Поделка Голубь Мира из бумаги. И, с наслаждением, втыкая в нее по одному слову, сказал

Добрый день, уважаемые читатели и гости блога! В преддверии довольно знаменательного дня, который мы отмечаем в мае месяце хочу предложить вам подборку идей и мастер классов поделок ко Дню победы.

Все мы с гордостью и уважением относимся к 9 маю, идем на мемориал и возлагаем цветы к памятникам. А вот в школах и детских садах устраиваются всевозможные выставки на данную тематику. Плюс проводятся мероприятия и конечно же конкурсы на лучшую работу.

Поэтому мне безусловно захотелось вам помочь с такой нелегкой предстоящей работой, а чтобы вы ее выполнили красиво и быстро, я прошлась по сети интернета и насобирала массу великолепных и творческих презентов, с которыми с радостью делюсь с вами.

В мы уже с вами делали различного рода сувениры, ведь праздников в году очень много. Кстати, говоря некоторые идеи можно взять и приурочить к этой теме, это я имею ввиду свою ко Дню защитников Отечества. А почему бы нет, ведь в ней мы с вами изготавливали танки, военную технику и тому подобное, кто не видел, прошу зайти в гости).

Очень красивые поделки на 9 мая своими руками

Начну я пожалуй с самого простого, но в тоже время популярного и супер красивого варианта. Ведь в этот день символом однозначно будет выступать красная звезда и георгиевская ленточка. Предлагаю сделать такой шедевр из бумаги.

Взгляните на этот макет и шаблон. Он выполнен из плотной бумаги, вернее из листа А4, можно взять и фотобумагу и тогда получится еще ярче и насыщеннее.

Чтобы такое соорудить необходимо распечатать заготовку, которую вы видите сейчас на своем экране. Она у меня есть в большом формате, так что кому нужно пишите, вышлю на ваш электронный ящик.

Следующий вариант, это пластилиновые фантазии.

К пластилину можно добавить и еще что-нибудь например цветы, а именно гвоздики, а вот как их изготавливать и из чего, смотрите дальше.

Вот такая чудесная работа с птицей и символикой.

А это уже посложнее, целая композиция, прям хоть на выставку выставить можно. Вместо пластилина вы можете взять специальное тесто для лепки.

Вот смотрите, еще вот такие варианты сделанные из соленого теста.

Здесь представлены значки и медали.

Вот эта работа заслуживает аваций, выполнена из теста в форме фоторамки. Браво автору! Взята она со Страны мастеров.

Можно праздничные сюрпризы сделать и в стиле квиллинга, да и оригами тоже можно приурочить сюда.

Также хорошо сюда пойдет метод торцевания из обычных салфеток. Смотрите факел, огонь славы выполнен именно таким способом.

Напоминаю, что для этого вам необходимо вырезать квадратик и намотать его на стержень или карандаш, а потом приклеивать.

Либо вот этот голубь, ну великолепно смотрится, а главное элементарно просто и доступно для любого желающего.

Главное немножечко терпения и у вас все непременно получится.

Нарисуйте сначала карандашом сюжет, а потом из салфетки вырежьте квадратики, и при помощи накручивания на карандаш и клея приклейте все детали.

Звезда и цветы, тоже симпатично смотрятся вместе. А главное нужный фон — оранжево-черный.

Можно и дату выложить также. А там мысль продолжите и что-нибудь вытворите свое уникальное и неповторимое.

Конечно и без салюта не обойтись. Тадам, в небе грохочет!

Большой популярностью среди дошкольников и школьников младших классов и старших пользуются обычные диски. А что, ведь, если их перевернуть, то это будет блестяще и оригинально.

Размещайте на нем любую символику дня Победы, а потом показывайте всем свою работу.

Можно указать дату или сколько прошло лет с того дня.

Предлагаю еще остановиться вот на таком забавном изделии, а именно танке. Нарежьте полоски из картонной гофробумаги, а дальше следуйте поэтапной инструкции.

Можно из спичек даже собрать, представляете, а поможет вам в этом это видео с канала ютуб.

Получилось симпатично, но не хватает для законченности звезды, не так ли? Давайте ее выполним в технике оригами и она будет в роли подставки.

Превосходно получилось, как вам такая очаровательная идейка? А дальше будет только интереснее.

Выполнить можно еще из теста такую военную технику, для этого заведите крутое тесто из воды (1ст.л), растительное масло (0,5 ч.л) соль (1 ст.л), мука (1 ст.).

Затем начните творить. Лучше всего делать по картинке или по готовому игрушечному танку.

Затем раскрасьте в нужный цвет.

Поделка в виде Вечного огня с шаблоном

Самое легкое, что приходит на ум так эта аппликация, школьникам и дошкольникам такая идея всегда очень нравится. Ведь все они любят работать с бумагой и клеем.

Для начала нарисуйте огонь, или воспользуйтесь готовыми заготовками, далее звезду и символику, вырежьте и приклейте на открытку.

Также мне понравилась еще такая модель, но основе вот этого шаблона звезды. Пунктирные линии, это линии сгиба.

Перенесите это на лист картона, на обратной стороне нарисуйте четкие контуры.

Начните сгибать по этим линиям.

Остается добавить не хватающей нотки, красного огненного пламени.

Вот похожая идея, образец большой звезды есть у меня, пишите внизу статьи, я отправлю.

Можно эту поделку кстати выполнить из шариков пластилина.

Главное наметьте для ребенка контуры и расскажите ему, что от него требуется. Также можно фон раскрасить акварельными красками.

Ну и сделать небольшую аппликацию, вообщем придумывайте, для вдохновения возьмите эту задумку.

Ну и не могла я пройти мимо около этой творческой работы.

Нам понадобится:

• картонная коробка из под конфет
• цветная бумага или цветной картон (красный, оранжевый, серый, желтый)
• клей ПВА или двусторонний скотч
• синильная проволока
• бумажные формы для кексов
• фотография солдата в полный рост

Этапы работы:

1. Вырежьте из картона звезды разных размеров.

2. Обклейте коробку из под конфет в нужный цвет.

3. Седлайте из гофрированной бумаги огонь из разных цветов, чтобы он как будто пылал.

4. Теперь из полосок картона сделайте треугольники-подставки и разместите на них солдатов.

5. Плюс такие полукруглые колонны за ними.

6. Ну, и остается соорудить цветы, можно сделать любые, у меня на этот случай есть такая , ведь можно и розы и тюльпаны сделать. В этом варианте предполагается сделать из стаканчиков и разукрасить их красками, а стебельками будут выступать синельная проволока.

7. И вот какой итог, оказывается не так уж и все сложно.

Вот еще одна модель.

Открытка из бумаги и картона ко Дню победы для учащихся 1-4 класса

Самое наверно распространенное, да еще и очень обворожительное чудо, это конечно цветы. Сколько их бывает, просто не с честь, в я уже вам давала наработки, но вот гвоздику я не показывала как можно сделать. Поэтому исправляюсь, ведь именно их в большинстве своем дарят в этот день ветеранам на открытках.

Сложите лист бумаги пополам, затем еще раз и еще. Лучше всего для этой цели подойдет красная бумажная салфетка. У вас должно получиться 6 прямоугольников.

Хорошо получается из гофрированной бумаги. После все прямоугольники положите в одну стопку и сверните их гармошкой, а затем перевяжите проволокой, как показано на этом рисунке.

Концы сделайте в виде треугольников и распушите цветок. Но, это еще не все, вы можете экспериментировать и взять например белый цвет, а концы обвести фломастером.

Вариантов множество, и все они похожи друг на друга.

Теперь можете брать и украшать ими праздничные открытки.

Давайте еще сделаем такую. Согните лист пополам и на одной стороне нарисуйте то, чем хотите поразить.

Скрутите их в шарики.

Но, это еще не все, нужны также длинные полосы, скатайте их в жгутики.

А вот теперь при помощи клея начните украшать изделие.

Получится классно, вы так не считаете?

Довольно прикольно смотрится и очень стильно.

Вот еще одна славная работа.

