничтожению. Но большевики отдавали себе отчет в том, что народ, который 1000 лет жил определенным образом, бережно хранил традицию, передавал ее из поколения в поколение, просто так от нее не откажется. Значит, надо было выдумать особый прием, перевести народ «на другие рельсы». Это почти удалось, хотя не везде гладко, но в итоге «новый советский человек» постепенно сформировался. Почему традиционную культуру замалчивали, забывали, притесняли? Потому что традиционная культура была неразрывно связана с церковной жизнью. Это была единая культурная среда.

Однажды в фольклорной экспедиции в Курскую область я наблюдал, как прихожане отмечают Троицу. Утром люди идут в храм, несут с собой охапки березовых веток, вся церковь усыпана березовыми листьями. Во время коленопреклоненных молитв плетут себе венки и потом выходят в них из церкви. Священник одобрительно ко всему этому относился: для него все это было совершенно естественным. А в Белгородской области сам священник первым плел этот венок и надевал на себя. Люди помолились Богу, затем отдают дань семье: идут и празднуют, отмечают.

Александр Ефимов : В 20-30 годы ХХ века многовековой уклад крестьянской жизни объявили «отсталым». При этом стало пропагандироваться и активно внедряться такое культурное явление, как «самодеятельное народное творчество». К сожалению, некоторые советские фольклористы стали инструментом этой политики. Приезжая в экспедицию, фольклорист выбирал только то, что подходило для сельского клуба, а все остальное подлежало забвению. В то же время происходили и противоположные процессы: при некоторых вузах появились отделения, лаборатории, которые стали заниматься изучением народной культуры, отправлять студентов в фольклорные экспедиции. Таким образом в СССР сложилось два параллельных движения. С одной стороны, официальное «народное творчество», которое утратило народные корни, выпало из повседневной жизни и стало абсолютно сценическим, активно поддерживалось государством. С другой стороны, под спудом советской действительности шла работа исследователей-фольклористов, которые, начиная с 20-х годов ХХ века, действительно изучали фольклор, организовывали фольклорно-этнографические концерты, поддерживали аутентичные фольклорные коллективы.

Екатерина Дорохова : Что касается настороженного отношения к фольклору со стороны церковной общественности, хочу сказать следующее. Мне кажется, здесь нужна взаимная просветительская работа и внятная позиция Церкви по данному вопросу. У нас есть замечательное издание - «Православная энциклопедия», - которое охватывает почти все сферы нашего бытия, в которой сформулировано отношение Православной Церкви к очень многим явлениям, даже тем, которые выходят за рамки церковной жизни, но только не к традиционной народной культуре. К ней у Русской Православной Церкви нет никакого отношения.

Один священник, который регулярно ходит на наши мероприятия, сказал мне: представители духовенства поставлены в такие условия, что им самим приходится решать, как им относиться к народной культуре. Вот они и решают. И некоторые священнослужители так рьяно борются с этой уже угасающей, умирающей русской традиционной культурой, что мы просто не успеваем за ними. Приедешь, а батюшка уже что-то запретил.

Мне кажется, это непонимание между Церковью и интеллектуальными фольклорными кругами привело к тому, что неоязычники очень активно оседлали тему народной культуры. И люди, которые хотят что-то узнать о своих корнях, попадают чаще всего к ним.

У неоязычников встречаются просто вопиющие вещи, особенно со всем, что связано с масленицей. Тут и «комоедицы» какие-то

Е.Д.: К сожалению, это действительно так. Те неоязычники, с кем приходилось как-то сталкиваться (в интернете в основном), в большинстве своем абсолютно безграмотны в области народной культуры. Они используют какие-то наши наработки, но в той форме и в том количестве, в котором они им нужны, чтобы подкрепить свои безумные выдумки. Но при этом им не на что опереться: многие вещи, которые они декларируют, не имеют под собой абсолютно никакой реальной основы. Все это из области «хочешь быть богатым, придумай свою религию». Вот они и придумывают, потому что никто не может даже примерно сказать, что было на Руси 1000 лет назад и что представляло собой то язычество. При этом у неоязычников встречаются просто вопиющие вещи, особенно со всем, что связано с масленицей. Тут и «комоедицы» какие-то - идиотизм, от которого просто волосы на голове шевелятся. Это все придумывается и почему-то тут же очень активно подхватывается и раскручивается средствами массовой информации.

Получается, что это своеобразный нью-эйдж? Люди, которым не нравится растущее присутствие в культурной жизни Православия и христианства, берут все это на вооружение и раскручивают.