Мастер классы работ для детского сада (дошкольников)

Для самых маленьких могу предложить сделать цветы из обычных формочек для кексов. С таким видом деятельности они справятся на ура.

Нам понадобится:

• стаканчики
• проволока синельная
• краски
• кисточка

Этапы работы:

1. Возьмите разноцветные бумажные формочки, если они у вас белые, то окрасьте их в любой яркий цвет кисточкой, дайте высохнуть.

Сделайте отверстие ручкой или можно шилом.

2. Воткните аккуратно проволоку и согните ее конец в основание.

3. Вот такой нарядный букетик вышел.

Или забавную поделку в форме салюта, способом выдувания, капните на лист каплю краски, а после пусть ваш ребенок дует в трубочку.

За счет воздуха получатся всплески и брызги в разные стороны.

Можно таким образом целый город нарисовать.

Или использовать еще втулки.

И те же формочки только в другом амплуа.

Можно предложить ребятишкам сделать самолет из обычного пластилина.

Конечно им нужно будет помогать, но с этим заданием они явно справятся все.

Можно коллективную деятельность организовать совместно с родителями.

Главное нужно передать символику предстоящего праздника.

Вот даже и открытки сделали воспитанники старших, средних и подготовительных групп.

Что ж, вот еще один шедевр, очень стильный и красивый.

Можно, если хотите что-то посерьезнее создать машину из втулок туалетной бумаги. Конечно их нужно будет покрасить в нужный цвет, черный.

Затем перевяжите малярным скотчем.

И обклейте цветной или упаковочной бумагой.

Затем останется выполнить пушку и кабину.

Делаем очень быстро поделки к 9 маю на конкурс в школу

Первое, что мне пришло на ум, так это стендгазета. В мое время они были очень популярны, мы их делали на каждое мероприятие, почему бы и эту традицию вновь не возобновить.

Возможно, вам будет полезно вот это видео.

Вашему вниманию хочу представить вот такие небольшие заготовки в виде раскрасок, берите карандаши и фломастеры и начинайте колдовать над этими плакатами, получится точно супер и клево.

А вообще, если хотите как то выделиться из всей толпы ваших сверстников, то сделайте вешицу из фоамирана. Взгляните на эти цветочки на ленточках.

Предлагаю небольшой мастер-класс на эту тему.

Нам понадобится:

• фоамиран
• клеевой пистолет
• булавочка или лучше брошка с булавкой
• георгиевская лента
• проволока

Этапы работы:

1. Возьмите ленточку и отрежьте аккуратно ножницами, длина примерно 25 см. Края можно опалить свечкой или зажигалкой, чтобы они не бахромились.

2. Следующий шаг, вот так как показано приклейте заготовку.

3. Сделайте разметку деталей на обычном листе бумаги. Поскольку это гвоздика, значит они будут следующие:

4. Из фоамирана сделайте такие заготовки. То есть это будут лепестки и листики.

7. В некоторых местах склеивайте, используйте пистолет.

8. Зафиксируйте готовый цветочек на ленточку.

9. С обратной стороны приклейте брошку.

Также оригинально и отменно смотрится вот такая поделка в технике квиллинг. Вам необходимо будет сначала наделать треугольные детали, а потом вставлять друг в друга в определенной последовательности.

Я надеюсь вы с этой техникой знакомы, вот вам некая подсказка.

Вы и сами можете создать любую форму.

Вот эти картинки взяты со страны мастеров. Какая рука, прям факел победы.

Ну, и конечно же украсить ее на свой вкус символикой, например написать Отечественная война.

Вот еще один креативный шедевр в стиле торцевания.

Нельзя и обойтись в этот день без вытынанок.

Прелестно и очень мило выглядит данный образец.

Фантазируйте и все у вас точно получится.

Вот вам несколько образцов для этой цели.

Здесь вообще получился Мемориал Славы из березок. Главное, что еще и веточки живые приурочил.

Можно нарисовать картины витражными красками.

Или же оформить нитями.

А если вы умеете вышивать, то тогда вперед выполните такое изделие.

И наконец супер идея, это бисероплетение.

Конечно, если вы в этом не разбираетесь, то вам будет сложновато разобрать эту схему. Но, зато итог будет очень нежная красная роза. А ленточка оранжево-черного цвета будет прекрасно сочетаться с этим шедевром.

Сувениры и подарки ветеранам в этот день

Для детей детского садика предлагаю самый простенький вариант, это на мой взгляд сделать значки и ордена.

Необходимо сначала найти и распечатать шаблон.

Ну, а потом за дело, раскрасьте их, как подобается.

Сначала разрисуйте поверхность белой краской и дайте высохнуть. Нанесите клей ПВА на покупной значок.

И приклейте их на значок. Раскрасьте акриловой краской.

Затем продолжите работу и сделайте георгиевскую ленту.

С противоположной стороны это выглядит вот так.

Можно также выполнить такую праздничную записку из бумаги в виде треугольного письма.

Конечно же, всякие открыточки с Победой!

Оформить можно например вот так.

Или поместить на них цветы.

Вот еще работы, выбирайте.

Вот такая объемная работа заслуживает внимания, здесь используется легкая ткань.

Вот такую я в следующей статье покажу поэтапно, чтобы было легче воссоздать. А пока вы можете подписаться на мою группу в контакте или же добавить сайт в закладочки браузера.

Вот еще один суперский шедевр.

Или за основу возьмите вот этот.

Внутри напишите пожелания и поздравления, ветеранам будет очень приятно получить такое письмо.

Можно сделать и подарить книгу, которую по особенному обернуть.

Стиль скрапбукинг, как вы могли уже заметить.

Также можно испечь наивкуснейший тортик.

Делаем Георгиевскую ленточку из атласных лент с детьми

В этом году мы с вами как обычно украсим свою одежду георгиевскими лентами, которые будут символизировать и напоминать нам об этом важном в истории событии (это один из главных атрибутов этого торжества). Если разобраться, то эти два цвета обозначают вечное пламя огня (оранжевый) и дым (черный), который возникал, когда горели города и поселки русского населения страны.

Все вы наверно хоть раз в жизни видели брошки из атласных ленточек и сейчас стало модно украшать их цветочками в стиле канзаши.

Хотите научиться такому мастерству? Тогда смотрите эту инструкцию слева направо и повторяйте шаг за шагом, у вас все получится, используйте клеевой пистолет.

Выбирайте любой вариант и действуйте.

Все эти шедевры фантастические и очень привлекательные.

Как же это все таки нежно и классно выглядит.

Вот еще идеи по поводу этого.

Кому эти схемы показались замудренными, то для вас я подобрала видео с подробным инструктажем. Благодаря ему вы точно научитесь этому произведению искусства.

Конкурсные работы со Страны мастеров

Ну, а теперь как и обещала работы, которые я увидела с этого знаменитого сайта. Вы можете по ним воссоздать такие замечательные образы.

Поделка Голубь Мира из бумаги

Еще одни символом являются голуби. Их также выполните при помощи подручных средств, которые есть в вашей квартире.

Чтобы они выглядели объемными, сделайте очень много перьев, а потом соедините клеем, либо задействовать еще можно поролон.

Также взять нитки и основу сделать из них, это будет туловище, а все остальные части тела из другого материала, как на этом фото.

Шаблоны можно раздобыть в интернете или запросить у меня.

Смотрите еще и на палочках можно оформить композицию.

Мне понравился еще вот этот голубок, он как будто настоящий.

В принципе его нужно только распечатать на бумаге и вырезать, а дальше согнуть по линиям сгиба.

А потом наслаждайтесь поделкой. Круто.

А может вот такой вам понравится, традиционный вариант.

Из пластиковой посуды, а именно тарелки, смотрите, что вышло.

Кто бы мог подумать, но это еще и имитация настоящих птичьев крыльев, если у вас чашка с такими рефленными ободками.

Ну и напоследок, птица в стили вытынанок, или киригами, правда суперски смотрится?

Как можно сделать объемную звезду?

В принципе в этой статье в самом начале мы с вами уже видели различного рода звезды. Но, тут еще хочу предложить к просмотру еще один видеосюжет.

Плюс такие изделия ручной работы.

Можно попробовать сначала в технике оригами по загибать.

Ну, а от этой вы будете просто в шоке, такая прям волшебная звездочка получится.

Используйте картон, гофрированную бумагу и клей для работы. Сделайте подготовительную работу, вырежьте все необходимые детали.

Склейте все части между собой, а потом украшайте имитированными листиками.

Розочки сложите из гофоробумаги, скрутите их по спирали, затем закрепите.

Праздничные открытки к Великому дню Победы

Хочется еще слегка затронуть эту тему, хотя скоро я отдельно напишу по этому поводу заметку. Сейчас предлагаю посмотреть ролик, и может именно такую прелесть вы сделаете к этому празднику Победы.

Еще больше задумок
Или же возьмите и выполните вот по этому образцу. Объемно получается и совсем не трудно.

Либо простенький мастер класс предлагаю к просмотру. Вырежьте из гофробумаги круг и сложите его вот так.

Затем концы надрежьте.

Таких заготовок должно быть минимум 3-4 штуки на один цветочек. Серединку смажьте клеем.

А потом поместите на открытку.

И дополните стеблями и листиками, а также надписями и ленточкой.

Если вам не понравился этот вариант, то берите вот этот или следующий.

Они оба очень хорошо смотрятся в живую.

Вот и все друзья, на этом заканчиваю этот пост. Надеюсь вам понравились эти идеи и задумки и вы обязательно возьмете себе что-нибудь на заметку. Всем пока и до скорого! Удачи и отличного солнечного настроения. Пока!

С уважением, Екатерина Манцурова

1.2. Смешение цветов (окрашенных световых потоков)

(Речь идет о смешении излучений, но не красок (т. е. оптическом смешении). Последнее только иногда дает результаты, сходные со смешением цветных излучений. Например, при смешении пигментов, имеющих чистые цвета, с пигментом белого цвета можно аналогично смешению спектральных цветов с белым получить разные степени чистоты данного цвета, начиная от той, которую имеет цветная краска в чистом виде, до нуля. Однако, вообще говоря, цвет смеси красок совсем не тот, что у смеси цветов. Характерный тому пример: смесь всех красок палитры отнюдь не дает белый цвет, а будет выглядеть черной или грязно-красно-оранжевого цвета. Аналогично смесь красной краски с фиолетовой вместо пурпурного дает очень темный, буровато-фиолетовый цвет. )

При проектировании осветительной установки и цветового оформления помещений, а иногда и оборудования приходится предсказывать результаты смешения окрашенных световых потоков. Различные цветовые ощущения соответствуют световым потокам разного спектрального состава. Однако ощущение одного и того же цвета может возникнуть и при различных спектральных составах излучения. Следовательно, цвет не характеризуется однозначно спектральным составом. Ощущение белого цвета может возникнуть в том случае, если в глаз попадает световой поток приблизительно одинаковой мощности всех участков видимого спектра, а также при смешении трех основных взаимонезависимых спектральных цветов.

Из сказанного следует, что использовать спектральный состав излучения для выражения цветов довольно затруднительно. Более удобным является другой способ определения цветов, широко применяемый на практике. Этот способ - трехцветное выражение цветов - опирается на широко известный факт, что любой цвет может быть получен при смешении в различных пропорциях только трех надлежащим образом подобранных цветов, называемых основными.

Мы редко видим отдельные монохроматические лучи. Их можно наблюдать в спектральных приборах, в специальных газоразрядных трубках, на радуге и т. д. Обычно в наш глаз поступает лучистый поток смешанного состава, содержащий много длин волн разных цветов спектра. Однако это разнообразие длин волн зрением не констатируется. Все упавшие на глаз электромагнитные колебания видимой части спектра смешиваются, сливаются, и глаз воспринимает некоторый единый цвет, в котором отдельные слагаемые этого цвета никак не выделяются. При смешении в глазу нескольких цветов мы воспринимаем некоторый новый цвет. Определением цвета, получающегося путем смешения нескольких других цветов, занимается цветоведение 1 .

1 (Вообще цветоведение охватывает широкий круг вопросов, включающих в себя разделы физики, светотехники, физиологии, и тесно связано с эстетикой, искусством, а также рядом отраслей техники. )

Если источник света с заданным распределением энергии излучения освещает неселективную поверхность и свет, отражаясь от нее, попадает в глаз, при этом не происходит изменение в относительном спектральном распределении энергии. Если на поверхность попадает одновременно два или более цветных световых потоков, либо если источник света освещает несколько селективных поверхностей, то световые потоки, отражаясь от них, действуют независимо и глаз воспринимает их сумму.

При определении результирующего цвета после смешения нескольких окрашенных световых потоков следует четко различать тип смешения этих цветов. Так, если смешаем несколько цветных световых потоков (рис. 1.5, а ), например красный и зеленый, то получим желтый свет, при смешении зеленого и синего - голубой, синего и красного - пурпурный, синего, зеленого и красного в определенной пропорции - белый свет. В этом случае мы получаем слагательное (аддитивное) смешение , ибо световые потоки складываются между собой и образуют результирующий цвет.

L рез =L 1 +L 2

Аддитивное смешение цветов можно получить, наблюдая с некоторого расстояния поверхность, покрытую цветными пятнами, полосками различного цвета, точками (которые сливаются на расстоянии). Смешение цветов на расстоянии называют пространственным смешением . При этом яркость результирующего цвета можно выразить

L рез =(L 1 S 1 +L 2 S 2)/(S 1 +S 2)

где S 1 и S 2 - площадь, занимаемая одним и другим цветом.

Если перед проекционным фонарем, который излучает белый свет, поместить цветные фильтры, результат смешения получается другой. Например, световые потоки, прошедшие фиолетовый и желтый фильтры, на белом экране дают красный свет, а желтый и зеленовато-голубой фильтры - зеленый. Каждый фильтр, помещенный перед фонарем, задерживает свою часть спектра белого света и поэтому на экране складываются потоки, прошедшие все фильтры. Если перед фонарем поставить три фильтра - голубой, зеленый и красный, то на экране будет темно, света не будет. Такое смешение окрашенных световых потоков называется избирательным (вычитательным или субтрактивным) смешением , ибо каждый фильтр поглощает свою часть спектра. В данном случае яркость результирующего цвета определяется как разность яркостей белого излучения L бел и цветов, задержанных фильтрами,

L рез =L бел -L 1 -L 2

При смешении красок (рис. 1.5, б ) происходит избирательное смешение, так как одна краска гасит другую. Например, смесь голубой и желтой красок дает зеленый цвет или, если на красную стену направить зеленый свет, в этом случае происходит избирательное смешение. Красная стена отражает только красный свет, а при облучении такой стены зеленым светом она не отражает света и кажется черной. Факторы смешения цветов следует учитывать при цветовом оформлении.

Сложим два чистых спектральных цвета, допустим, оранжевый и синий. Практически это можно осуществить, например, проектируя на белый экран соответствующие этим цветам участки спектра. Когда яркость (количество) синего цвета во много раз превзойдет яркость оранжевого, то и смесь двух цветов на экране будет выглядеть синей. Будем постепенно увеличивать количество (яркость) оранжевого цвета. Опыт показывает, что смесь будет восприниматься сначала фиолетовой, затем пурпурной, красной и, наконец, оранжевой. Как бы мы ни комбинировали количество синего и оранжевого цветов, получить от их смешения какие-либо другие цвета, кроме упомянутых (например, желтый или зеленый), мы не сможем.

На цветовом круге (см. рис. 1.2) можно увидеть, что все цвета, которые были получены в результате смешения синего и оранжевого, лежат между смешиваемыми цветами на короткой части окружности. Цвета, которые лежат между теми же смешиваемыми цветами, но на длинной части окружности, не могут быть получены в результате смешения этой пары цветов.