А.Е.: Это началось с 60-х годов ХХ века. Создавались специальные праздники - целый государственный календарь появился, который должен был заслонить православные праздники. Все эти проводы зимы, праздник русской березки и т.д. Проводилась очень большая работа, чтобы отвлечь молодежь от Церкви. И сейчас похожая ситуация. Зайдите в интернет и наберите в поисковой системе «Русский фольклор». Первыми окажутся сайты неоязычников. Кто такие эти неоязычники? Это, как правило, офисные работники, что называется, научившиеся пользоваться интернетом. Они не стесняют себя соблюдением авторских прав - стягивают на свои ресурсы много разнообразной информации и этим привлекают публику. Если человеку нужен зрительный или звуковой контент, он заходит в поисковую систему, попадает к ним, идет по ссылкам и погружается в этот омут.

Работники учреждений культуры также часто обращаются к неоязыческим ресурсам. Предположим, надо срочно подготовить сценарий народного праздника. Они заходят в интернет, попадают на неоязыческий сайт, скачивают оттуда информацию, на основании которой делают методичку, и у них получается в итоге нечто весьма странное. Отличить, где реальный фольклорный материал - научно выверенный, точный, а где сумасшедший бред - они не могут. И это притом, что Государственный центр русского фольклора как раз осуществляет методическую помощь и может дать исчерпывающие консультации по работе с нематериальным культурным наследием, направить, научить всех, кто хочет заняться собиранием, исполнением, любой деятельностью, связанной с традиционной народной культурой. Но к нам, к сожалению, обращаются немногие, потому что проще скачать информацию с сомнительного сайта, чем разобраться в чем-то серьезно. Сейчас центр стал создавать большие информационные ресурсы, мы работаем и в социальных сетях. Началась большая просветительская и информационная работа.

С.С.: Потребность прикоснуться к своим корням у современного человека достаточно велика, но люди от незнания зачастую прибиваются к каким-то совершенно безобразным вещам. Как-то я стал свидетелем современного волхвования. Меня пригласили на семейный фестиваль; то, что я там увидел, меня просто шокировало: люди встали в кружок, вышел какой-то совершенно безголосый странный тип и начал волхвовать, выдумывать какие-то молитвы, опираясь на известные из литературных источников имена и названия славянских богов. Все стояли вокруг и слушали. Не вдаваясь в подробности, скажу: все это волхвование выглядело настолько беспомощно, это было просто жутко. От этого несло не только самодеятельностью, но и каким-то бескультурьем, немощью. Но люди странным образом идут за подобными «новшествами» - и сразу задумываешься: почему? В свое время были подрублены корни, и целостность культуры - деревенской (светской) и церковной, которые находились в синкретическом единстве, - была утрачена. И с того момента, когда стали осуществлять эту подмену, о которой говорилось выше, возник какой-то внутренний человеческий хаос, который достиг сейчас абсурда.

Как преодолеть этот барьер непонимания? Как донести до приходских священников, насколько может быть полезно возродить на приходе настоящую традиционную культурную жизнь?

А.Е.: Я беседовал со многими священниками: у духовенства есть боязнь - зачастую они воспринимают народную культуру исключительно как оккультизм. То есть они еще не узнали красоты подлинной традиционной культуры, но уже столкнулись в своей пастырской практике со склонностью некоторых прихожан к оккультизму. Когда, например, приходят какие-то дамы, совершают всякие манипуляции со святой водой, с просфорами, со свечами… В традиционной русской культуре этого никогда не было. И сейчас, особенно в крупных городах, настоящая эпидемия этой оккультной шизофрении, и, конечно, некоторые отцы опасаются этого.

Обряды и традиции абсолютно естественны - это народное христианство

И есть еще проблема, которая вызывает у духовенства некие опасения. Не все различают, что такое реликты язычества и что такое народное христианство. Зачастую у нас народное христианство считают язычеством. Академик Никита Ильич Толстой как-то раз сказал, что с приходом христианства язычество на Руси погибло, то есть его нет. И никто из тех людей, которые встречают весну, например, закликают жаворонков, лелёкают, не молятся никаким богам, они их просто не знают. Более того, если ты им скажешь, что они язычники, то они возмутятся и обидятся, потому что это действительно несправедливо. Обряды и традиции абсолютно естественны - это народное христианство. Не только в России, но и, например, на Балканах это есть - огромные пласты культуры, не описанные в церковных правилах. И эти традиции роднят наши страны.

- Был ли у вас опыт взаимодействия с приходами, церковными структурами?

С.С.: Расскажу о своем опыте. Я прихожанин храма Зосимы и Савватия Соловецких в Гольяново. Уже очень много лет народные праздники отмечаются прямо на территории храма, и ни у кого это не вызывает никаких вопросов. Я уже не говорю про традиции и обряды, связанные с великими церковными праздниками - Рождеством, Пасхой, Троицей, - без фольклорного компонента наши прихожане этих праздников уже не представляют, люди понимают ценность этого. Никто же не представляет себе пасхальный стол без кулича и крашеных яиц! Так почему же другие традиции, праздники, от которых наша жизнь становится ярче и красивее, должны быть забыты?