Возьмем два цвета, расположенные на цветовом круге диаметрально противоположно, например, синий и желтый. Смешивая эти два цвета в различных пропорциях, можно получить синие и желтые цвета различной чистоты, а при определенном соотношении яркостей смешиваемых цветов результирующим будет цвет ахроматический. Аналогичный результат дадут все пары цветов, расположенные на противоположных концах любого диаметра круга. Такие цвета называют дополнительными , они как бы дополняют друг друга до белого. Естественно, что для получения чисто белого цвета дополнительные цвета надо брать в строго фиксированных количествах, определяемых яркостью того и другого цвета.

Исследование и подбор взаимно дополнительных спектральных цветов проводились много раз. На рис. 1.6 приведена средняя кривая, подводящая итог полученным результатам. Для того чтобы по ней найти длину волны λ 2 цвета, дополнительного к данному цвету λ 1 надо восстановить перпендикуляр к оси абсцисс от значения λ 1 и через точку его пересечения с кривой (белого цвета) провести горизонтальную прямую до оси ординат. Пересечение этой прямой с осью ординат и укажет искомое значение λ 2 .

Кривая на рис. 1.6 для участка спектра, заключенного между длинами волн 493 и 567 нм, т. е. от синего до желто-зеленого, не дает никаких значений дополнительных цветов. Так получается потому, что на цветовом круге против этих цветов лежат пурпурные цвета, которые и будут для них дополнительными. Это позволяет установить единицу насыщенности для пурпурных цветов. Последняя принимается равной насыщенности того дополнительного цвета, который, имея такую же яркость, дает чисто белую смесь с данным пурпурным цветом.

Смешивая различные пары чистых (недополнительных) цветов, можно установить, что результирующий цвет получается тем чище, чем ближе смешиваемые цвета расположены друг к другу. Из пары - красный и фиолетовый - получаются чистые пурпурные, а из пары - желтый и фиолетовый - оранжевые, красные и пурпурные весьма низкой чистоты. Точки, соответствующие результирующим цветам, располагаются на хордах цветового круга, соединяющих два смешиваемых цвета. Чем длиннее хорда, т. е. чем ближе она проходит к центру круга, тем меньше чистота цветов, на ней расположенных. Наконец, когда хорда превратится в диаметр, смешиваемые цвета будут являться дополнительными, а в результате их смешения может быть получен ахроматический цвет.

В общем случае при смешении двух каких угодно цветов возникает третий цвет, изображенный точкой A (см. рис. 1.2), на прямой, соединяющей точки I и II смешиваемых цветов. Расположение точки A определяется следующим образом: если один из смешиваемых световых потоков имеет три единицы, а вторая - одну единицу, то точка смеси будет лежать на 1 / 4 расстояния от точки, соответствующей большей интенсивности, и на 3 / 4 от точки, относящейся к меньшей интенсивности. Другими словами, положение точки на прямой обратно пропорционально интенсивности двух световых потоков.

Одинаковые по виду, но различные по составу цвета, будучи смешаны с другим цветом, дают смесь в соответствии с этими цветами. Например, если смешать с фиолетовым цветом сначала спектральный оранжевый цвет, а потом оранжевый, который сам получен смешением красного с желтым (и, значит, оранжевых спектральных лучей совсем не содержит), то смесь оба раза получится совершенно одинаковой (бледно-пурпурной). Таким образом, в результате смешения двух цветов может быть получено большое количество других цветов, но отнюдь не все существующие цвета, поскольку при таком смешении результирующий цвет располагается на цветовом круге только на линии, соединяющей смешиваемые цвета.

Для того чтобы путем смешения можно было получить любой цвет, необходимо и достаточно прибавить к произвольно выбранным двум основным цветам третий. При этом в числе выбранных основных цветов не должно быть дополнительных или взаимозависимых, т. е. ни один из них не должен являться результатом смешения двух других. Этому условию удовлетворяет, например, точка III (см. рис. 1.2) на цветовом круге. Смешивая цвета, характеризуемые точками I , II и III , можно получить все цвета, лежащие в треугольнике с вершинами I , II и III . Чем чище цвета, принятые за основные, тем больше треугольник I , II , III . Но даже в случае, когда точки I , II и III соответствуют чистым цветам, т. е. располагаются на окружности, в результате смешения основных цветов можно получить только цвета с меньшей чистотой, хотя и любого цветового тона.

Результаты проведенных исследований по оптическому смешению цветов позволили установить ряд законов. Основные из них следующие:

глаз может регистрировать лишь три вида различий цвета, выражаемых, например, различием цветового тона, насыщенности и яркости;

если в смеси трех цветов один из них непрерывно изменяется (в то время как два других остаются неизменными), цвет смеси также изменяется непрерывно;

одинаковые по виду, но различные по спектральному составу цвета, будучи смешаны с другим цветом, дают смесь того же цвета. Это означает, что мы можем оперировать с цветами, не учитывая их спектральный состав.

Из последнего закона можно сделать следующие выводы:

если цвет а одинаков с цветом b , а цвет c с d , то цвет смеси a +c одинаков по цвету со смесью b +d . Это правило аналогично арифметической аксиоме: если равные величины складываются с равными, то и результаты сложений равны;

если цвет a одинаков с цветом b , a цвет смеси с уравнен по цвету со смесью d , то после вычитания a из смеси c цвет остатка будет тот же, что и после вычитания цвета b из смеси d . Это правило также аналогично арифметической аксиоме: когда равные величины вычитаются из равных, результаты вычитания равны между собой;

если одна единица светового потока имеет тот же цвет, что и одна единица другого светового потока, то цвет любого числа единиц (или любой доли единицы) первого потока одинаков с цветом такого же числа единиц (или такой же доли единиц) второго. Это правило также аналогично арифметической аксиоме: если одинаковые величины умножаются (или делятся) на одно и то же число, результаты всегда одинаковы.

Из сказанного ранее можно сделать еще два вывода:

для каждого спектрального цвета, кроме участка спектра, заключенного между 493 и 567 нм, можно подобрать такой другой спектральный цвет (дополнительный), расположенный на противоположном конце диаметра цветового круга, в смеси с которым он дает белый. Естественно, что для получения чисто белого цвета их надо брать в строго определенных количествах, определяемых яркостью того и другого цвета;

смесь двух цветов, отстоящих на цветовом круге друг от друга менее чем на 180°, имеет какой-либо цвет, расположенный на этой части круга. При этом чистота цвета смеси обычно меньше, чем у соответствующего спектрального цвета. Чистота смеси тем ниже, чем дальше отстоят смешиваемые цвета друг от друга.

Результаты смешения двух различных цветов приведены в табл. 1.5 .

Конспект:
НИТИ НА ЛИЦЕ. РОСТКИ. ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННАЯ КОМПРЕССИЯ.

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Еще: спина – с блестящей, цвета старой слоновой кости шерстью. По спине ползет темное, с крошечными, прозрачными крыльями насекомое – спина вздрагивает, чтобы согнать насекомое, еще раз вздрагивает…

Еще: от листьев тень – плетеная, решетчатая. В тени лежат и жуют что-то, похожее на легендарную пищу древних: длинный желтый плод и кусок чего-то темного. Женщина сует это мне в руку, и мне смешно: я не знаю, могу ли я это есть.

И снова: толпа, головы, ноги, руки, рты. Выскакивают на секунду лица – и пропадают, лопаются, как пузыри. И на секунду – или, может быть, это только мне кажется – прозрачные, летящие крылья-уши.

Я из всех сил стискиваю руку I. Она оглядывается:

– Что ты?

– Он здесь… Мне показалось…

– Кто он?

– S… Вот только сейчас – в толпе…

Угольно-черные, тонкие брови вздернуты к вискам: острый треугольник, улыбка. Мне не ясно: почему она улыбается – как она может улыбаться?

– Ты не понимаешь – I, ты не понимаешь, что значит, если он или кто-нибудь из них – здесь.

– Смешной! Разве кому-нибудь там, за Стеною, придет в голову, что мы – здесь. Вспомни: вот ты – разве ты когда-нибудь думал, что это возможно? Они ловят нас там – пусть ловят! Ты – бредишь.

Она улыбается легко, весело, и я улыбаюсь, земля – пьяная, веселая, легкая – плывет…

Запись 28-я.

Конспект:

ОБЕ. ЭНТРОПИЯ И ЭНЕРГИЯ.

НЕПРОЗРАЧНАЯ ЧАСТЬ ТЕЛА

Вот: если ваш мир подобен миру наших далеких предков, так представьте себе, что однажды в океане вы наткнулись на шестую, седьмую часть света – какую-нибудь Атлантиду, и там – небывалые города-лабиринты, люди, парящие в воздухе без помощи крыльев или аэро, камни, подымаемые вверх силою взгляда, – словом, такое, что вам не могло бы прийти в голову, даже когда вы страдаете сноболезнью. Вот так же и я вчера. Потому что – поймите же – никто и никогда из нас со времени Двухсотлетней Войны не был за Стеною – я уже говорил вам об этом.

Я знаю: мой долг перед вами, неведомые друзья, рассказать подробнее об этом странном и неожиданном мире, открывшемся мне вчера. Но пока я не в состоянии вернуться к этому. Все новое и новое, какой-то ливень событий, и меня не хватает, чтобы собрать все: я подставляю полы, пригоршни – и все-таки целые ведра проливаются мимо, а на эти страницы попадают только капли…

Сперва я услышал у себя за дверью громкие голоса – и узнал ее голос, I, упругий, металлический, – и другой, почти негнувшийся – как деревянная линейка – голос Ю. Затем дверь разверзлась с треском и выстрелила их обеих ко мне в комнату. Именно так: выстрелила.

I положила руку на спинку моего кресла и через плечо, вправо – одними зубами улыбалась той. Я не хотел бы стоять под этой улыбкой.

– Послушайте, – сказала мне I, – эта женщина, кажется, поставила себе целью охранять вас от меня, как малого ребенка. Это – с вашего разрешения?

И тогда – другая, вздрагивая жабрами:

– Да, он и есть ребенок. Да! Только потому он и не видит, что вы с ним все это – только затем, чтобы… что все это – комедия. Да! И мой долг…

На миг в зеркале – сломанная, прыгающая прямая моих бровей. Я вскочил и, с трудом удерживая в себе того – с трясущимися волосатыми кулаками, с трудом протискивая сквозь зубы каждое слово, крикнул ей в упор – в самые жабры:

– С-сию же с-секунду – вон! Сию же секунду!

Жабры вздулись кирпично-красно, потом опали, посерели. Она раскрыла рот что-то сказать и, ничего не сказав, – захлопнулась, вышла.

Я бросился к I:

– Я не прощу – я никогда себе этого не прощу! Она смела – тебя? Но ты же не можешь думать, что я думаю, что… что она… Это все потому, что она хочет записаться на меня, а я…

– Записаться она, к счастью, не успеет. И хоть тысячу таких, как она: мне все равно. Я знаю – ты поверишь не тысяче, но одной мне. Потому что ведь после вчерашнего – я перед тобой вся, до конца, как ты хотел. Я – в твоих руках, ты можешь – в любой момент…

– Что – в любой момент, – и тотчас же понял – что , кровь брызнула в уши, в щеки, я крикнул: – Не надо об этом, никогда не говори мне об этом! Ведь ты же понимаешь, что это – тот я, прежний, а теперь…

– Кто тебя знает… Человек – как роман: до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать…

I гладит меня по голове. Лица ее мне не видно, но по голосу слышу: смотрит сейчас куда-то очень далеко, зацепилась глазами за облако, плывущее неслышно, медленно, неизвестно куда…

Вдруг отстранила меня рукой – твердо и нежно:

– Слушай: я пришла сказать тебе, что, может быть, – мы уже последние дни… Ты знаешь: с сегодняшнего вечера отменены все аудиториумы.

– Отменены?

– Да. И я шла мимо – видела: в зданиях аудиториумов что-то готовят, какие-то столы, медики в белом.

– Но что же это значит?

– Я не знаю. Пока еще никто не знает. И это хуже всего. Я только чувствую: включили ток, искра бежит – и не нынче, так завтра… Но, может быть, они не успеют.

Я уж давно перестал понимать: кто – они и кто – мы. Я не понимаю, чего я хочу: чтобы успели – или не успели. Мне ясно только одно: I сейчас идет по самому краю – и вот-вот…

– Но это безумие, – говорю я. – Вы – и Единое Государство. Это все равно как заткнуть рукою дуло – и думать, что можно удержать выстрел. Это – совершенное безумие!

– «Надо всем сойти с ума – как можно скорее сойти с ума». Это говорил кто-то вчера. Ты помнишь? Там…

Да, это у меня записано. И следовательно, это было на самом деле. Я молча смотрел на ее лицо: на нем сейчас особенно явственно – темный крест.

– I, милая, – пока еще не поздно… Хочешь – я брошу все, забуду все – и уйдем с тобою туда, за Стену – к этим… я не знаю, кто они.

Она покачала головой. Сквозь темные окна глаз – там, внутри у ней, я видел, пылает печь, искры, языки огня вверх, навалены горы сухих, смоляных дров. И мне ясно: поздно уже, мои слова уже ничего не могут…

Встала – сейчас уйдет. Может быть – уже последние дни, может быть – минуты… Я схватил ее за руку.

– Нет! Еще хоть немного – ну ради… ради…

Она медленно поднимала вверх, к свету мою руку – мою волосатую руку, которую я так ненавидел. Я хотел выдернуть, но она держала крепко.

– Твоя рука… Ведь ты не знаешь – и немногие это знают, что женщинам отсюда, из города, случалось любить тех. И в тебе, наверное, есть несколько капель солнечной, лесной крови. Может быть, потому я тебя и – -

Пауза – и как странно: от паузы, от пустоты, от ничего – так несется сердце. И я кричу:

– Ага! Ты еще не уйдешь! Ты не уйдешь – пока мне не расскажешь о них – потому что ты любишь… их, а я даже не знаю, кто они, откуда они. Кто они? Половина, какую мы потеряли, Н ² и О – а чтобы получить Н ² О – ручьи, моря, водопады, волны, бури, – нужно, чтобы половины соединились…

Я отчетливо помню каждое ее движение. Я помню, как она взяла со стола мой стеклянный треугольник и все время, пока я говорил, прижимала его острым ребром к щеке – на щеке выступил белый рубец, потом наливался розовым, исчезал. И удивительно: я не могу вспомнить ее слов – особенно вначале – и только какие-то отдельные образы, цвета.

Знаю: сперва это было – о Двухсотлетней Войне. И вот – красное на зелени трав, на темных глинах, на синеве снегов – красные, непросыхающие лужи. Потом желтые, сожженные солнцем травы, голые, желтые всклокоченные люди – и всклокоченные собаки – рядом, возле распухшей падали, собачьей или, может быть, человечьей… Это, конечно, – за стенами; потому что город – уже победил, в городе уже наша теперешняя – нефтяная пища.

И почти с неба донизу – черные, тяжелые складки, и складки колышутся: над лесами, над деревьями медленные столбы, дым. Глухой вой: гонят в город черные бесконечные вереницы – чтобы силою спасти их и научить счастью.

– Ты все это почти знал?

– Да, почти.

– Но ты не знал и только немногие знали, что небольшая часть их все же уцелела и осталась жить там, за Стенами. Голые – они ушли в леса. Они учились там у деревьев, зверей, птиц, цветов, солнца. Они обросли шерстью, но зато под шерстью сберегли горячую красную кровь. С вами хуже: вы обросли цифрами, по вас цифры ползают, как вши. Надо с вас содрать все и выгнать голыми в леса. Пусть научатся дрожать от страха, от радости, от бешеного гнева, от холода, пусть молятся огню. И мы, Мефи, – мы хотим…

– Нет, подожди, – а «Мефи»? Что такое «Мефи»?