Я общался со студентами Нижегородской семинарии - меня пригласили провести для семинаристов мастер-класс о русской крестьянской традиции. В течение творческой встречи шаг за шагом я объяснял им, что ценного есть в традиционной культуре, и они не нашли в ней ничего антихристианского. Напротив, они поняли ценность и глубину того, что они услышали. Мне кажется, что такие встречи должны продолжаться и в духовных семинариях, и в других учебных заведениях. Если нас будут приглашать, мы обязательно будем приезжать, давать концерты, рассказывать, и думаю, что лед постепенно тронется.

Е.Д.: У меня тоже был такой опыт - я приезжала выступать в Свято-Тихоновский университет перед студентами миссионерского факультета. Я специально показала им видеоматериал о самых острых, спорных обрядах - таких, в которых можно было усмотреть язычество. Мы посмотрели записи обряда «похороны стрелы» и записи разговоров с людьми - как они сами объясняли свои действия. Я спросила студентов, язычество ли это, по их мнению. И все они сказали: нет. Напротив, заинтересовались и захотели узнать про это как можно больше. Я пыталась донести до них, что если народ, прошедший многовековую историю, сохранил какие-то песни, обряды, то он сохранил их не благодаря, а вопреки всему. И если им это запрещали, а они все равно сохранили, то, значит, это очень важно для них.

В своей экспедиционной работе я стала свидетельницей таких случаев, когда человек буквально в последний день своей жизни, когда он уже понимал, что уходит, просил позвать не только священника, но и соседей, чтобы спеть с ними песню, потому что он хотел уйти с этой песней. Значит, это что-то очень важное в жизни людей, и нельзя на это закрывать глаза, нельзя делать вид, что этого не существует или что лично ты вправе это уничтожить. И как мы уже говорили, церковная жизнь много веков находилась в неразрывной связи с народом - с его обрядами, праздниками, представлениями. И когда священник эту связь осознает и старается ее каким-то образом воссоздавать, то это идет на благо церковной жизни. Не секрет, что в селах сейчас не так уж много людей ходит в храм. Может быть, это и случайность, настоящей статистики у меня еще нет, но могу заметить по моему опыту: там, где священник или матушка говорят: да, я хочу возродить традицию, - там как раз храмы полны, там все очень гармонично складывается.

А что конкретно ваш центр и его специалисты могут сделать в этом направлении? Какие формы сотрудничества с Церковью вы можете предложить на уровне приходов и на уровне духовных учебных заведений?

Наша давняя мечта - возрождение престольных праздников на селе с церковной и народной составляющей

Е.Д.: Это могут быть обучающие курсы, лекции, дискуссионный клуб - открытые площадки, где происходит обмен мнениями по острым проблемам, в том числе связанным с неоязычеством. Мы открыты к любому взаимодействию. Наша давняя мечта - возрождение системы престольных праздников на селе. Чтобы это были праздники с церковной и народной составляющей - чтобы все вернулось на свои места так, как это было раньше. Нам кажется, что мы видим пути, как осуществить это.

А.Е.: В советское время руководители колхозов устраивали на престольные праздники дни колхозов, чтобы отвлечь колхозников от Церкви. Потому что люди знали, что у них престол, и приходили даже к руинам своего храма. Потому что для деревень, объединенных вокруг села, престольный праздник был главным днем в году. После службы устраивался совместный праздник: хороводы, трапеза на улице вскладчину, традиционная ярмарка. С этой традицией советским властям было очень трудно бороться.

Насчет сотрудничества… мы могли бы проводить методическую работу, в том числе с церковными хоровыми коллективами. Мы могли бы помочь с репертуаром, объяснить тонкости народного исполнения, обработки народной песни. Мы готовы оказывать любую помощь в съемках фильмов, тематических программ и т.п. Нам очень нужна регулярная телепередача на одном из православных каналов, где можно было бы рассказывать о русских традициях, - необходим выход на широкие экраны, чтобы люди начали понимать и отличать, где культурное наследие - этот многовековой пласт, а где поздние наносные слои, в том числе и оккультные.

- Для чего традиционная культура нужна современному человеку?

С.С.: Для того, чтобы он не растворился в современном мире, не исчез. Если он хочет себя осознавать русским человеком, принадлежащим к русской культуре.