– Мефи? Это – древнее имя, это – тот, который… Ты помнишь: там, на камне, – изображен юноша… Или нет: я лучше на твоем языке, так ты скорее поймешь. Вот: две силы в мире – энтропия и энергия. Одна – к блаженному покою, к счастливому равновесию; другая – к разрушению равновесия, к мучительно-бесконечному движению. Энтропии – наши или, вернее, – ваши предки, христиане, поклонялись, как Богу. А мы, антихристиане, мы…

И вот момент – чуть слышный, шепотом стук в дверь – и в комнату вскочил тот самый сплюснутый, с нахлобученным на глаза лбом, какой не раз приносил мне записки от I.

Он подбежал к нам, остановился, сопел – как воздушный насос – и не мог сказать ни слова, должно быть, бежал во всю мочь.

– Да ну же! Что случилось? – схватила его за руку I.

– Идут – сюда… – пропыхтел наконец насос. Стража… и с ними этот – ну, как это… вроде горбатенького…

– Ну да! Рядом – в доме. Сейчас будут здесь. Скорее, скорее!

– Пустое! Успеется… – смеялась, в глазах – искры, веселые языки.

Это – или нелепое, безрассудное мужество – или тут было что-то еще непонятное мне.

– I, ради Благодетеля! Пойми же – ведь это…

– Ради Благодетеля, – острый треугольник – улыбка.

– Ну… ну ради меня… Прошу тебя.

– Ах, а мне еще надо было с тобой об одном деле… Ну, все равно: завтра…

Она весело (да: весело) кивнула мне; кивнул и тот – высунувшись на секунду из-под своего лбяного навеса. И я – один.

Скорее – за стол. Развернул свои записи, взял перо – чтобы они нашли меня за этой работой на пользу Единого Государства. И вдруг – каждый волос на голове живой, отдельный и шевелится:

«А что, если возьмут и прочтут хотя бы одну страницу – из этих, из последних?»

Я сидел за столом, не двигаясь, – и я видел, как дрожали стены, дрожало перо у меня в руке, колыхались, сливаясь, буквы…

Спрятать? Но куда: все – стекло. Сжечь? Но из коридора и из соседних комнат – увидят. И потом, я уже не могу, не в силах истребить этот мучительный – и, может быть, самый дорогой мне – кусок самого себя.

Сжавшись в комочек, забившись под навес лба – я как-то исподлобья, крадучись видел: они шли из комнаты в комнату, начиная с правого конца коридора, и все ближе. Одни сидели, застывшие, как я; другие – вскакивали им навстречу и широко распахивали дверь, – счастливцы! Если бы я тоже…

«Благодетель – есть необходимая для человечества усовершенствованнейшая дезинфекция, и вследствие этого в организме Единого Государства никакая перистальтика…» – я прыгающим пером выдавливал эту совершенную бессмыслицу и нагибался над столом все ниже, а в голове – сумасшедшая кузница, и спиною я слышал – брякнула ручка двери, опахнуло ветром, кресло подо мною заплясало…

Только тогда я с трудом оторвался от страницы и повернулся к вошедшим (как трудно играть комедию… ах, кто мне сегодня говорил о комедии?). Впереди был S – мрачно, молча, быстро высверливая глазами колодцы во мне, в моем кресле, во вздрагивающих у меня под рукой листках. Потом на секунду – какие-то знакомые, ежедневные лица на пороге, и вот от них отделилось одно – раздувающиеся, розово-коричневые жабры…

Я вспомнил все, что было в этой комнате полчаса назад, и мне было ясно, что она сейчас – Все мое существо билось и пульсировало в той (к счастью, непрозрачной) части тела, какою я прикрыл рукопись.

Ю подошла сзади к нему, к S, осторожно тронула его за рукав – и негромко сказала:

– Это – Д-503. Строитель « Интеграла ». Вы, наверное, слышали? Он – всегда вот так, за столом… Совершенно не щадит себя!

… А я-то? Какая чудесная, удивительная женщина. S заскользил ко мне, перегнулся через мое плечо – над столом. Я заслонил локтем написанное, но он строго крикнул:

– Прошу сейчас же показать мне, что у вас там!

Я, весь полыхая от стыда, подал ему листок. Он прочитал, и я видел, как из глаз выскользнула у него улыбка, юркнула вниз по лицу и, чуть пошевеливая хвостиком, присела где-то в правом углу рта…

– Несколько двусмысленно, но все-таки… Что же, продолжайте: мы больше не будем вам мешать.

Он зашлепал – как плицами по воде – к двери, и с каждым его шагом ко мне постепенно возвращались ноги, руки, пальцы – душа снова равномерно распределялась по всему телу, я дышал…

Последнее: Ю задержалась у меня в комнате, подошла, нагнулась к уху – и шепотом:

– Ваше счастье, что я…

Непонятно: что она хотела этим сказать?

Вечером, позже, узнал: они увели с собой троих.

Впрочем, вслух об этом, равно как и о всем происходящем, никто не говорит (– воспитательное влияние невидимо присутствующих в нашей среде Хранителей). Разговоры – главным образом о быстром падении барометра и о перемене погоды.

Запись 29-я.

Конспект:

НИТИ НА ЛИЦЕ. РОСТКИ.

ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННАЯ КОМПРЕССИЯ

Странно: барометр идет вниз, а ветра все еще нет, тишина. Там, наверху, уже началась – еще неслышная нам – буря. Во весь дух несутся тучи. Их пока мало – отдельные зубчатые обломки. И так: будто наверху уже низринут какой-то город, и летят вниз куски стен и башен, растут на глазах с ужасающей быстротой – все ближе, – но еще дни им лететь сквозь голубую бесконечность, пока не рухнут на дно, к нам, вниз.

Внизу – тишина. В воздухе – тонкие, непонятные, почти невидимые нити. Их каждую осень приносит оттуда, из-за Стены. Медленно плывут – и вдруг вы чувствуете: что-то постороннее, невидимое у вас на лице, вы хотите смахнуть – и нет: не можете, никак не отделаться…

Особенно много таких нитей – если идти около Зеленой Стены, где я шел сегодня утром: I назначила мне увидеться с нею в Древнем Доме – в той, нашей «квартире». ‹Вдали я уже заметил непрозрачно-красную› громаду Древнего Дома, когда сзади услышал чьи-то мелкие, торопливые шаги, частое дыхание. Оглянулся – и увидал: меня догоняла О.

Вся она была как-то по-особенному, законченно, упруго кругла. Руки и чаши грудей, и все ее тело, такое мне знакомое, круглилось и натягивало юнифу: вот сейчас прорвет тонкую материю – и наружу, на солнце, на свет. Мне представляется: там, в зеленых дебрях, весною так же упрямо пробиваются сквозь землю ростки – чтобы скорее выбросить ветки, листья, скорее цвести.

Несколько секунд она молчала, сине сияла мне в лицо.

– Я видела вас – тогда, в День Единогласия.

– Я тоже вас видел… – И сейчас же мне вспомнилось, как она стояла внизу, в узком проходе, прижавшись к стене и закрыв живот руками. Я невольно посмотрел на ее круглый под юнифой живот.

Она, очевидно, заметила – вся стала кругло-розовая, и розовая улыбка:

– Я так счастлива – так счастлива… Я полна – понимаете: вровень с краями. И вот – хожу и ничего не слышу, что кругом, а все слушаю внутри, в себе…

Я молчал. На лице у меня – что-то постороннее, оно мешало – и я никак не мог от этого освободиться. И вдруг неожиданно, еще синее сияя, она схватила мою руку – и у себя на руке я почувствовал ее губы… Это – первый раз в моей жизни. Это была какая-то неведомая мне до сих пор древняя ласка, и от нее – такой стыд и боль, что я (пожалуй, даже грубо) выдернул руку.

– Слушайте – вы с ума сошли! И не столько это – вообще вы… Чему вы радуетесь? Неужели вы можете забыть о том, что вас ждет? Не сейчас – так все равно через месяц, через два месяца…

Она – потухла; все круги – сразу прогнулись, покоробились. А у меня в сердце – неприятная, даже болезненная компрессия, связанная с ощущением жалости (сердце – не что иное, как идеальный насос; компрессия, сжатие – засасывание насосом жидкости – есть технический абсурд; отсюда ясно: насколько, в сущности, абсурдны, противоестественны, болезненны все «любви», «жалости» и все прочее, вызывающее такую компрессию).