В Москве в десятки раз больше кельтских групп, чем русских, при том что русская музыкальная традиция намного богаче

Один из парадоксов - музыкальная ситуация Москвы. По самым скромным подсчетам, в Москве в десятки раз больше кельтских музыкальных групп, чем русских. Всем нравится кельтская музыка, никому не нравится русская музыка. Сейчас чуть ли не в каждом клубе играет кельтская группа с кельтским названием. Эти молодые ребята наряжаются кельтами, изучают кельтскую историю, культуру. Не воспитав как следует своих детей, мы через поколение получим здесь кельтов вместо русских. При том что своя культура богата настолько, что кельтам даже и не снилось. Но этот барьер между русским народом и его собственной культурой, к сожалению, существует, и проблема в том, как его преодолеть, как донести до молодежи ценность своей культуры.

Два года назад при Школе русского фольклора нашего центра мы собрали группу ребят и стали играть на русских рожках. Так возник коллектив «Зубцы», состоящий из ребят, которые раньше играли кельтскую музыку, а теперь вернулись к своим рожкам. И они увидели, что, оказывается, в своей культуре тоже есть такой интересный, сильный инструмент. Этой весной мы выступили на кельтском фестивале - это была просто сенсация. Наши русские «кельты» увидели, что мы играем на каких-то непонятных для них инструментах (кельтские для них понятны, а русские - непонятны), и это звучит «круто», сильно. Мы даже майки решили сделать с надписями: «Верни должок - играй в рожок».

Это все, конечно, хорошо, но мощи у нас не хватает, потому что настоящие потомки кельтов взялись за пропаганду своей культурной истории очень мощно, а у нас все как было, так и остается, - нет возможности продвижения. Я ничего не хочу сказать плохого про кельтскую музыку - она заводная, веселая, интересная. Но привлекательность кельтской культуры поверхностная - она может зацепить тебя сейчас, но она не проникает в сердце, вглубь и не задерживается там.

В последнюю четверть ХХ века произошел колоссальный русский исход, который никто особо и не заметил, но с точки зрения статистики об этом можно было бы поговорить очень серьезно: это десятки, если не сотни тысяч людей, которые находились в активном духовном поиске и которые не пришли в храм. Они уехали в Тибет, в Индию и т.д. в поисках духовного смысла. И это на самом деле очень серьезное упущение: они не нашли смысла и жизни в своих собственных корнях. Этот исход не случайно совпал с окончательным увяданием, уходом традиции в конце ХХ века. Где-то остались маленькие островки, но традиция ушла. И народ пошел за духовным смыслом, но совершил колоссальный промах.

А.Е.: Эту проблему надо решать на государственном уровне. В Вологодской области несколько лет назад был принят закон об охране культурного наследия и соответствующая программа. Причем финансирование этой программы уже сведено к минимуму, но работа все равно идет. В каждом районе были открыты Центры традиционной культуры, которые занимаются фольклорными экспедициями и работой с детьми. Благодаря этим центрам в некоторых населенных пунктах детская преступность упала до нуля! Но никто по телевизору не говорит об этих достижениях и о том, с чем они связаны. Если бы в каждом регионе был принят такой закон - представляете, каких результатов можно было бы достичь.

Е.Д.: Современные люди часто задаются вопросом: зачем нам нужна традиционная культура? И мы пытаемся донести, что важно не просто узнать технологию воссоздания тех или иных предметов декоративно-прикладного искусства или выучить конкретные песни. Очень важно понять, где, как, при каких обстоятельствах могли звучать эти песни, что было с этим связано. Некоторые этот контекст - обряды, праздники, верования, представления русского народа - недооценивают. Говорят: «Зачем нам какие-то непонятные верования? Вот, у нас есть песни, танцы, и этого нам достаточно». Но дело в том, что сами песни и танцы - это только вершина айсберга. Они были созданы определенным мировоззрением. Это представления наших предков о месте человека в этом мире, о его отношениях с природой, с Богом, с людьми внутри социума и о многих других вещах. Это мировоззрение находит свое отражение в песнях, плясках, народном прикладном искусстве, поговорках, сказках. Вот почему важно не только фиксировать и воспроизводить все это, но проникаться народной мудростью, которая передается посредством художественного языка.

10. Отражение христианства в детском фольклоре

Основные понятия: христианская составляющая, особенности ассимиляции христианских сюжетов, мотивов и образов, степень изученности материала, принципы вычленения христианской составляющей в разных формах детского фольклора.

Субстрат, связанный с ассимиляцией христианства (и, в частности, православия), всегда занимал важное место в фольклоре, как на сюжетном уровне, так и в оформлении отдельных образов и стилевых приемов. Отметим, что длительное время подобные взаимосвязи сознательно не замечались или отводились в разряд второстепенных. Такое отношение распространялось не только на детский фольклор, но и на исследования сказок, так называемую «несказочную прозу», и загадки.

До недавнего времени тексты, связанные с образами, понятиями или какими-либо обрядами православной церкви, за редким исключением, не помещали в издания фольклорных материалов. Достаточно привести пример хорошо известного собрания загадок Д.Н. Садовникова. После 1917 года из него были исключены практически все тексты, в которых просматривалась связь с православием. Между тем, более половины из них связаны с детской средой, основаны на приемах, способствующих запоминанию текстов Священного писания. Широкое распространение подобных текстов отмечала еще в конце 20-х годов О.И. Капица (неопубликованные подготовительные материалы в книге «Детский фольклор», программы для собирания фольклора, записи детского и школьного фольклора).

На первый взгляд, источникам детского фольклора посвящено достаточно много работ, однако лишь в некоторых трудах, преимущественно зарубежных (Л. Экенштейн (1906), Г. Бетта (1924), И. и П. Оупи (1951), С. Баринг-Гоулд (1895), С. Баринг-Гоулд (1967), затрагиваются особенности ассимиляции христианских сюжетов, мотивов и образов. Все исследователи едины в том, что в детском фольклоре существует четко выраженный пласт, связанный с отражением христианства, и что этот пласт вычленяется в фольклоре любого европейского народа. Но ни один из этих авторов не привлекал не только русские, но и славянские материалы как непосредственно, так и в сопоставительном плане.

Иначе решалась эта проблема в отечественной фольклористике. Многие исследователи прошлого упоминают о связи православной веры и детского фольклора. Об этом писали А.Е. Авдеева в книге «Записки и замечания о Сибири» (1837), П.В. Шейн и А.Е. Грузинский.

О важности фиксации всего, что связано с восприятием детьми православной веры, писали в программах для собирания детского фольклора Г.С. Виноградов и О.И. Капица. В частности, в программах календарного фольклора, игр и репертуара девочек-нянь специально указаны вопросы, фиксирующие то, что связано с рецепцией православия. Но уже в начале 30-х годов данная проблематика ушла из программ и научных исследований.

Однако собранные тексты наглядно свидетельствуют, что христианский компонент в детском фольклоре существует. Христианские мотивы присутствуют в 10 % текстов, напечатанных в сборнике А. Мартыновой – самом полном издании детских поэтических текстов на сегодняшний день. По некоторым жанрам детского фольклора эта цифра увеличивается, но нигде она не превышает 15 %. Таким образом, представляется очевидным, что нельзя не учитывать воздействия христианства на детский фольклор.

Рассмотрим частный, но очень важный вопрос – из каких же источников христианские образы и мотивы могли попасть в репертуар детского фольклора. Как показала М.М. Громыко, представляется существенной ассимиляция христианской образности через посредство взрослых. Некоторая часть репертуара формировалась при непосредственном участии детей в совершении церковных обрядов и богослужения, а также и при их обучении.

Особая роль в этом процессе отводилась народной педагогике. Система представлений и норм поведения, связанных с христианством, занимала существенное место в процессе развития личности ребенка, познания им окружающего мира. Так, еще В.П. Вахтеров в книге «Внешкольное образование народа» (1896), отмечал, что «молитвы и прежде всего (последовательное) ритуальное соблюдение постов играют большую роль в воспитании ребенка.

Сроки были хорошо известны. Дети с раннего возраста приучались понимать, что не все дозволено, что хочется, что необходимо уметь ограничивать себя. Воспитывалось и представление о превосходстве духовного начала над телесным, когда сила духа позволяет одолеть хотение».

Опыт народной педагогики отразился в философских и эстетических трактатах русских писателей конца XIX века (например. Л.Н. Толстого). На воздействие устных пересказов произведений житийной прозы обратил внимание еще Ф.М. Достоевский: «Есть много рассказчиков и рассказчиц о житиях святых. Я сам в детстве слышал такие рассказы прежде еще, чем научился читать. Эти рассказы передавались не по книгам, а заучивались устно».

Аналогичные факты, но уже в 70-е годы XIX века отмечает Н.С. Лесков, который обратил внимание на то, что рассказы из Священного писания входили в детские игры. Правда, писатель не зафиксировал эти игры, потому что не ставил перед собой подобной задачи.

В настоящее время встречаются утверждения, что неграмотные крестьяне не знали православия и не читали Священного писания. Подобное представление характерно для тех, кто не знаком с православным богослужением. Любая служба, совершаемая в церкви, включает как обязательный элемент чтение различных фрагментов из Евангелия, Деяний и посланий апостолов, Ветхого и Нового завета, житий главнейших святых.

Постоянное выполнение обрядов обуславливало запоминание текстов, поэтому сама служба была отражена в огромном количестве фольклорных текстов: пословиц, примет, загадок.

Триста орлов

Пятьдесят соколов

Дерево сухое

Верх золотой (будни, воскресенье, Пасха).

Яко платье надел

Яко писаное

Яко рисованное (икона).