Тишина. Мутно-зеленое стекло Стены – слева. Темно-красная громада – впереди. И эти два цвета, слагаясь, дали во мне в виде равнодействующей – как мне кажется, блестящую идею.

– Стойте! Я знаю, как спасти вас. Я избавлю вас от этого: увидать своего ребенка – и затем умереть. Вы сможете выкормить его – понимаете, – вы будете следить, как он у вас на руках будет расти, круглеть, наливаться, как плод…

Она вся так и затряслась, так и вцепилась в меня.

– Вы помните ту женщину… ну, тогда, давно, на прогулке. Так вот: она сейчас здесь, в Древнем Доме. Идемте к ней, и ручаюсь: я все устрою немедля.

Я уже видел, как мы вдвоем с I ведем ее коридорами – вот она уже там, среди цветов, трав, листьев… Но она отступила от меня назад, рожки розового ее полумесяца дрожали и изгибались вниз.

– Это – та самая, – сказала она.

– То есть… – я почему-то смутился. – Ну да: та самая.

– И вы хотите, чтобы я пошла к ней – чтобы я просила ее – чтобы я… Не смейте больше никогда мне об этом!

Согнувшись, она быстро пошла от меня. Будто еще что-то вспомнила – обернулась и крикнула:

– И умру – да, пусть! И вам никакого дела – не все ли вам равно?

Тишина. Падают сверху, с ужасающей быстротой растут на глазах – куски синих башен и стен, но им еще часы – может быть, дни – лететь сквозь бесконечность; медленно плывут невидимые нити, оседают на лицо – и никак их не стряхнуть, никак не отделаться от них.

Я медленно иду к Древнему Дому. В сердце – абсурдная, мучительная компрессия…

Запись 30-я.

Конспект:

ПОСЛЕДНЕЕ ЧИСЛО. ОШИБКА ГАЛИЛЕЯ.

НЕ ЛУЧШЕ ЛИ?

Вот мой разговор с I – там, вчера, в Древнем Доме, среди заглушающего логический ход мыслей пестрого шума – красные, зеленые, бронзово-желтые, белые, оранжевые цвета… И все время – под застывшей на мраморе улыбкой курносого древнего поэта.

Я воспроизвожу этот разговор буква в букву – потому что он, как мне кажется, будет иметь огромное, решающее значение для судьбы Единого Государства – и больше: Вселенной. И затем – здесь вы, неведомые мои читатели, быть может, найдете некоторое оправдание мне…

I сразу, без всякой подготовки, обрушила на меня все:

– Я знаю: послезавтра у вас – первый, пробный полет « Интеграла ». В этот день – мы захватим его в свои руки.

– Как? Послезавтра?

– Да. Сядь, не волнуйся. Мы не можем терять ни минуты. Среди сотен, наудачу взятых вчера Хранителями, – попало 12 Мефи. И упустить два-три дня – они погибнут.

Я молчал.

– Чтобы наблюдать за ходом испытания – к вам должны прислать электротехников, механиков, врачей, метеорологов. И ровно в 12 – запомни – когда прозвонят к обеду и все пройдут в столовую, мы останемся в коридоре, запрем всех в столовой – и « Интеграл » наш… Ты понимаешь: это нужно, во что бы то ни стало. « Интеграл » в наших руках – это будет оружие, которое поможет кончить все сразу, быстро, без боли. Их аэро… ха! Это будет просто ничтожная мошкара против коршуна. И потом: если уж это будет неизбежно – можно будет направить вниз дула двигателей и одной только их работой…

Я вскочил.

– Это немыслимо! Это нелепо! Неужели тебе не ясно: то, что вы затеваете, – это революция?

– Да, революция! Почему же это нелепо?

– Нелепо – потому что революции не может быть. Потому что наша – это не ты, а я говорю – наша революция была последней. И больше никаких революций не может быть. Это известно всякому…

Насмешливый, острый треугольник бровей:

– Милый мой: ты – математик. Даже – больше: ты философ – от математики. Так вот: назови мне последнее число.

– То есть? Я… я не понимаю: какое – последнее?

– Ну – последнее, верхнее, самое большое.

– Но, I, – это же нелепо. Раз число чисел – бесконечно, какое же ты хочешь последнее?

– А какую же ты хочешь последнюю революцию? Последней – нет, революции – бесконечны. Последняя – это для детей: детей бесконечность пугает, а необходимо – чтобы дети спокойно спали по ночам…

– Но какой смысл – какой же смысл во всем этом – ради Благодетеля? Какой смысл, раз все уже счастливы?

– Положим… Ну, хорошо: пусть даже так. А что дальше?

– Смешно! Совершенно ребяческий вопрос. Расскажи что-нибудь детям – все до конца, а они все-таки непременно спросят: а дальше, а зачем?

– Дети – единственно смелые философы. И смелые философы – непременно дети. Именно так, как дети, всегда и надо: а что дальше?

– Ага: равномерно, повсюду! Вот тут она самая и есть – энтропия, психологическая энтропия. Тебе, математику, – разве не ясно, что только разности – разности – температур, только тепловые контрасты – только в них жизнь. А если всюду, по всей Вселенной, одинаково теплые – или одинаково прохладные, тела… Их надо столкнуть – чтобы огонь, взрыв, геенна. И мы – столкнем.

– Но, I, – пойми же, пойми: наши предки – во время Двухсотлетней Войны – именно это и сделали…

– О, и они были правы – тысячу раз правы. У них только одна ошибка: позже они уверовали, что они есть последнее число – какого нет в природе, нет. Их ошибка – ошибка Галилея: он был прав, что Земля движется вокруг Солнца, но он не знал, что вся Солнечная система – движется еще вокруг какого-то центра, он не знал, что настоящая, не относительная, орбита Земли – вовсе не наивный круг…

– А мы – пока знаем, что нет последнего числа. Может быть, забудем. Нет: даже наверное – забудем, когда состаримся, – как неминуемо старится все. И тогда мы – тоже неизбежно вниз – как осенью листья с дерева – как послезавтра вы… Нет, нет, милый, – не ты. Ты же – с нами, ты – с нами!

Разгоревшаяся, вихревая, сверкучая – я никогда еще не видел ее такой, – она обняла меня собою, вся. Я исчез… Последнее – глядя прочно, твердо в глаза мне:

– Так помни же: в 12.

И я сказал:

– Да, я помню.

Да, в 12… – и вдруг нелепое ощущение чего-то постороннего, осевшего на лицо – чего никак не смахнуть. Вдруг – вчерашнее утро, Ю – и то, что она кричала тогда в лицо I… Почему? Что за абсурд.

Я поторопился выйти наружу – и скорее домой, домой…

Где-то сзади я слышал пронзительный писк птиц над Стеной. А впереди, в закатном солнце – из малинового кристаллизованного огня – шары куполов, огромные пылающие кубы-дома, застывшей молнией в небе – шпиц аккумуляторной башни. И все это – всю эту безукоризненную, геометрическую красоту – я должен буду сам, своими руками… Неужели – никакого выхода, никакого пути?

Мимо какого-то аудиториума (нумер его не помню). Внутри – грудой сложены скамьи; посредине – столы, покрытые простынями из белоснежного стекла; на белом пятно розовой солнечной крови. И во всем этом скрыто какое-то неведомое – потому жуткое – завтра. Это противоестественно: мыслящему – зрячему существу жить среди незакономерностей, неизвестных, иксов. Вот если бы вам завязали глаза и заставили так ходить, ощупывать, спотыкаться, и вы знаете, что где-то тут вот совсем близко – край, один только шаг – и от нас останется только сплющенный, исковерканный кусок мяса. Разве это не то же самое?

… А что, если не дожидаясь – самому вниз головой? Не будет ли это единственным и правильным, сразу распутывающим все?

Запись 31-я.

Конспект:

ВЕЛИКАЯ ОПЕРАЦИЯ. Я ПРОСТИЛ ВСЕ.

СТОЛКНОВЕНИЕ ПОЕЗДОВ

Спасены! В самый последний момент, когда уже казалось – не за что ухватиться, казалось – уже все кончено…

Так: будто вы по ступеням уже поднялись к грозной Машине Благодетеля, и с тяжким лязгом уже накрыл вас стеклянный колпак, и вы в последний раз в жизни – скорее – глотаете глазами синее небо…

И вдруг: все это – только «сон». Солнце – розовое и веселое, и стена – такая радость погладить рукой холодную стену – и подушка – без конца упиваться ямкой от вашей головы на белой подушке…

Вот приблизительно то, что пережил я, когда сегодня утром прочитал Государственную Газету. Был страшный сон, и он кончился. А я, малодушный, я, неверующий, – я думал уже о своевольной смерти. Мне стыдно сейчас читать последние, написанные вчера, строки. Но все равно: пусть, пусть они останутся, как память о том невероятном, что могло быть – и чего уже не будет… да, не будет!..

На первой странице Государственной Газеты сияло:

«Радуйтесь,

Ибо отныне вы – совершенны! До сего дня ваши же детища, механизмы – были совершеннее вас.

Каждая искра динамо – искра чистейшего разума; каждый ход поршня – непорочный силлогизм. Но разве не тот же безошибочный разум и в вас?

Философия у кранов, прессов и насосов – законченна и ясна, как циркульный круг. Но разве ваша философия менее циркульна?

Красота механизма – в неуклонном и точном, как маятник, ритме. Но разве вы, с детства вскормленные системой Тэйлора, – не стали маятниково-точны?

И только одно:

У механизма нет фантазии.

Вы видели когда-нибудь, чтобы во время работы на физиономии у насосного цилиндра – расплывалась далекая, бессмысленно-мечтательная улыбка? Вы слышали когда-нибудь, чтобы краны по ночам, в часы, назначенные для отдыха, беспокойно ворочались и вздыхали?

А у вас – краснейте! – Хранители все чаще видят эти улыбки и вздохи. И – прячьте глаза – историки Единого Государства просят отставки, чтобы не записывать постыдных событий.

Но это не ваша вина – вы больны. Имя этой болезни: фантазия.

Это – червь, который выгрызает черные морщины на лбу. Это – лихорадка, которая гонит вас бежать все дальше – хотя бы это „дальше“ начиналось там, где кончается счастье. Это – последняя баррикада на пути к счастью.

И радуйтесь: она уже взорвана.

Путь свободен.

Последнее открытие Государственной Науки: центр фантазии – жалкий мозговой узелок в области Варолиева моста. Трехкратное прижигание этого узелка Х -лучами – и вы излечены от фантазии – навсегда.

Вы – совершенны, вы – машиноравны, путь к стопроцентному счастью – свободен. Спешите же все – стар и млад, – спешите подвергнуться Великой Операции. Спешите в аудиториумы, где производится Великая Операция. Да здравствует Великая Операция! Да здравствует Единое Государство, да здравствует Благодетель!»

… Вы – если бы вы читали все это не в моих записях, похожих на какой-то древний, причудливый роман – если бы у вас в руках, как у меня, дрожал вот этот еще пахнущий краской газетный лист – если бы вы знали, как я, что все это самая настоящая реальность, не сегодняшняя, так завтрашняя, – разве не чувствовали бы вы то же самое, что я? Разве – как у меня сейчас – не кружилась бы у вас голова? Разве – по спине и рукам – не бежали бы у вас эти жуткие, сладкие ледяные иголочки? Разве не казалось бы вам, что вы – гигант, Атлас – и если распрямиться, то непременно стукнетесь головой о стеклянный потолок?

Я схватил телефонную трубку:

– I-330… Да, да: 330. – И потом, захлебываясь, крикнул: – Вы дома, да? Вы – читали – вы читаете? Ведь это же, это же… Это изумительно!

– Да… – долгое, темное молчание. Трубка чуть слышно жужжала, думала что-то… – Мне непременно надо вас увидеть сегодня. Да, у меня после 16. Непременно.

Милая! Какая-какая милая! «Непременно»… Я чувствовал: улыбаюсь – и никак не могу остановиться, и так вот понесу по улице эту улыбку – как фонарь, высоко над головой…

Там, снаружи, на меня налетел ветер. Крутил, свистел, сек. Но мне только еще веселее. Вопи, вой – все равно: теперь тебе уже не свалить стен. И над головой рушатся чугунно-летучие тучи – пусть: вам не затемнить солнца – мы навеки приковали его цепью к зениту – мы, Иисусы Навины.

На углу – плотная кучка Иисус-Навинов стояла, влипши лбами в стекло стены. Внутри на ослепительно белом столе уже лежал один. Виднелись из-под белого развернутые желтым углом босые подошвы, белые медики – нагнулись к изголовью, белая рука – протянула руке наполненный чем-то шприц.

– А вы – что ж не идете, – спросил я – никого, или, вернее, всех.

– А вы, – обернулся ко мне чей-то шар.

– Я – потом. Мне надо еще сначала…

Я, несколько смущенный, отошел. Мне действительно сначала надо было увидеть ее, I. Но почему «сначала» – я не мог ответить себе…

Эллинг. Голубовато-ледяной, посверкивал, искрился « Интеграл ». В машинном гудела динамо – ласково, одно и то же какое-то слово повторяя без конца – как будто мое, знакомое слово. Я нагнулся, погладил длинную, холодную трубу двигателя. Милая… какая-какая милая. Завтра ты – оживешь, завтра – первый раз в жизни содрогнешься от огненных жгучих брызг в твоем чреве…

Какими глазами я смотрел бы на это могучее стеклянное чудовище, если бы все оставалось, как вчера? Если бы я знал, что завтра в 12 – я предам его… да, предам…

Осторожно – за локоть сзади. Обернулся: тарелочное, плоское лицо Второго Строителя.

– Вы уже знаете, – сказал он.

– Что? Операция? Да, не правда ли? Как – все, все – сразу…

– Да нет, не то: пробный полет отменили, до послезавтра. Все из-за Операции этой… Зря гнали, старались…

«Все из-за Операции»… Смешной, ограниченный человек. Ничего не видит дальше своей тарелки. Если бы он знал, что не будь Операции – завтра в 12 он сидел бы под замком в стеклянной клетке, метался бы там и лез на стену…

У меня в комнате, в 15.30. Я вошел – и увидел Ю. Она сидела за моим столом, – костяная, прямая, твердая, – утвердив на руке правую щеку. Должно быть, ждала уже давно: потому что, когда вскочила навстречу мне, – на щеке у ней так и остались пять ямок от пальцев.

Одну секунду во мне – то самое несчастное утро, и вот здесь же, возле стола, – она рядом с I, разъяренная… Но только секунду – и сейчас же смыто сегодняшним солнцем. Так бывает, если в яркий день вы, входя в комнату, по рассеянности повернули штепсель – лампочка загорелась, но как будто ее и нет – такая смешная, бедная, ненужная…

Я, не задумываясь, протянул ей руку, я простил все – она схватила мои обе, крепко, колюче стиснула их и, взволнованно вздрагивая свисающими, как древние украшения, щеками, – сказала:

– Я ждала… я только на минуту… я только хотела сказать: как я счастлива, как я рада за вас! Вы понимаете: завтра-послезавтра – вы совершенно здоровы, вы заново – родились…

Я увидел на столе листок – последние две страницы вчерашней моей записи: как оставил их там с вечера – так и лежали. Если бы она видела, что я писал там… Впрочем, все равно: теперь это – только история, теперь это – до смешного далекое, как сквозь перевернутый бинокль…

– Да, – сказал я, – и знаете: вот я сейчас шел по проспекту, и впереди меня человек, и от него – тень на мостовой. И понимаете: тень – светится. И мне кажется – ну вот я уверен, – завтра совсем не будет теней, ни от одного человека, ни от одной вещи, солнце – сквозь все…