Стоит цвет

Всему миру

Ha семи верстах

На семи столбах (Великий Пост и Воскресение Христово).

Необходимо учитывать, что тот субстрат, который называется «народным православием», сам представляет смесь христианского и языческого пластов, что, безусловно, облегчало его проникновение в детскую среду. Как показывают многочисленные архивные материалы, определенное воздействие оказывало и «постоянное созерцание икон в сельских церквах и в домашней обстановке».

Правомерность подобного вхождения христианской догматики в повседневную реальность была обусловлена и структурой народного православия, которое всегда отличалось цельностью, соединенностью со всем образом жизни человека. Воцерковление начиналось с крещения младенца и продолжалось всю жизнь. Если заболевал ребенок – обращались к Тихвинской Богородице, когда он приступал к обучению грамоте, вспоминали святых Козьму и Демьяна.

Второй путь связан с усвоением произведений, бытовавших в среде взрослых. Это прежде всего рассказы о святых, широкое распространение которых в устной форме неоднократно отмечалось различными исследователями. На переход материала в детскую среду первым указал А.Н. Веселовский в «Опытах по истории развития христианской легенды» (1877).

В круге чтения крестьян духовные тексты занимали важное место. В статье А. Смирнова «Что читают в деревне?» приведены интересные данные – 60 % книг, составлявших круг крестьянского чтения, были «духовного содержания». Цифра практически не изменилась на протяжении второй половины прошлого века (за весь период сбора подобной информации). Влияние книжных текстов на формирование фольклорного репертуара показано в ряде работ С.Е. Никитиной.

Методика восприятия оказывалась разной, применительно к одним жанрам можно говорить о сопоставлении не только образов, но и мотивов, к другим – лишь компонентов (использование отдельных выразительных средств). В каждом жанре сложилось свое соотношение христианских и языческих элементов, достаточно различное, например, в пародиях, мифологических быличках, стихах и рассказах о святых. Для их характеристики необходимо выделить в каждом из жанров основные положения христианского учения и показать направления их переосмысления.

Проведенный нами краткий анализ позволяет сделать вывод, что ассимиляция детским фольклором народного православия происходила как непосредственно, так и опосредованно. Очевидно, что детский фольклор включает произведения различных жанров, воздействие на которые христианства развивалось по-разному. Так же как и в фольклоре взрослых, одни жанры усвоили более или менее цельные фрагменты христианского мировоззрения, другие, напротив, отразили лишь их отдельные следы. Рассмотрим явление трансформации фольклорных жанров более подробно.

Степень адаптации христианского материала определяется как стилевыми особенностями отдельных жанров, так и условиями его бытования. Отметим специфику восприятия христианских мотивов и образов в сказке. Ориентируясь на заведомую нереальность происходящего, структура сказки обусловливала большую долю вымысла, тогда как христианские тексты предполагали восприятие описываемого как реально произошедшего. Поэтому в сказку вошли лишь отдельные элементы или образы (святого Николая, Параскевы Пятницы, Бога, черта).

Христианские сюжеты гораздо обильнее представлены в жанрах «несказочной» прозы – устных рассказах, фабулатах и меморатах.

Небольшие жанры оказывались более подвижными. Так, в загадках, широко распространенных среди детей, обнаруживается четко вычленяемый план, связанный с православием:

По полю ходила,

Ключи обронила,

Месяц видел – не сказал,

Солнце увидало – подняло.

Загадка является слегка искаженным воспроизведением фрагмента духовного стиха, посвященного Пресвятой Богородице:

Ишла, ишла мати Мария

Как через поле широкое.

В загадке отразился реальный процесс – подъем по лестнице на крышу церкви и удар в колокол:

Лезу, лезу по железу, вылезу на мостик,

Возьму быка за хвостик,

Бык заорет, весь мир соберет.

Особенно интересна рецепция христианства в детских играх. В архиве О.И. Капицы находятся записи игр «Бог и черт», «Ангел и враг», позволяющие проследить особенности реминисценции христианских традиций.

В первой игре дети садятся в ряд, один из них изображает Бога, он подходит к сидящим и спрашивает:

Рядом с Богом ходит другой играющий – черт. Он все время старается помешать Богу: рассмешить отвечающего на вопросы. Если это ему не удается, то спрашиваемый переходит на сторону Бога, если же он рассмеется, то его берет черт. После допроса черт превращает всех доставшихся ему игроков в собак и натравливает их на «детей Бога». Между ними происходит борьба, победитель становится новым «богом».

Схема другой игры – «Ангел и враг» более проста. В ней участвуют двое – ангел и враг (черт). Между ними происходит следующий разговор:

Ангел (показывая вверх): Это что?

Враг: Небо.

Ангел (показывая вниз): Это что?

Враг: Земля.

Ангел (показывая направо): Это что?

Враг: Рай.

Ангел (показывая налево): Это что?

Враг: Дедушкин сор?

Вопросы продолжаются до тех пор, пока враг продолжает на них отвечать. Если враг не ответит, то он садится и вместо него в игру вступает следующий участник.

Показательно, что сюжеты и тексты этих игр восходят не к каноническим текстам Священного писания, а к апокрифическим сказаниям, возникшим на основе их трансформации в народном сознании. Так, они не только близки, но и местами совпадают с статьями из древнерусского рукописного сборника «Луцидариус» («Златой бисер»), который написан в форме катехизиса, т. е. беседы учителя с учеником.

Подобные сюжеты широко представлены в духовных стихах, причем и там обычно сохраняется диалогическая форма. Аналогичное явление отметил А.Н. Веселовский применительно к устным рассказам на темы апокрифов. Проникновение подобных текстов в детскую среду представляется естественным, потому что они часто использовались в качестве учебного материала. Сама форма диалога, трансформировавшаяся в легко разыгрываемую и запоминаемую игру, облегчала их переход к детям. Понятно, что при этом произошло вторичное переосмысление, хотя сам диалог не изменил своей структуры и воспроизведен достаточно последовательно. Подобные игры распространены практически у всех славянских народов.

Косвенным свидетельством популярности подобных игр является помещение в Прологе под 25 мая специального рассказа о наказании детей, которые попытались играть в литургию. «Выбрали они большой камень, положили на нем хлеб, поставиша в чаше воду и нача читати, пети и совершати все по Церковному обычаю». Один из ребят стал изображать священника, двое других – дьякона и певцов.

Когда они захотели взять с камня хлеб, чтобы «причаститься», с неба упал огонь и сжег хлеб и камень. Дети же «в ужасе попадоша на землю и лежаша без всякаго движения». После того на этом месте был отслужен молебен, и затем построена церковь. О широте распространения подобных текстов свидетельствуют разнообразные записи. Аналогичный рассказ записан в Италии, только там речь шла не о литургии, а о явлении детям Пресвятой Богородицы.

Более непосредственная форма ассимиляции христианства детским фольклором представлена в «детском народном календаре». Многие исследователи отмечали, что христианские элементы занимали в нем преобладающее место. Важным фактором, несомненно способствовавшим ассимиляции христианской обрядности в детской среде, была ее постоянная повторяемость.

В работах Г.С. Виноградова и О.И. Капицы мы находим достаточно полное воспроизведение не только схем отдельных обрядов, но и цельных обрядовых комплексов, связанных с календарными праздниками. По мере отмирания отдельных обрядов их черты также могли становиться играми (например, в виде считалок). В частности, детская приговорка:

Господи Иисусе,

Возьми меня за уси.

Не менее показательна и так называемая «детская мифология». Она сохранилась в произведениях тех писателей, чья творческая память была разбужена событиями революции и эмиграции, оторвавшими их от национальной среды, что и вызвало потребность запечатлеть «память народную». В книге «Посолонь» (1907) А.М. Ремизов воспроизводит сохранившиеся в его памяти детские игры «Красочки», «У лисы бал», «Кострома». Описывая игру «Кострома», писатель упоминает о названии водящего – «монашек», который в сюжете игры выступает как вестник солнца. Мотив умирающего и воскресающего божества, послуживший соединительным звеном между языческой и христианской традициями, закономерно отразился в детской среде, получив лишь несколько иное внешнее оформление. Показательно отражение этого явления именно в творчестве А.А. Ремизова, писавшего на стыке фольклорной и литературной традиций.

Не менее показательны и обращения детей к явлениям природы, растениям и животным. Широко известен текст, произносившийся во время сбора грибов:

Никола, Микола,

Наполни лукошко,

Стогом верхом,

Перевертышком.

Он напоминает подблюдную песню:

Никола, Микола,

Наполни, наполни,

Что неполного, непокрытого.

Генетически данный текст связан с древнейшим комплексом заклинаний для обеспечения плодородия, позднее использовавшимся для предсказания судьбы.

Распространены многочисленные записи, связанные с имитацией детьми магических действий по вызыванию дождя. Проникая в детскую среду, они также приобретали игровой характер и организовывались в виде закличек:

Дождик, дождик, перестань,

Мы поедем на Иордань,

Богу помолиться,

Христу поклониться.

Наряду с освящением источников и служением молебнов известен обряд вспахивания русла рек, при котором соху сопровождали женщины (в древности – обнаженные) с пением духовных стихов. Очень важно, что участники обряда никогда не осознавали свои действия как антихристианские.

Интересно показать, как изменился данный обряд, когда он оказался в детской среде. Обряд попал через посредство знахарей-заклинателей. К сожалению, славянские источники не содержат подобных описаний детских обрядов. В книге известного французского демонолога А. Реми описан этот обряд, выполненный девочкой. Демонолог специально оговаривает, что она подражала своей матери, известной как ведьма. «Маленькая девочка, помогавшая своему отцу в поле, была удручена его жалобами по поводу засухи. Она, не долго думая, решила помочь ему и, подражая своей матери, выкопала маленькую ямку, помочилась в нее, затем перемешала получившуюся грязь и произнесла заклинание, чтобы вызвать дождь».

Тесная связь элементов, имеющих христианское происхождение, с остатками древнейших реликтов несомненно облегчала их проникновение в детскую среду. Она обусловила наличие в детском фольклоре своеобразной переходной зоны, где христианские и языческие элементы соединились настолько тесно, что их оказалась невозможным отнести ни к одной из религиозных систем:

На вольном свете

Стоял вольный город,

К этому городу

Нет ни пути ни дороги,

А от этого города

Идут и пути и дороги.

В этом городе

Целый мир толпится,

А за ограду ступить боится.

Идет к нему посол нем,

Царь в руки взял

И все прочитал. (Ной)

Большой массив текстов, связанных с христианством, существует в составе школьного фольклора. Приведем пародийную молитву:

Господи иже еси на небеси,

На экзаменах шпаргалку принеси,

Пресвятая Мария-девица,

Не дай на экзамене провалиться.

Великий Никола-мученик,

Подскажи недоученное,

Всемогущий Иисус Христос,

Не задай на экзамене лишний вопрос,

Сохрани и спаси, Господи,

От кола и от двойки,

Ради раба твоего, грешника,

Накажи душу предателя

В образе преподавателя,

Колы и двойки скинь,

Господи, помилуй,

Показательно, что данный текст записан совсем недавно, хотя аналогичные молитвы известны в Европе, начиная с XVI века. Я.А. Коменский упоминает о них в своем труде «Великая дидактика» (1633).

В подобных текстах преобладает не слепая вера, а чисто практическое стремление к той конкретной пользе, которую может дать обращение к святому. Нетонущий в воде и несваривающийся в котле святой, способный даже восстать из пепла, перестает восприниматься как объект преклонения и приравнивается к другим мифологическим, а иногда и сказочным персонажам.

Интересна детская трактовка образа пророка Ионы, зафиксированная в рассказе Н.С. Лескова: «На вопрос, не удивляет ли его, как Иона жил внутри кита, ученик ответил: что же дивиться, это очень просто: кит – такая корчма была при море».

Образ святого в народном пантеоне в большинстве случаев складывался в результате взаимодействия древнейших языческих представлений и обязательных элементов христианского культа. При этом на первом месте всегда оказывались чисто практические мотивы, связанные с литургическими и культовыми моментами, а не с догматикой и катехизисом. Так, образ святой Параскевы, с которым связывалось персонифицированное представление о нечетном дне недели – Пятнице, приобрел двоякое звучание: с одной стороны, «бабья святая», помощница женщин и покровительница всех женских дел, а с другой – ревнительница благочестия, жестоко наказывающая за нарушение запретов.

Аналогичное звучание приобретает этот образ в заговорах, где сестры-лихорадки нередко именуются пятницами. В сказках ряда южнославянских народов, где «святый Понедилок, Середа и Пятница» (украинская) и «святые Середа, Троица и Пятница» (молдавская) выступают в роли трех волшебных помощниц героя (706, АТ883). «Мокошка» в словенских сказках имя колдуньи.

Христианская символика в колыбельных песнях представлена настолько широко, что некоторые исследователи, например А.Н. Мартынова, даже выделили их в особую тематическую группу. Показательно, что большинство приведенных ею текстов записаны в период с 1922 по конец 60-х годов XX века. Среди них выделяется несколько тематических блоков. Прежде всего, это имитации молитв:

Баюшки-баю

Сохрани тебя

Ангел твой!

Сохранитель твой

От всякого сглазу

От всякого благу

От всех скорбей

От всех напастей

От лому-ломища

От крови-кровища

От зла человека

Супостателя.

Данный текст представляет собой вольный пересказ текста известного канона ангелу-хранителю:

От всяких напастей свободи

От печалей спаси

От супостателя защити.

В одном ряду с ними стоит и упоминание Кикиморы в колыбельных песнях.

Проведенный нами анализ не претендует на полноту. Но он показывает, что исследование детского фольклора необходимо связать с выявлением в нем субстрата, связанного с усвоением христианских традиций. Он не просто занимал важное место в детском фольклоре, но и выступал как носитель системы морально-нравственных критериев. Это обстоятельство особенно важно в современных условиях, когда христианство интенсивно входит в повседневную жизнь.